Мурмолка - норвежская шапка?
Кое-что о русских дресс-кодах я писал раньше. Тут самое интересное - что, откуда и когда.
Рис. 1. Мурмолка (Висковатов. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Русская одежда в XIV-XVIII веках).
Поговорим о мурмолках, которые славянофилы сделали символом Руси старинной, а Герцен и Белинский - символом ненужного, отсталого для России. Когда славянофилы выступили за допетровскую Русь, эту шапку не носил уже никто. Так что ношение старинной одежды стало сильнейшим идеологическим жестом и поводом для столкновений.
Первым пошутил о мурмолках Чаадаев, мол, Хомякова в мурмолке принимали на улице за персиянина, потом выскочил, как водится, Белинский. Как о нем говорил Герцен: «после мрачной статьи Чаадаева является выстраданное, желчное отрицание и страстное вмешательство во все вопросы Белинского. В ряде критических статей он кстати и некстати касается всего, везде верный своей ненависти к авторитетам - часто подымаясь до поэтического одушевления…Славянофилы, с своей стороны, начали официально существовать с войны против Белинского; он их додразнил до мурмолок и зипунов («Былое и думы»). Это вот о чем - Белинский: «Петербургские журналы действительно подтрунивали над мурмолками, а московские журналы точно не подтрунивали над ними; но это не потому, чтоб мурмолки были смешны только в Петербурге, в Москве же были бы не смешны, а опять-таки потому только, что в Москве всего-навсе один журнал, да и тот родственный мурмолкам. А что над ними смеялись петербургские журналы - в этом нет ничего предосудительного для петербургских журналов... Смеяться, право, не грешно/ Над тем, что кажется смешно» (В. Г. Белинский «Ответ «Московитянину»).
Герцен со временем вспоминал об этой дискуссии с улыбкой:
"Москва сороковых годов принимала деятельное участие за мурмолки и против них...
Споры возобновлялись на всех литературных и нелитературных вечерах... раза два или три
в неделю. В понедельник собирались у Чаадаева, в пятницу у Свербеева, в воскресенье у
А.П. Елагиной" («Былое и думы»).
Спорили, конечно, не об одежде, а о формах развития общества. Но у споров были свои символы.
Правительство присматривалось к противника, ища союзников, и расщедрилось, наконец в адрес
"славян": в 1849 году запретило носить старинную одежду и бороды еще раз, последовав за
Петром. Хотя и западников, понятно, не любило. Но те хоть мурмолок не носили, не нарушали
приличий.
Это в качестве введения. Теперь о самой шапке.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: «Мурмолка (стар.) - высокая шапка с
плоской тульей из алтабаса, бархата или парчи, с меховой лопастью в виде отворотов, которые
спереди пристегивались к тулье петлями и пуговицами. М. украшались иногда запонкой с
жемчугом и белым дорогим пером. Между царскими наголовьями они не встречаются, а
носились преимущественно боярами. М. и теперь в некоторых местах Новгородской,
Псковской, С.-Петербургской губ. называются круглые шапки с меховым верхом и со
стеганой подкладкой, без отворотов.
По Далю: МУРМОНКА, мурмолка жен. шапка, поминаемая в сказках и песнях. Мурманский или
русский берег, в архан. от Св. Носа до Норвегии. Мурман, мн. -на, обитатель Норвежских
берегов; происходит от скандинавского названия норманнов (Шейн).
По Фасмеру: мурман - название части побережья Сев. Ледовитого океана, а также его жителей,
др.-русск. урмане "норвежцы" (Лаврентьевск. летоп.), Мурманские нмци "сев. народы, которые в
союзе со свеянами воевали против русских" (Жит. Александра Невского 35), нурмане
"норвежцы" (I Соф. летоп.), отсюда мурманка "вид меховой шапки", с.-в.-р. (Рыбников),
уже у Аввакума (114). Получено путем дистантной ассимиляции из др.-сканд. Normar "норвежец,
норманн", ср.-лат. Nordmanni (Эгингард, Vitа Саr. 15, Лиудпранд); см. Томсен, Urspr. 49. Отсюда
Мурманский берег, Мурманск - название города.
Кажется, ура, вот она родина мурмолок?
