Паскаль Буайе
Маркс в своё время утверждал, что ранее философы лишь различным образом объясняли мир, а теперь пришла пора изменять его. Как хорошо у марксистов получилось изменить мир, мы все примерно представляем. Но стоит отметить, что с объяснением мира дела всегда обстояли столь же прискорбно. Неплохо объясняется неорганика, органика похуже, а социальная реальность - материя столь сложная, что что-либо кроме позора на выходе получается нечасто. Т.Гоббс с "войной всех против всех" или Руссо с "благородным дикарем" хороши как этапы истории человеческой мысли, но по части достоверных связей с социальной реальностью всё это, честно говоря, мусор. От гор похожего мусора, канувшего в Лету, он отличается только повышенным качеством и относительной известностью. Это не обязательно означает, что авторы были какие-то дураки, но разум у познающего всего один, а социальная ткань создаётся тысячами разумов, и сложность познаваемого объекта может оказаться слишком высокой.
Из всего гуманитарного знания приличнее всего выглядит классическая история, которая особенно не пытается ничего объяснять, а аккуратно записывает наблюдаемые факты и затем систематизирует записи. Филология в этом смысле это история языков.
Но ученье свет, учёных тьма, и не может же эта тьма бесконечно терпеть позор, производимый ею вместо света. Прочёл вот познавательную книжку "Анатомия человеческих сообществ", в которой автор прямо пишет, что попытки (в том числе его собственные) объяснять социальную реальность потерпели явный крах, и пора уже вместо этого заняться честной систематизацией наблюдаемых фактов.
На самом деле автор ничего такого прямо не пишет, но некоторым образом намекает. В книге раз 200 упомянуто, что эволюция человека практически всё время, за исключением ничтожно малого последнего периода, проходила в рамках малых групп, и в этом стоит искать объяснение вообще всему. Автор рационалист и эволюционист. Но в начале текста он ставит ряд разумных вопросов, а в конце честно фиксирует, что ответы на них пока не найдены. И в целом призывает применять к социальным наукам методы наук естественных, которые склонны начинать любое дело с аккуратной фиксации реальности. Его узкая специальность - антрополог, специалист по культуре малых африканских народов.
Я же хотел упомянуть одну интересную мысль о взаимоотношениях этих малых групп. Насколько сильно эволюционировал человек в этих группах, вопрос сложный, но разумно считать, что его психика приспособлена к такой жизни (раз уж он долго и более-менее успешно жил именно так). Это были охотники и собиратели, живущие на одном месте или кочующие. Перемещаясь, они время от времени встречались друг с другом. Полезно задуматься, как именно могли выглядеть эти встречи.
Вообще говоря, по-разному. Группы могли торговать, то есть обмениваться чем-то, могли просто общаться, а могли и враждовать. Едва ли торговля приносила много пользы - товары у всех были примерно одинаковы. А вот если одной группе удавалось начать войну и победить, то она получала супер-приз: все запасы орудий, шкур, еды и, главное, женщин соседей. Здоровых мужчин к тому же был шанс превратить в рабов.
При этом легко понять, что шансы на победу почти полностью были на стороне той группы, которая нападала первой. Если в каждой, допустим, по 10 взрослых мужчин-охотников, то битва стенка на стенку заведомо приводила к тяжёлым потерям у обеих сторон. Если же одна сторона устраивала засаду, или нападала ночью на спящий лагерь, то первым же ударом могла выбить половину бойцов противника, и затем легко победить. Это означает, что единственной работающей стратегией, гарантирующей выживание, было напасть первыми. Если ты не убьёшь соседа, сосед убьёт тебя. Скорее всего, это было краткой конституцией той эпохи. По крайней мере, таково следствие общих биологических соображений.
Это, кстати, хорошо объясняет удивительную скорость, с которой всё новые волны Хомо Сапиенсов расселялись по всей планете, осваивая любой уголок, от Австралии до Чукотки. Они просто сломя голову бежали друг от друга, по дороге подчистую вырезая аборигенов. Автор утверждает, что в силу этого базовым свойством человеческой психики является способность делиться на группы, быстро и точно вычисляя при этом, кто для тебя "свой", а кто "чужой". Причём это может работать на уровне инстинктов, вне поля сознания.
Как именно люди делятся на группы? Вообще говоря, совершенно произвольным образом. Но если между членами социума есть чёткие фенотипические различия, линия разлома обычно проходит в первую очередь по ним. Если в обществ есть люди с белой и чёрной кожей, инстинкты скажут им, что человек иной расы всегда будет чужаком, а со своей нужно ещё разбираться (чужак, напомним, это тот, кого наши скоро зарежут). В качестве иллюстрации автор приводит доказанный факт, что этнические меньшинства в большом обществе в среднем испытывают больший стресс, чем представители основного этноса. Возможно, инстинкты говорят им, что "наших" очень мало, это очень-очень плохо, и пора подумать о бегстве. Вычисления такого рода могут производиться сознанием автоматически.
Насколько эта конструкция верна, определить не так просто, но она выглядит правдоподобно. В частности, она объясняет чудовищную эффективность националистической пропаганды - нет ничего проще, чем призвать людей объединиться против противных и опасных чужаков. Это может быть базовым инстинктом, того же уровня, что любовь к сладкому и отвращение к рвоте.
