Случайная остановка у моря
Все начинается со снов, если я правильно помню. Ты начинаешь ими управлять. Волна образов и героев, отрицательных и положительных, усилием воли принимает нужную форму и направление. Из этого калейдоскопа воспоминаний и предсказаний вырисовывается сюжет, повороты которого ты придумываешь сам.
Граница между сном и мечтой постепенно стирается, в английском языке она и вовсе отсутствует: слово “dream” объединяет оба значения.
Для большинства кажется непреодолимым препятствием сделать следующий логический шаг, когда “dreams come true”.
Это действительно сложно, ведь реальность сопротивляется каждый раз, когда мы мечтаем её изменить. Именно так противостоит объект субъекту в гносеологическом, женское мужскому в эротическом, чистый лист бумаги писателю в художественном, господствующий класс честолюбивому интеллектуалу в экономическом смыслах. Мир враждебен по отношению к мечтам, и одной лишь нашей воли - как «опыту тела», так и «опыту разума» - недостаточно, чтобы его поменять.
Мне вспомнилась биография Джона Колтрейна, его “Naima”. Расовые и социальные ограничения, героиновая зависимость, борьба с «тенью кумира» Чарли Паркера - сколько ещё суровых уроков реальность должна преподать человеку, чтобы мечта так и осталась мечтой?
Колтрейн вспоминал о том времени: «Я был очень долго неизвестен, потому что играл только то, что от меня ожидали другие, не пытаясь внести ничего оригинального. Многих моих приятелей увольняли из оркестров за то, что они пытались играть что-то новое, и я боялся делать это».
Дальнейшую биографию Колтрейна знают все: он расширил музыкальные горизонты с помощью невероятной техники игры и импровизации, что сделало его сперва одним из самых влиятельных саксофонист в истории джаза, а затем и официальным святым Африканской православной церкви.
Не знаю, были ли в голове у святого Джона все эти мысли. Сложно сказать, какой именно механизм включается, когда ты начинаешь менять мир вокруг себя, когда события выстраиваются в линию успеха, когда люди начинают делать то, что ты от них ожидаешь и даже больше, когда твои самые смелые мысли материализуются.
Чего в этом механизме больше - иррационального или логически выверенных решений? Можно с уверенностью сказать лишь о том, что не надо быть парнем, который боится, что его «уволят из оркестра».
Гуляя по тенистому парку в Варне, в которую я прилетел скоротать время в ожидании, я задавал себе эти вопросы, и в какой-то момент словил себя на том, что здесь все - как в снах из детства. Провинциальный советский парк создаёт ощущение, что я здесь был и причём был счастлив. Видимо, ещё одной мечте нужно было сбыться.
Граница между сном и мечтой постепенно стирается, в английском языке она и вовсе отсутствует: слово “dream” объединяет оба значения.
Для большинства кажется непреодолимым препятствием сделать следующий логический шаг, когда “dreams come true”.
Это действительно сложно, ведь реальность сопротивляется каждый раз, когда мы мечтаем её изменить. Именно так противостоит объект субъекту в гносеологическом, женское мужскому в эротическом, чистый лист бумаги писателю в художественном, господствующий класс честолюбивому интеллектуалу в экономическом смыслах. Мир враждебен по отношению к мечтам, и одной лишь нашей воли - как «опыту тела», так и «опыту разума» - недостаточно, чтобы его поменять.
Мне вспомнилась биография Джона Колтрейна, его “Naima”. Расовые и социальные ограничения, героиновая зависимость, борьба с «тенью кумира» Чарли Паркера - сколько ещё суровых уроков реальность должна преподать человеку, чтобы мечта так и осталась мечтой?
Колтрейн вспоминал о том времени: «Я был очень долго неизвестен, потому что играл только то, что от меня ожидали другие, не пытаясь внести ничего оригинального. Многих моих приятелей увольняли из оркестров за то, что они пытались играть что-то новое, и я боялся делать это».
Дальнейшую биографию Колтрейна знают все: он расширил музыкальные горизонты с помощью невероятной техники игры и импровизации, что сделало его сперва одним из самых влиятельных саксофонист в истории джаза, а затем и официальным святым Африканской православной церкви.
Не знаю, были ли в голове у святого Джона все эти мысли. Сложно сказать, какой именно механизм включается, когда ты начинаешь менять мир вокруг себя, когда события выстраиваются в линию успеха, когда люди начинают делать то, что ты от них ожидаешь и даже больше, когда твои самые смелые мысли материализуются.
Чего в этом механизме больше - иррационального или логически выверенных решений? Можно с уверенностью сказать лишь о том, что не надо быть парнем, который боится, что его «уволят из оркестра».
Гуляя по тенистому парку в Варне, в которую я прилетел скоротать время в ожидании, я задавал себе эти вопросы, и в какой-то момент словил себя на том, что здесь все - как в снах из детства. Провинциальный советский парк создаёт ощущение, что я здесь был и причём был счастлив. Видимо, ещё одной мечте нужно было сбыться.