273
Какие-то сумасшедшие дни.
Вчера оказалось, что родители с Анжелкой подхватили в Турции какой-то вирус. Началось все с поноса и рвоты, а закончилось кашлем. И если Анжелка с папой как-то выкарабкались, то маме еще там было хуже всех, а по приезду стало совсем плохо. Местная врач из волонтеров зашла к ним утром, сделала экспресс-анализ мочи, который показал, что в ней содержится огромное количество кетонов. Врач сказала, что это, предположительно, воспаление почек и дала маме направление в миюн - во всяком случае, родители так ее поняли. И вот, папа звонит Роме и говорит, что им надо срочно в больницу, а он боится заблудиться. Рома звонит Анжелке, спрашивает, не может ли она с Нафталином отвезти маму в миюн. Анжелка отвечает, что Нафтали готовит еду, его нельзя отвлекать, а она тоже занята. Рома решает, что тогда он отвезет родителей в миюн и побудет с ними за компанию. Я зачем-то вызываюсь поехать с ним, просто за компанию, хотя накануне меня вымотали Катины роды. На самом деле я надеялась, что мы там пробудем часов пять от силы. Ага, как же.
Приехали мы туда в пять, зарегистрировались, потом маме поставили систему, взяли кровь и отправили лежать на кушетку в общий зал. Врач подошла к нам только через полтора часа. Она послушала мамины легкие, сердце, записала анамнез и дала направление на рентген грудной клетки и баночку с пробиркой для анализа мочи. Мы с Ромой сводили маму на рентген, а когда вернулись, то оказалось, что папу выгнали в коридор. Наполнили пробирку и запаковали ее в пакетик со значком биологической опасности. Рома спросил, почему нас выгнали, а ему ответили, что не выгнали, а просто попросили посидеть в креслах снаружи общего зала, потому что лежачие места могут понадобиться для более тяжелых больных. И с этого момента время для нас потекло очень медленно.
В этой же больнице на втором этаже лежала Катя с малышом, у нее как раз были Женя с Алиской. Мы боялись заразить чем-нибудь новорожденного, так что не стали к ним подниматься, сказали, что зайдем завтра. Зато часов в восемь Женя с Алиской спустились к нам. Мы сдвинули кресла и сидели, болтая обо всем на свете. Это очень напоминало наши обычные домашние посиделки, даже бубнящий телевизор был, только не было еды и вокруг ходили чужие люди.
Рядом была пустая комната с двумя кроватями, и когда маме уже стало совсем тяжело сидеть, я нашла свежую простыню, застелила одну кровать и уложила ее. Мы перемещались туда-сюда между комнатой с мамой и закутком с телевизором. Было скучно и муторно, хотелось есть, спать и вообще домой. Часов в десять пришла медсестра и взяла два анализа из разных вен на руках, который поместила в четыре баночки с какими-то веществами, чтобы определить тип вируса. Их она тоже запаковала в пакетики со значком биологической опасности. Она сказала, что маму кладут в гериатрическое отделение с диагнозом воспаление легких, и что туда ее должен отвезти специальный медбрат. Его мы ждали еще полтора часа. Так что в отделение мы прибыли около двенадцати ночи, просто завались разношерстной толпой вслед за коляской с мамой и флегматичным медбратом. Думаю, что тамошние медсестры были поражены.
Со стоянки мы выехали уже после двенадцати ночи. Могу сказать, что семь часов ожидания в миюне весьма похожи на ад. А еще пришлось всех завозить, поэтому домой мы приехали в час ночи, и я уже рыдала от усталости, мне хотелось кого-то убить. Почему-то я была очень зла на себя и на всех вокруг. И мне было страшно, я боялась смерти, потому что в воскресенье у меня должен был быть прием у онколога, так что все мои страхи как раз обострились и наложились на усталость. Это было ужасно, я не люблю переживать такие сильные негативные эмоции, они как будто разрывают меня изнутри. Хотя ничего еще не произошло, но я представляю себе, как мне объявят, что рак вернулся, и начинаю рыдать от страха и жалости к себе и близким. Рома тоже был злым от усталости, но когда он увидел мои слезы, то сразу обнял меня и начал утешать. Хоть мы и переругиваемся иногда по пустякам, но если мне на самом деле плохо, он тут же оказывается рядом, и готов успокаивать меня и гладить по разным местам, как ребенка.
Вот он и гладил меня, пока я не успокоилась и не взяла планшет, чтобы почитать перед сном, спать я не могла из-за той же смертельной усталости. Но я даже и главу не дочитала, как меня подхватил на свои руки Морфей и отнес в царство снов. Рома давно уже храпел рядом.
А сегодня в полдесятого нас разбудил Женя и сообщил, что Катю сегодня выписывают. Хотя мы и предполагали, что это произойдет, но все равно оказались не готовы. Но об этом я напишу завтра.