И если это так, трудно придумать более наглядное пояснение к концепции первородного греха, уродующего природу человека. Это базисное повреждение психики, превращающее человека в бессознательного и автоматического убийцу, к тому же привыкшего и хорошо умеющего действовать в составе слаженной группы. Но, как мы знаем, с этим автоматизмом можно справляться. Кто-то зачислит это на счёт современной цивилизации, кто-то - на счёт христианства, создавшего эту цивилизацию, кто-то на счёт жертвы Христа, о которой мы сейчас вспоминаем.
Из всего гуманитарного знания приличнее всего выглядит классическая история, которая особенно не пытается ничего объяснять, а аккуратно записывает наблюдаемые факты и затем систематизирует записи. Филология в этом смысле это история языков.
Но ученье свет, учёных тьма, и не может же эта тьма бесконечно терпеть позор, производимый ею вместо света. Прочёл вот познавательную книжку "Анатомия человеческих сообществ", в которой автор прямо пишет, что попытки (в том числе его собственные) объяснять социальную реальность потерпели явный крах, и пора уже вместо этого заняться честной систематизацией наблюдаемых фактов.
На самом деле автор ничего такого прямо не пишет, но некоторым образом намекает. В книге раз 200 упомянуто, что эволюция человека практически всё время, за исключением ничтожно малого последнего периода, проходила в рамках малых групп, и в этом стоит искать объяснение вообще всему. Автор рационалист и эволюционист. Но в начале текста он ставит ряд разумных вопросов, а в конце честно фиксирует, что ответы на них пока не найдены. И в целом призывает применять к социальным наукам методы наук естественных, которые склонны начинать любое дело с аккуратной фиксации реальности. Его узкая специальность - антрополог, специалист по культуре малых африканских народов.
Я же хотел упомянуть одну интересную мысль о взаимоотношениях этих малых групп. Насколько сильно эволюционировал человек в этих группах, вопрос сложный, но разумно считать, что его психика приспособлена к такой жизни (раз уж он долго и более-менее успешно жил именно так). Это были охотники и собиратели, живущие на одном месте или кочующие. Перемещаясь, они время от времени встречались друг с другом. Полезно задуматься, как именно могли выглядеть эти встречи.
Вообще говоря, по-разному. Группы могли торговать, то есть обмениваться чем-то, могли просто общаться, а могли и враждовать. Едва ли торговля приносила много пользы - товары у всех были примерно одинаковы. А вот если одной группе удавалось начать войну и победить, то она получала супер-приз: все запасы орудий, шкур, еды и, главное, женщин соседей. Здоровых мужчин к тому же был шанс превратить в рабов.
При этом легко понять, что шансы на победу почти полностью были на стороне той группы, которая нападала первой. Если в каждой, допустим, по 10 взрослых мужчин-охотников, то битва стенка на стенку заведомо приводила к тяжёлым потерям у обеих сторон. Если же одна сторона устраивала засаду, или нападала ночью на спящий лагерь, то первым же ударом могла выбить половину бойцов противника, и затем легко победить. Это означает, что единственной работающей стратегией, гарантирующей выживание, было напасть первыми. Если ты не убьёшь соседа, сосед убьёт тебя. Скорее всего, это было краткой конституцией той эпохи. По крайней мере, таково следствие общих биологических соображений.
Это, кстати, хорошо объясняет удивительную скорость, с которой всё новые волны Хомо Сапиенсов расселялись по всей планете, осваивая любой уголок, от Австралии до Чукотки. Они просто сломя голову бежали друг от друга, по дороге подчистую вырезая аборигенов. Автор утверждает, что в силу этого базовым свойством человеческой психики является способность делиться на группы, быстро и точно вычисляя при этом, кто для тебя "свой", а кто "чужой". Причём это может работать на уровне инстинктов, вне поля сознания.
Как именно люди делятся на группы? Вообще говоря, совершенно произвольным образом. Но если между членами социума есть чёткие фенотипические различия, линия разлома обычно проходит в первую очередь по ним. Если в обществ есть люди с белой и чёрной кожей, инстинкты скажут им, что человек иной расы всегда будет чужаком, а со своей нужно ещё разбираться (чужак, напомним, это тот, кого наши скоро зарежут). В качестве иллюстрации автор приводит доказанный факт, что этнические меньшинства в большом обществе в среднем испытывают больший стресс, чем представители основного этноса. Возможно, инстинкты говорят им, что "наших" очень мало, это очень-очень плохо, и пора подумать о бегстве. Вычисления такого рода могут производиться сознанием автоматически.
Насколько эта конструкция верна, определить не так просто, но она выглядит правдоподобно. В частности, она объясняет чудовищную эффективность националистической пропаганды - нет ничего проще, чем призвать людей объединиться против противных и опасных чужаков. Это может быть базовым инстинктом, того же уровня, что любовь к сладкому и отвращение к рвоте.
И если это так, трудно придумать более наглядное пояснение к концепции первородного греха, уродующего природу человека. Это базисное повреждение психики, превращающее человека в бессознательного и автоматического убийцу, к тому же привыкшего и хорошо умеющего действовать в составе слаженной группы. Но, как мы знаем, с этим автоматизмом можно справляться. Кто-то зачислит это на счёт современной цивилизации, кто-то - на счёт христианства, создавшего эту цивилизацию, кто-то на счёт жертвы Христа, о которой мы сейчас вспоминаем.