недавние монологи
Так случилось, что в течение некоторого времени я общаюсь с людьми очень пожилого возраста, и это уникальный опыт. Впечатление такое, что в них есть некий внутренний стержень, не дающий ни скатиться в маразм, ни вообще перестать думать, чувствовать, жить, получать удовольствие, мечтать, страдать - перестать хоть в какой-то мере. Они не обесценивают ничего, для них многое в жизни продолжает быть важным. И они часто радуются, когда я прихожу. И дарят мне возможность прикоснуться к их внутреннему миру, так непохожему на мой собственный... Они более или менее одиноки, более или менее обращены к прошлому - но для них существует реальность, настоящее, будущее. Они любопытны и не экономят себя, сопереживая или вспоминая о чем-то тяжелом. Они откликаются и доверяют. Вообще - они симпатичные люди.
Я воспроизвожу их высказывания по памяти, и это не перлы, а нечто вполне серьезное и важное.
Э.Г., 89 лет, психиатр:
- Как я люблю психозы!
- Я тут подумала: как это грустно - одинокая старость...
- Так Вы - мой близнец! (после того, как обнаружилось, что мы родились в один день)
- Ты любишь музыку? Я люблю...
Е.И., 90 лет, врач, через три с половиной месяца после перелома шейки бедра, инфаркта, реанимации, совершенно лежачего состояния, сидя на диване...
- Я уже три месяца не могу стоять, майн кинд*! У меня был перелом... Ко мне ходит врач лечебной физкультуры, я занимаюсь.
- Спасибо тебе, майн кинд! Зай гезунд**...
- Я каждый месяц даю цдоку***, я не могу дать много, у меня дорогие лекарства, но я должна давать цдоку, и каждый месяц я даю сто рублей...
- В этом конверте список на "Изкор"****, ты можешь отдать его реб Зусе? Он знает, я договаривалась с ним по телефону, и я всегда передаю ему "Изкор"...
* мое дитя (идиш)
** будь здорова (идиш)
*** (идиш) своеобразное "обязательное пожертвование" в пользу малоимущих и других нуждающихся
**** поминальная молитва
М.А., 87 лет, бывший продавец с лотка, через три года после перелома шейки бедра и примерно через год после трещины где-то в коленном суставе, через несколько дней после ухудшения состояния:
- У меня не осталось ни одного здорового органа...
- Как можно думать о будущем, когда в июне мне будет 88? А я ведь думаю... Все думают о прошлом, а я еще и о будущем.
- Старше меня, наверное, никого нет... Есть? Надо же... Они такие же больные, как я?
- У меня ныла рука, и так ныла, я думала - выброшусь с балкона... И я подходила к нему, и отходила, и еще я увидела, что там решетки, и мне не пролезть сквозь них... Тогда я выходила из дома и шла до метро и обратно, потом опять - до метро и обратно, и так уставала, что могла, вернувшись домой, только лечь и уснуть, хотя рука еще ныла. А потом, утром, я побежала в поликлинику.
- Я хочу, чтобы после моей смерти не делали могил, у моих родственников могилы на разных кладбищах, и все так далеко... Я только два раза смогла побывать у брата. Я хочу, чтобы меня оставили там, в окошке*, вот после того, как сожгут, пусть урну оставят в окошке, как урну сестры...
*под окошком подразумевался колумбарий, М.А. не знала этого слова, и я довольно долго не могла понять, о чем речь.