Автомобиль - не роскошь...
Продолжение. Начало здесь.
Долго ли, коротко ли... короче, все шло своим чередом. Периодически, в ночь со вторника на среду, мы проходились рысью по окрестностям, уже из спортивного интереса. Если вдруг попадалось что-то ценное, но нам уже не нужное, делились находками с собратьями по иммиграции - например, с симпатичным лаосским офицером, жившим на соседней улице. Прежде чем приехать в Штаты, он провел 10 лет в коммунистических застенках. Его жена и дети успели уехать в Штаты, дети за это время выросли, жена вышла за другого, а он явился - ни кола, ни двора, ни гражданской специальности, ни языка. Впрочем, мы с ним очень неплохо беседовали на французском.
Настало время покупать машину. Ездить два часа, с пересадкой, через центр города, на заводик, находящийся в 10 минутах от дома, стало невыносимо - особенно потому, что мама работала в ночную смену и все время рисковала не успеть на последний автобус, или же должна была ждать первого автобуса слишком долго. Пешком или на велосипеде по тому району, где находилась ее фабричка, путешествовали только совсем отчаявшиеся или шизики, потому что дорога проходила через очень живописный район, наполненный публичными домами и притонами.
Акрон совершенно не приспособлен к жизни без автомобиля. Все продуктовые магазины - кроме лавочек при бензозаправках, где все втридорога- находятся на окраинах, и хотя от нашего дома до ближайшего супермаркета, как выяснилось, ходил прямой автобус, ездить за продуктами было далеко, долго и тяжеловато. У нас, наконец, появились деньги - после длительных и суровых телефонных переговоров с неким Мишей в Израиле, нам все-таки удалось вытрясти из него почти всю сумму, переведенную с продажи квартиры.
Покупать машину, не имея машины - почти безнадежное дело. Почти - потому что машин на продажу много, но купить такую, чтобы она была не слишком старая, недорогая, не слишком рассыпчатая, и без дилерской наценки, не имея возможности свободно передвигаться по городу, довольно сложно. В Акроне дороги зимой обильно посыпают солью, поэтому машины быстро ржавеют - так что хотелось также и не очень ржавую.
Я и сейчас не могу претендовать на то, что хорошо разбираюсь в марках машин. А тогда... Я понятия не имела, какая разница между Доджем и Фордом, и почему наши русские приятели так морщили нос при упоминании американских марок. Почти у всех знакомых «русских» были японские или немецкие машины, весьма не новые, периодически ломающиеся, и дорогие в ремонте - правда, Давид ездил на Бьюике, и его Бьюик нередко выручал обладателей иномарок, когда их ветхие, но понтовые Ауди и Мерседесы отказывались заводиться.
Я пыталась искать - звонила, договаривалась, кто-то из знакомых довозил, мы смотрели, но подходящая машина никак не попадалась. Некоторые продавцы, помнится, даже приезжали к нам - уж больно невтерпеж им было сбыть с рук свою рухлядь. Однажды после моего звонка к нам таким образом припилила целая семья - черный протестантский пастор с женой и дочерью. У него был старый красный Додж, с багажником, подвязанным тряпочкой, чтоб не открывался и не лязгал на ходу. Выглядело так, словно у машины болит зуб. То, что этот пепелац я не возьму даже даром, и ему, и мне было ясно с первого взгляда. Но говорить это в глаза приятному обходительному человеку, который с самыми лучшими намерениями приехал ко мне с другого конца города, было бы некрасиво, поэтому мы с пастором из вежливости немного покатались по окрестностям, причем время от времени машина агонически вздрагивала всем корпусом, с явным намерением остановиться навсегда. Тем временем жена пастора не теряла времени и усердно вербовала мою маму в свою церковь. Нам еле удалось избавиться от этой семейки, потому что они прониклись к нам такой симпатией, что даже предлагали довезти нас до своей церкви на воскресную службу.
К моменту, когда я наконец нашла что-то подходящее, и собрала небольшую толпу местных «экспертов», что вызвались мне помочь, а именно - Давида, Толика и Эдика, силы мои были уже на исходе. «Эксперты» доехали со мной до места, оставили беседовать с хозяйкой машины, а сами пошли «на дело», то бишь осматривать автомобиль. Мне было сказано не лезть в мужское дело и вообще не возникать. «Эксперты» походили вокруг машины, попинали колеса, нажали на гудок, открыли капот, многозначительно потерли пальцем двигатель, заглянули под машину, убедились, что оттуда ничего не капает, и вынесли единодушный вердикт: «Брать, причем не торгуясь». Уточню, что это был белый Форд Эскорт с автоматической трансмиссией, на тот момент ему было 8 лет, с фантастически низким пробегом в 40 тысяч миль. Правда, позже выяснилось, что мои милые «эксперты» не заметили, что машина была в аварии, что она перекрашена, что у нее побит и отремонтирован бампер, что фары никогда ни при каких обстоятельствах невозможно отрегулировать так, чтобы они светили на дорогу, а не куда-то на обочину. И что «не торгуясь» - это вообще смешно. В Америке такой фразы в лексиконе быть попросту не должно, особенно при покупке машины. Впрочем, это мелочи, главное - машина была. Эдик пригнал ее к нашему дому. Бедный Эдик настолько устал в тот день - он приехал ко мне после ночной смены, что заснул за рулем по дороге домой, и окончательно разбил о забор свою старую «Юго» - возможно, и к лучшему.