По Фасмеру, однако, мурмолка скорей происходит от ермолки. Но ермолка-то к колпакам не
относится (рис. 2, 3)! А мурмолка - это колпак, родственник столбунца и тому подобных шапок
(рис. 4) Да и проникновение ермолки-мурмолки на север - Псков и Новгород - выглядит
нелогичным.
Рис. 2. А. Рябушкин: «Сидение царя Михаила Федоровича с боярами в его государственной комнате»). Вот
тут люди в ермолках. На Руси они назывались тафья. Моду на них ввел Иван Грозный. И ссорился их-за них
смитрополитом Филиппом - есть картина Турлыгина, на который Колычев обличает Ивана, сидящего в
ермолке (рис. 3).
Рис. 4. Я. Турлыгин. Митролит Филипп и Иван Грозный.
И русское посольство 1576 года кМаксимиллиану II.
Непривычно выглядящий Иван Васильевич, законодатель мод на все, что можно, сидит в ермолке. Хотя
Филиппа и изображают то в митрополичьем клобуке, то с непокрытой головой,но образец
был для того времени дан иной - см картину посольства.
Рис. 4. А. Рябущкин "Московская девушка XVII века" На голове у боярышни столбунец, вариант колпака.
Так что же носили/носят норвежцы (урмане, мурмане) и свеи? Есть у них колпаки?
Еще какие! Видеть их, правда, можно только на старых картинах и фото, а также на
фольклорных праздниках. Вот норвежец в колпаке на картине Йоханнеса Флинтоэ (рис. 5).
Рис. 5.Норвежцы из Телемарка в национальных костюмах, Bunad. Обращает на себя внимание колпак
мужчины. Johannes Flintoe Folkedrakter fra Gran i Telemark
А вот шведы в национальных свадебных костюмах (рис. 6) - мужской колпак похожий на
норвежский, а у девы настоящий кокошник.
Рис. 6. «Свеи» по своим одеждам близки к новгородцам. Соседи, как никак.
Вот еще два варианта норвежских колпаков - мужской (рис. 7) и женский (рис. 8).
Рис. 7. Норвежец в шапке - невысоком колпаке.
Рис. 8. Норвежский вариант женского столбунца, представленный на фольклорном празднике.
Аналогичные шапочки носили и саксонки.
Впрочем, тут все реликты прошлого быта. Так, колпак в Скандинавии вытеснили шляпы с
полями. Кики и кокошники - и те устояли дольше. Но вопрос, в общем-то, прост: откуда на Руси
взялись мурмолки? Ранние шапки ведь выглядели иначе - невысокие, матерчатый верх,
подобие византийских уборов. Если колпаки - это северная мода, скажем из Пскова и Новгорода,
то с какой соседской модой она в родстве? Получается, что искать надо у шведов и норвежцев.
Ну и под конец нечто о смысле одежды. Константин Леонтьев почему-то превдкушал,
что Константинополь будет отнят у турков русскими в мурмолках. И, мол, хорошо, что не в кепи.
Он придавал этому большое значение: “Шапка-мурмолка, кепи и тому подобные вещи гораздо
важнее, чем вы думаете; - внешние формы быта, одежды, обряды, обычаи, моды - все эти
разности и оттенки общественной эстетики живой, не той, т.е. эстетики отражения или кладбища,
которой вы привыкли поклоняться, часто ничего не смысля, в музеях и на выставках, - все эти
внешние формы, говорю я, вовсе не причуда, не вздор, не чисто “внешние вещи”, как говорят
глупцы; нет, они суть неизбежные последствия, органически вытекающие из перемен в нашем
внутреннем мире; это неизбежные пластические символы идеалов, внутри нас созревших или
готовых созреть… Конец петровской Руси близок... И слава Богу. Ей надо воздвигнуть
рукотворный памятник и еще скорее отойти от него, отрясая романо-германский прах с наших
азиатских подошв! Надо, чтобы памятник "нерукотворный" в сердцах наших, т. е. идеалы
петербургского периода, поскорее в нас вымерли. Sapienti sat!” («Средний европеец как идеал и
орудие всемирного разрушения»)
Все хорошо, конечно. Но от "германского праха" так скоро не избавиться - и даже в
нашей символике. Мурмолка - возможно, вполне германский продукт, хоть бы и "со
скандинавским акцентом".
Напоследок осталось только предположить, откуда и когда взялась мурмолка в Москве. Вероятно, из Новгорода или Вологды, и уже после татарского нашествия.