Некошерный День Рождения
Продолжение. Начало здесь.
Много о чем я рассказала, но совсем забыла упомянуть, как мы отмечали Наташин день рождения. Девочка моя всегда очень трепетно ждет этого дня - и даже не из-за подарков, а из-за веской причины собрать дома как можно больше друзей. В первый год в Штатах, у нас за два месяца с момента приезда образовалось явно недостаточно друзей - по Наташиным меркам- для правильного дня рождения. Но уж следующий год мы встретили во всеоружии, пригласив всех знакомых с детьми, а также друзей из школы, и с балета. Именинница принарядилась - в Гудвилле невозможно было найти простой повседневной одежды, ее, видимо, снашивали до дыр, зато было сколько угодно прелестных девичьих платьев, сшитых с изяществом, фантазией и мастерством, совершенно новых, за сущие гроши.
Принимая во внимание фактически три этажа (если считать подвал, в который все равно приходилось спускаться в туалет), дом наш мог вместить очень много народу. Мебели - мало, лестниц - много, детям было раздолье, перила с лестницы на второй этаж к этому времени уже отвалились, и гостям ничто не мешало взбираться по лестнице наперегонки, на четвереньках. Четвереньки были Наташиной инициативой. Младенцем она эту фазу как-то проскочила, перейдя от ползанья по-пластунски сразу к ходьбе, но наверстала свое позже. Еще в России, перед отъездом, когда ей, наконец, врач разрешил встать с кровати после перелома позвоночника, передвигаться было разрешено исключительно на четвереньках, и она вошла во вкус, предпочитая этот способ передвижения, даже когда ей разрешили вставать на ноги. На второй этаж в новом американском жилье она всегда поднималась именно этим способом. Я тоже попробовала, и мне понравилось.
Дом к тому моменту мы успели привести в приличный вид, хотя это и стоило долгих скрипучих переговоров с хозяином. Пол на первом этаже был изначально так замызган, что исходный цвет установить было невозможно, во-первых, потому что американцы обуви в доме принципиально не снимают, а улицы, хоть и моют иногда с мылом (раз в пару месяцев на бреющем полете проносится машина с крутящейся щеткой, разгоняя пыль и оставляя мокрый след), голландская чистота на них и не ночевала - тем более вокруг улицы Торнтон. А во-вторых, в доме долгое время жил слепой - и ему было не видно, какого цвета пол. После него жила черная семья, мама с двумя детьми, один из них подросток - им цвет пола был виден, но глубоко безразличен. Вахиду это было очень на руку - при патологической жадности, мысль о смене ковролина повергала его в кому. И тут явились мы, с эстетическими запросами и дурацкой привычкой к чистоте, и начали физически страдать у него на виду, глядя на пятна, разводы, и лысые места.
Короче, мы сторговались - ковровое покрытие убрали сами, купили новое по своему вкусу, то бишь серенькое, гладенькое, без ворса, и красивый линолеум в столовую. Все это приобреталось в магазине “Остатки”, и стоило совсем немного. Почему Вахид не мог сделать это сам, остается такой же загадкой, как черные дыры во Вселенной. Цену материалов вычли из квартплаты, линолеум наклеили сами, ковролин, так и быть, с руганью и упреками, установил сам Вахид. Стены в подвале я покрасила еще раньше, найденными все в том же бездонном источнике краской и валиком, поставила там кровать, тумбочку, настольную лампу, украсив голые стены зеркалом и картиной - после отъезда студентов на каникулы этого добра на улицах было навалом, повесила шторы - и там тоже стало уютно. Пол в подвале, как ни удивительно, был очень приличным, выложенным разноцветными квадратиками линолеума. Последним штрихом был бордюр на стенах, и наше жилье приобрело совсем товарный вид (после чего Вахид сразу же выставил его на продажу, не сказав “спасибо” за ремонт.)
Впрочем, я отвлеклась от дня рождения. Кроме гонки на четвереньках по лестнице, были предусмотрены другие развлечения - играли по очереди на синтезаторе, именинница исполняла свой коронный номер - “Turkey in a straw”, в прятки, а потом я сделала то же, что обычно делала в России - подвесила на веревочке в дверном проеме на нитках разные небольшие подарки, детям по очереди завязывали глаза, давали в руки ножницы, и они состригали себе кто что смог. На американских днях рождения гостям принято давать party favors, так что наша традиционная игра пришлась как нельзя кстати.
Еда тоже была, много, и вкусная. Гвоздями гастрономической программы были слоеные пирожки с мясом, и торт Наполеон, с заварным кремом и клубникой. И вот тут-то случилась неувязка. Дело в том, что часть гостей были одноклассниками Наташи по еврейской школе. В школе кошрут соблюдался сурово, ну а за пределами никто, особенно выходцы из бывшего СССР, им не заморачивался. Да и учителя сами ели в обеденный перерыв некошерную по своей натуре пиццу.
Но среди гостей была одна белобрысенькая девочка, Лония, дочь ребе. Она одна вспомнила, что нельзя мешать мясное с молочным. Причем, вспомнила она это, уже поев пирожков, и занеся ложку над тортом. У ребенка была потрясающая сила воли - уточнив, что в креме - молоко, она остановила ложку на пол-пути ко рту, засекла по часам время, отправилась играть и смотреть мультики с остальными, но ровно через два часа, когда, согласно Талмуду, пирожок с мясом покинет желудок, и отправится в сольное кошерное путешествие по кишечнику, вернулась к торту, и доела-таки свой кусок. Честно признаюсь, я на такой подвиг в 9 лет была неспособна. Да и сейчас, пожалуй, тоже.