Теперь оставалось главное - научиться на этой машине ездить. Году этак в 1992, еще в Новосибирске, я получила водительские права. Но это совсем не означало, что я могу сесть за руль и ехать. На тот момент, для получения водительских прав в ДОСААФ требовалось сдать теорию и заехать задом в ворота. Так что теорию я знала, но никаких навыков езды по улицам у меня не было - ну разве что задом, в ворота. Эдик было пытался меня учить, пока его «Юго» была еще жива, но у меня после нескольких попыток езды на этом выкидыше югославской технологии трясло не по-детски. Я начинала панически бояться автомобилей.
Поэтому Давид взялся немножко меня поучить. Ездили на моей машине. Давид - прекрасный учитель. Выдержанный, спокойный, с юмором. Он дал мне несколько уроков, точнее, под его мудрым руководством я трижды объехала вокруг квартала, вспотевши со страха как мышь, но ни разу никуда так и не врезавшись. После чего он посоветовал мне продолжать в том же духе.
Недели две я ездила вокруг квартала, изучив буквально каждый поворот и каждую выбоину на дороге. Наступил момент, когда я отважилась доехать до продуктового магазина «Элди» - до него и впрямь оказалось всего пять минут на машине по прямой, Нэнси не ошибалась. Занося домой пакеты с покупками из «Элди», мама оставила на крыльце свою сумку. Крыльцо было высокое, дом стоял несколько в стороне от улице - в общем, далеко не проходной двор. Когда она через минуту вернулась, сумка бесследно исчезла. В сумке были все ее документы - паспорт с пришпандореной белой бумажкой на статус беженца, библиотечная и банковская карты, пропуск на работу, и немного денег. Два последующих дня мы обильно посыпали голову пеплом и в отчаянии спрашивали друг друга, что же делать? К концу второго дня, очередной раз практикуясь в езде вокруг квартала, я нашла сумку со всеми документами, совсем недалеко от дома. Исчезли только деньги. Вор оказался честным человеком.
Хотя, с другой стороны, зачем вору русский паспорт? В России, слава Богу, с этим добром, в смысле, с ворами, тоже все в порядке.
Продолжение следует.
Долго ли, коротко ли... короче, все шло своим чередом. Периодически, в ночь со вторника на среду, мы проходились рысью по окрестностям, уже из спортивного интереса. Если вдруг попадалось что-то ценное, но нам уже не нужное, делились находками с собратьями по иммиграции - например, с симпатичным лаосским офицером, жившим на соседней улице. Прежде чем приехать в Штаты, он провел 10 лет в коммунистических застенках. Его жена и дети успели уехать в Штаты, дети за это время выросли, жена вышла за другого, а он явился - ни кола, ни двора, ни гражданской специальности, ни языка. Впрочем, мы с ним очень неплохо беседовали на французском.
Настало время покупать машину. Ездить два часа, с пересадкой, через центр города, на заводик, находящийся в 10 минутах от дома, стало невыносимо - особенно потому, что мама работала в ночную смену и все время рисковала не успеть на последний автобус, или же должна была ждать первого автобуса слишком долго. Пешком или на велосипеде по тому району, где находилась ее фабричка, путешествовали только совсем отчаявшиеся или шизики, потому что дорога проходила через очень живописный район, наполненный публичными домами и притонами.
Акрон совершенно не приспособлен к жизни без автомобиля. Все продуктовые магазины - кроме лавочек при бензозаправках, где все втридорога- находятся на окраинах, и хотя от нашего дома до ближайшего супермаркета, как выяснилось, ходил прямой автобус, ездить за продуктами было далеко, долго и тяжеловато. У нас, наконец, появились деньги - после длительных и суровых телефонных переговоров с неким Мишей в Израиле, нам все-таки удалось вытрясти из него почти всю сумму, переведенную с продажи квартиры.
Покупать машину, не имея машины - почти безнадежное дело. Почти - потому что машин на продажу много, но купить такую, чтобы она была не слишком старая, недорогая, не слишком рассыпчатая, и без дилерской наценки, не имея возможности свободно передвигаться по городу, довольно сложно. В Акроне дороги зимой обильно посыпают солью, поэтому машины быстро ржавеют - так что хотелось также и не очень ржавую.
Я и сейчас не могу претендовать на то, что хорошо разбираюсь в марках машин. А тогда... Я понятия не имела, какая разница между Доджем и Фордом, и почему наши русские приятели так морщили нос при упоминании американских марок. Почти у всех знакомых «русских» были японские или немецкие машины, весьма не новые, периодически ломающиеся, и дорогие в ремонте - правда, Давид ездил на Бьюике, и его Бьюик нередко выручал обладателей иномарок, когда их ветхие, но понтовые Ауди и Мерседесы отказывались заводиться.
