Щедрый ворох новостей про Лужкова и Батурину и дьяк Андрей Щелкалов.
Символика, так сказать!
Первый - второй раз беспартийный.
Вторая - вроде б первый раз под следствием и в хлопотах перемещения капиталов за границу. Правда, если верить газетам, то перемещение понемногу идет уже с 2008 года.
Первый - вроде уволенной им когда-то Ларисы Пияшевой и возопил потому ко свету через Нью-Йорк Таймс "Нет демократии в России, а есть интриги!"
Вторая - судится с газетами и телевидением.
Но, как в известном анекдоте: "Поздно, батюшка, фарш пошел". Предупреждали его брателлы, не внял.
Мне почему-то жаль все же эту по происхождению своему чисто пролетарскую и московскую семью. Они, конечно, строили московское Кидалово, но не в одиночку же... Так сказать, удачливые дети системы, которую они складывали вместе с тысячами других таких же, которые теперь взялись их разбирать и судить. Так что судьи должны и сами бы стать объектом разбора.
Рабочий кабинет думного дьяка.
Снова вспоминаются исторические фигуры, скажем государев думный дьяк Андрей Щелкалов, удачливая креатура совсем другого Бориса, Годунова.
"Несмотря, на свое низкое происхождение, он вместе со своим братом Василием достиг большого влияния на государственные дела в последней четверти XVI века" .
Иностранец Масса его хорошо описал:
"Кроме Бориса, от которого зависели все дела государственные, в Москве имел важное значение дьяк Андрей Щелкалов, человек необыкновенно пронырливый, умный и злой. Борис, считая его необходимым для управления государством, был очень расположен к этому дьяку, стоявшему во главе всех прочих дьяков в целой стране. Во всех областях и городах ничего не делалось без его ведома и желания. Не имея покоя ни днем, ни ночью, работая как безгласный мул, он был еще недоволен тем, что у него мало работы, и желал ее еще больше. Борис не мог достаточно надивиться его трудолюбию и часто говорил: Я никогда не слыхал о таком человеке и полагаю, что весь мир был бы для него мал. Ему было бы прилично служить Александру Македонскому".
Дьяк Иван Тимофеев:
"...древний муж, иже в царских ступающих тайнах премудрых царей наших предварших приближен бывша и многолетна, глубочайшими сединами цветущи и состаревшимся. Без него же никакая же державных тайна и о земле правлениох законоуставленная положения не совершавшеся, понеже в делных зело злохитр бе. От соименных ему и в преимущих чином всего синклита ин сицев до дне смерти его и по нем доныне не обреташася".
"По дружбе дружачи", Щ. выдавал грамоты "не по делу", вымогал в свою пользу у менее сильных вотчины, выводил в люди своих незнатных родственников и лиц, чем-либо услуживших ему".
Но потом Борис Годунов в этом Лужкове конца XVI века несколько разочаровался: не поддержал якобы Щелкалов желания Бориса стать царем. Что непростительно для дьяка на службе. Он потерял доверие.
Юрий Михайлович Лужков, сдается мне, нечто вроде щелкаловской реинкарнации. А дальнейшая параллель печальная: "Ушедши от дел, Щ. принял иночество под именем Феодосия и вскоре после этого умер, приблизительно в 1597 году". Это спустя три года после потери места в системе.