О Гостеприимстве Осетин
Переехав Большую Лиахву, мы по ее западному берегу достигли Цхинвали… Я надеялся получить здесь более подробные сведения об этой опасной стране, в отношении которой меня предупреждали в Тифлисе и Гори, и затем продолжать свое путешествие…
Мы начали с ближнего Джави (Дзау), и это знакомство дало мне полное представление об осетинском селении, которое я опишу вскоре в особой главе. Повсюду жители выходили мне дружелюбно навстречу и открывали двери своих бедных домов. Женщины также не избегали меня и с любопытством рассматривали чужеземца…
Рано 5 октября я выехал в сопровождении большого количества путников…
Я не думаю, чтобы кавказское гостеприимство могло быть где-нибудь превзойдено; оно в особенности сильно развито по всей Осетии, поэтому мой хозяин в Тапане (Тапанкау) встретил меня действительно сердечно…
Было поздно, когда я… прибыл в селение Кола в округе Кешелт (Чеселт) и был принят его жителями очень дружелюбно. Как мне позднее сказали в Тифлисе, я находился в ужасной норе убийц, и все-таки мне казалось, что нигде не существовало таких честных и искренних людей, как здесь, в братстве кешелтов.
Так широко распространяется осетинское гостеприимство, что они сами защищают врага, переступившего однажды порог их дома…
Чем чаще я находился среди осетин и присматривался к этим интересным жителям Кавказа, тем больше я чувствовал себя как дома среди этого чуждого мне народа, и меня так тянуло к этим простодушным людям, которых на равнинах считали разбойниками, чего со мной никогда не бывало. Такие же сильные и красивые люди, как часто видел в лесах Тюрингии, особенно в Шмидефельде и Руле, выходили дружелюбно мне навстречу и сердечно приветствовали меня. Таковы должны были быть в древности немцы, и мне часто казалось, что описания Тацита в «Германии», о которых я смутно помнил, воплотились теперь в жизнь…
Осетин признает только одну добродетель - мужественную силу, и к ней направлены все его поступки. Она воодушевляет его во всем. Чем совершеннее она у какого-нибудь человека, тем больше его уважают и почитают…
Того, кто к ним приходит, они охотно принимают и не только кормят и поят, но и предоставляют ему ту же защиту, какой пользуется каждый член семьи…
Семь осетин сопротивлялись в одной из описываемых позднее башен целому батальону. Таково своеобразие осетин, так отличаются они в своих отношениях друг к другу от всех остальных народов Кавказа.
Наравне с уважением стариков и кровной местью, как уже говорилось, у осетин в значительной степени развито чувство гостеприимства, в чем они превосходят даже черкесов. Человек, принятый в семью, рассматривается этой последней как ее член, и, как таковой, попадает под ее защиту до тех пор, пока он остается достойным этой защиты; осетины считают его выше членов собственной семьи; он в полном смысле слова является ее хозяином. Права, которыми он наслаждается, не теряются, даже если он поступил недостойно. Брат, убивший своего брата, подвергается, как было сказано выше, самому суровому наказанию, если он сам не уклоняется от него немедленным бегством; не так обстоит дело с гостем. Его, возможно, ненавидят, и все-таки никто не осмеливается наказать или выгнать из дома…
Осетин скорее проведет много времени в страшной нужде, чем будет упрекать себя в том, что плохо угостил своего гостя.
Кох Карл. Путешествие через Россию и Кавказскому перешейку в 1837 и 1838 гг. В 2-х тт. - Штутгарт, 1842-1843. 24, сс. 230-261
Мы начали с ближнего Джави (Дзау), и это знакомство дало мне полное представление об осетинском селении, которое я опишу вскоре в особой главе. Повсюду жители выходили мне дружелюбно навстречу и открывали двери своих бедных домов. Женщины также не избегали меня и с любопытством рассматривали чужеземца…
Рано 5 октября я выехал в сопровождении большого количества путников…
Я не думаю, чтобы кавказское гостеприимство могло быть где-нибудь превзойдено; оно в особенности сильно развито по всей Осетии, поэтому мой хозяин в Тапане (Тапанкау) встретил меня действительно сердечно…
Было поздно, когда я… прибыл в селение Кола в округе Кешелт (Чеселт) и был принят его жителями очень дружелюбно. Как мне позднее сказали в Тифлисе, я находился в ужасной норе убийц, и все-таки мне казалось, что нигде не существовало таких честных и искренних людей, как здесь, в братстве кешелтов.
Так широко распространяется осетинское гостеприимство, что они сами защищают врага, переступившего однажды порог их дома…
Чем чаще я находился среди осетин и присматривался к этим интересным жителям Кавказа, тем больше я чувствовал себя как дома среди этого чуждого мне народа, и меня так тянуло к этим простодушным людям, которых на равнинах считали разбойниками, чего со мной никогда не бывало. Такие же сильные и красивые люди, как часто видел в лесах Тюрингии, особенно в Шмидефельде и Руле, выходили дружелюбно мне навстречу и сердечно приветствовали меня. Таковы должны были быть в древности немцы, и мне часто казалось, что описания Тацита в «Германии», о которых я смутно помнил, воплотились теперь в жизнь…
Осетин признает только одну добродетель - мужественную силу, и к ней направлены все его поступки. Она воодушевляет его во всем. Чем совершеннее она у какого-нибудь человека, тем больше его уважают и почитают…
Того, кто к ним приходит, они охотно принимают и не только кормят и поят, но и предоставляют ему ту же защиту, какой пользуется каждый член семьи…
Семь осетин сопротивлялись в одной из описываемых позднее башен целому батальону. Таково своеобразие осетин, так отличаются они в своих отношениях друг к другу от всех остальных народов Кавказа.
Наравне с уважением стариков и кровной местью, как уже говорилось, у осетин в значительной степени развито чувство гостеприимства, в чем они превосходят даже черкесов. Человек, принятый в семью, рассматривается этой последней как ее член, и, как таковой, попадает под ее защиту до тех пор, пока он остается достойным этой защиты; осетины считают его выше членов собственной семьи; он в полном смысле слова является ее хозяином. Права, которыми он наслаждается, не теряются, даже если он поступил недостойно. Брат, убивший своего брата, подвергается, как было сказано выше, самому суровому наказанию, если он сам не уклоняется от него немедленным бегством; не так обстоит дело с гостем. Его, возможно, ненавидят, и все-таки никто не осмеливается наказать или выгнать из дома…
Осетин скорее проведет много времени в страшной нужде, чем будет упрекать себя в том, что плохо угостил своего гостя.
Кох Карл. Путешествие через Россию и Кавказскому перешейку в 1837 и 1838 гг. В 2-х тт. - Штутгарт, 1842-1843. 24, сс. 230-261