Много о чем я рассказала, но совсем забыла упомянуть, как мы отмечали Наташин день рождения. Девочка моя всегда очень трепетно ждет этого дня - и даже не из-за подарков, а из-за веской причины собрать дома как можно больше друзей. В первый год в Штатах, у нас за два месяца с момента приезда образовалось явно недостаточно друзей - по Наташиным меркам- для правильного дня рождения. Но уж следующий год мы встретили во всеоружии, пригласив всех знакомых с детьми, а также друзей из школы, и с балета. Именинница принарядилась - в Гудвилле невозможно было найти простой повседневной одежды, ее, видимо, снашивали до дыр, зато было сколько угодно прелестных девичьих платьев, сшитых с изяществом, фантазией и мастерством, совершенно новых, за сущие гроши.
Принимая во внимание фактически три этажа (если считать подвал, в который все равно приходилось спускаться в туалет), дом наш мог вместить очень много народу. Мебели - мало, лестниц - много, детям было раздолье, перила с лестницы на второй этаж к этому времени уже отвалились, и гостям ничто не мешало взбираться по лестнице наперегонки, на четвереньках. Четвереньки были Наташиной инициативой. Младенцем она эту фазу как-то проскочила, перейдя от ползанья по-пластунски сразу к ходьбе, но наверстала свое позже. Еще в России, перед отъездом, когда ей, наконец, врач разрешил встать с кровати после перелома позвоночника, передвигаться было разрешено исключительно на четвереньках, и она вошла во вкус, предпочитая этот способ передвижения, даже когда ей разрешили вставать на ноги. На второй этаж в новом американском жилье она всегда поднималась именно этим способом. Я тоже попробовала, и мне понравилось.
Дом к тому моменту мы успели привести в приличный вид, хотя это и стоило долгих скрипучих переговоров с хозяином. Пол на первом этаже был изначально так замызган, что исходный цвет установить было невозможно, во-первых, потому что американцы обуви в доме принципиально не снимают, а улицы, хоть и моют иногда с мылом (раз в пару месяцев на бреющем полете проносится машина с крутящейся щеткой, разгоняя пыль и оставляя мокрый след), голландская чистота на них и не ночевала - тем более вокруг улицы Торнтон. А во-вторых, в доме долгое время жил слепой - и ему было не видно, какого цвета пол. После него жила черная семья, мама с двумя детьми, один из них подросток - им цвет пола был виден, но глубоко безразличен. Вахиду это было очень на руку - при патологической жадности, мысль о смене ковролина повергала его в кому. И тут явились мы, с эстетическими запросами и дурацкой привычкой к чистоте, и начали физически страдать у него на виду, глядя на пятна, разводы, и лысые места.
Короче, мы сторговались - ковровое покрытие убрали сами, купили новое по своему вкусу, то бишь серенькое, гладенькое, без ворса, и красивый линолеум в столовую. Все это приобреталось в магазине “Остатки”, и стоило совсем немного. Почему Вахид не мог сделать это сам, остается такой же загадкой, как черные дыры во Вселенной. Цену материалов вычли из квартплаты, линолеум наклеили сами, ковролин, так и быть, с руганью и упреками, установил сам Вахид. Стены в подвале я покрасила еще раньше, найденными все в том же бездонном источнике краской и валиком, поставила там кровать, тумбочку, настольную лампу, украсив голые стены зеркалом и картиной - после отъезда студентов на каникулы этого добра на улицах было навалом, повесила шторы - и там тоже стало уютно. Пол в подвале, как ни удивительно, был очень приличным, выложенным разноцветными квадратиками линолеума. Последним штрихом был бордюр на стенах, и наше жилье приобрело совсем товарный вид (после чего Вахид сразу же выставил его на продажу, не сказав “спасибо” за ремонт.)
Впрочем, я отвлеклась от дня рождения. Кроме гонки на четвереньках по лестнице, были предусмотрены другие развлечения - играли по очереди на синтезаторе, именинница исполняла свой коронный номер - “Turkey in a straw”, в прятки, а потом я сделала то же, что обычно делала в России - подвесила на веревочке в дверном проеме на нитках разные небольшие подарки, детям по очереди завязывали глаза, давали в руки ножницы, и они состригали себе кто что смог. На американских днях рождения гостям принято давать party favors, так что наша традиционная игра пришлась как нельзя кстати.
Еда тоже была, много, и вкусная. Гвоздями гастрономической программы были слоеные пирожки с мясом, и торт Наполеон, с заварным кремом и клубникой. И вот тут-то случилась неувязка. Дело в том, что часть гостей были одноклассниками Наташи по еврейской школе. В школе кошрут соблюдался сурово, ну а за пределами никто, особенно выходцы из бывшего СССР, им не заморачивался. Да и учителя сами ели в обеденный перерыв некошерную по своей натуре пиццу.
Но среди гостей была одна белобрысенькая девочка, Лония, дочь ребе. Она одна вспомнила, что нельзя мешать мясное с молочным. Причем, вспомнила она это, уже поев пирожков, и занеся ложку над тортом. У ребенка была потрясающая сила воли - уточнив, что в креме - молоко, она остановила ложку на пол-пути ко рту, засекла по часам время, отправилась играть и смотреть мультики с остальными, но ровно через два часа, когда, согласно Талмуду, пирожок с мясом покинет желудок, и отправится в сольное кошерное путешествие по кишечнику, вернулась к торту, и доела-таки свой кусок. Честно признаюсь, я на такой подвиг в 9 лет была неспособна. Да и сейчас, пожалуй, тоже.