Я пыталась искать - звонила, договаривалась, кто-то из знакомых довозил, мы смотрели, но подходящая машина никак не попадалась. Некоторые продавцы, помнится, даже приезжали к нам - уж больно невтерпеж им было сбыть с рук свою рухлядь. Однажды после моего звонка к нам таким образом припилила целая семья - черный протестантский пастор с женой и дочерью. У него был старый красный Додж, с багажником, подвязанным тряпочкой, чтоб не открывался и не лязгал на ходу. Выглядело так, словно у машины болит зуб. То, что этот пепелац я не возьму даже даром, и ему, и мне было ясно с первого взгляда. Но говорить это в глаза приятному обходительному человеку, который с самыми лучшими намерениями приехал ко мне с другого конца города, было бы некрасиво, поэтому мы с пастором из вежливости немного покатались по окрестностям, причем время от времени машина агонически вздрагивала всем корпусом, с явным намерением остановиться навсегда. Тем временем жена пастора не теряла времени и усердно вербовала мою маму в свою церковь. Нам еле удалось избавиться от этой семейки, потому что они прониклись к нам такой симпатией, что даже предлагали довезти нас до своей церкви на воскресную службу.
К моменту, когда я наконец нашла что-то подходящее, и собрала небольшую толпу местных «экспертов», что вызвались мне помочь, а именно - Давида, Толика и Эдика, силы мои были уже на исходе. «Эксперты» доехали со мной до места, оставили беседовать с хозяйкой машины, а сами пошли «на дело», то бишь осматривать автомобиль. Мне было сказано не лезть в мужское дело и вообще не возникать. «Эксперты» походили вокруг машины, попинали колеса, нажали на гудок, открыли капот, многозначительно потерли пальцем двигатель, заглянули под машину, убедились, что оттуда ничего не капает, и вынесли единодушный вердикт: «Брать, причем не торгуясь». Уточню, что это был белый Форд Эскорт с автоматической трансмиссией, на тот момент ему было 8 лет, с фантастически низким пробегом в 40 тысяч миль. Правда, позже выяснилось, что мои милые «эксперты» не заметили, что машина была в аварии, что она перекрашена, что у нее побит и отремонтирован бампер, что фары никогда ни при каких обстоятельствах невозможно отрегулировать так, чтобы они светили на дорогу, а не куда-то на обочину. И что «не торгуясь» - это вообще смешно. В Америке такой фразы в лексиконе быть попросту не должно, особенно при покупке машины. Впрочем, это мелочи, главное - машина была. Эдик пригнал ее к нашему дому. Бедный Эдик настолько устал в тот день - он приехал ко мне после ночной смены, что заснул за рулем по дороге домой, и окончательно разбил о забор свою старую «Юго» - возможно, и к лучшему.
Теперь оставалось главное - научиться на этой машине ездить. Году этак в 1992, еще в Новосибирске, я получила водительские права. Но это совсем не означало, что я могу сесть за руль и ехать. На тот момент, для получения водительских прав в ДОСААФ требовалось сдать теорию и заехать задом в ворота. Так что теорию я знала, но никаких навыков езды по улицам у меня не было - ну разве что задом, в ворота. Эдик было пытался меня учить, пока его «Юго» была еще жива, но у меня после нескольких попыток езды на этом выкидыше югославской технологии трясло не по-детски. Я начинала панически бояться автомобилей.
Поэтому Давид взялся немножко меня поучить. Ездили на моей машине. Давид - прекрасный учитель. Выдержанный, спокойный, с юмором. Он дал мне несколько уроков, точнее, под его мудрым руководством я трижды объехала вокруг квартала, вспотевши со страха как мышь, но ни разу никуда так и не врезавшись. После чего он посоветовал мне продолжать в том же духе.
Недели две я ездила вокруг квартала, изучив буквально каждый поворот и каждую выбоину на дороге. Наступил момент, когда я отважилась доехать до продуктового магазина «Элди» - до него и впрямь оказалось всего пять минут на машине по прямой, Нэнси не ошибалась. Занося домой пакеты с покупками из «Элди», мама оставила на крыльце свою сумку. Крыльцо было высокое, дом стоял несколько в стороне от улице - в общем, далеко не проходной двор. Когда она через минуту вернулась, сумка бесследно исчезла. В сумке были все ее документы - паспорт с пришпандореной белой бумажкой на статус беженца, библиотечная и банковская карты, пропуск на работу, и немного денег. Два последующих дня мы обильно посыпали голову пеплом и в отчаянии спрашивали друг друга, что же делать? К концу второго дня, очередной раз практикуясь в езде вокруг квартала, я нашла сумку со всеми документами, совсем недалеко от дома. Исчезли только деньги. Вор оказался честным человеком.
Хотя, с другой стороны, зачем вору русский паспорт? В России, слава Богу, с этим добром, в смысле, с ворами, тоже все в порядке.
Продолжение следует.