Вчера оказалось, что родители с Анжелкой подхватили в Турции какой-то вирус. Началось все с поноса и рвоты, а закончилось кашлем. И если Анжелка с папой как-то выкарабкались, то маме еще там было хуже всех, а по приезду стало совсем плохо. Местная врач из волонтеров зашла к ним утром, сделала экспресс-анализ мочи, который показал, что в ней содержится огромное количество кетонов. Врач сказала, что это, предположительно, воспаление почек и дала маме направление в миюн - во всяком случае, родители так ее поняли. И вот, папа звонит Роме и говорит, что им надо срочно в больницу, а он боится заблудиться. Рома звонит Анжелке, спрашивает, не может ли она с Нафталином отвезти маму в миюн. Анжелка отвечает, что Нафтали готовит еду, его нельзя отвлекать, а она тоже занята. Рома решает, что тогда он отвезет родителей в миюн и побудет с ними за компанию. Я зачем-то вызываюсь поехать с ним, просто за компанию, хотя накануне меня вымотали Катины роды. На самом деле я надеялась, что мы там пробудем часов пять от силы. Ага, как же.
Приехали мы туда в пять, зарегистрировались, потом маме поставили систему, взяли кровь и отправили лежать на кушетку в общий зал. Врач подошла к нам только через полтора часа. Она послушала мамины легкие, сердце, записала анамнез и дала направление на рентген грудной клетки и баночку с пробиркой для анализа мочи. Мы с Ромой сводили маму на рентген, а когда вернулись, то оказалось, что папу выгнали в коридор. Наполнили пробирку и запаковали ее в пакетик со значком биологической опасности. Рома спросил, почему нас выгнали, а ему ответили, что не выгнали, а просто попросили посидеть в креслах снаружи общего зала, потому что лежачие места могут понадобиться для более тяжелых больных. И с этого момента время для нас потекло очень медленно.
В этой же больнице на втором этаже лежала Катя с малышом, у нее как раз были Женя с Алиской. Мы боялись заразить чем-нибудь новорожденного, так что не стали к ним подниматься, сказали, что зайдем завтра. Зато часов в восемь Женя с Алиской спустились к нам. Мы сдвинули кресла и сидели, болтая обо всем на свете. Это очень напоминало наши обычные домашние посиделки, даже бубнящий телевизор был, только не было еды и вокруг ходили чужие люди.
Рядом была пустая комната с двумя кроватями, и когда маме уже стало совсем тяжело сидеть, я нашла свежую простыню, застелила одну кровать и уложила ее. Мы перемещались туда-сюда между комнатой с мамой и закутком с телевизором. Было скучно и муторно, хотелось есть, спать и вообще домой. Часов в десять пришла медсестра и взяла два анализа из разных вен на руках, который поместила в четыре баночки с какими-то веществами, чтобы определить тип вируса. Их она тоже запаковала в пакетики со значком биологической опасности. Она сказала, что маму кладут в гериатрическое отделение с диагнозом воспаление легких, и что туда ее должен отвезти специальный медбрат. Его мы ждали еще полтора часа. Так что в отделение мы прибыли около двенадцати ночи, просто завались разношерстной толпой вслед за коляской с мамой и флегматичным медбратом. Думаю, что тамошние медсестры были поражены.
Со стоянки мы выехали уже после двенадцати ночи. Могу сказать, что семь часов ожидания в миюне весьма похожи на ад. А еще пришлось всех завозить, поэтому домой мы приехали в час ночи, и я уже рыдала от усталости, мне хотелось кого-то убить. Почему-то я была очень зла на себя и на всех вокруг. И мне было страшно, я боялась смерти, потому что в воскресенье у меня должен был быть прием у онколога, так что все мои страхи как раз обострились и наложились на усталость. Это было ужасно, я не люблю переживать такие сильные негативные эмоции, они как будто разрывают меня изнутри. Хотя ничего еще не произошло, но я представляю себе, как мне объявят, что рак вернулся, и начинаю рыдать от страха и жалости к себе и близким. Рома тоже был злым от усталости, но когда он увидел мои слезы, то сразу обнял меня и начал утешать. Хоть мы и переругиваемся иногда по пустякам, но если мне на самом деле плохо, он тут же оказывается рядом, и готов успокаивать меня и гладить по разным местам, как ребенка.
Вот он и гладил меня, пока я не успокоилась и не взяла планшет, чтобы почитать перед сном, спать я не могла из-за той же смертельной усталости. Но я даже и главу не дочитала, как меня подхватил на свои руки Морфей и отнес в царство снов. Рома давно уже храпел рядом.
А сегодня в полдесятого нас разбудил Женя и сообщил, что Катю сегодня выписывают. Хотя мы и предполагали, что это произойдет, но все равно оказались не готовы. Но об этом я напишу завтра.