О проблемах перманентно-пубертатного периода
Авраам Болеславович Покой -- очень пунктуальный человек. Например, когда работники при монтаже Генератора Творческого Зуда повредили в нем таймер, то для калибровки нового Истинный Учитель Истины просто начал входить и выходить из комнаты раз в десять секунд. По частоте его визитов я настроила ход таймера.
Гиперкуб любит правильно организованный распорядок работ. Так, дверь в приемный Покой Авраам Болеславовича на этой неделе открывалась ровно в девять тридцать три по адресу Маросейка, 13. На прошлой неделе, правда, адрес был совсем другой, но это говорит лишь о том, что, не смотря на любовь к распорядку, ИУИ не делает из него культа.
Вывеска на дверях незаметная, оформление входа нейтральное, вахтера на входе нет. Сочетание этих факторов Гиперкуб объясняет, «кому надо, того к нам приведет Космос», и Космос действительно приводит.
Сегодня Космос случайно привел к нам группу студентов, судя по разговорам, из Нового Модного Университета Экономистики и Параправа. Наш НИИ ИИ они приняли за отделение некого банка, в котором должны были снять с карточек стипендии для выплаты взятки за экзамен. Студенты ходили по коридорам, громко возмущаясь отсутствием у нас банкомата. За ними на полу остались серые бесформенные клочки чего-то легкого и не особо приятного на вид. Клочки катались по полу, создавая ощущение долгого отсутствия уборки помещения. Однако уборка нам не понадобилась -- сублимационная вспыль рассасывается сама собой.
Как известно, человек был создан в извечном споре, кто есть обедающий, а кто -- обед, человечество мало-помалу отбирало столики у пришедших ранее, пока в конечном счете прямоходящие обезьяны окончательно не разъяснили мирозданию, что именно они хозяева этого милого местечка -- планеты Земля. После помудрения человека и объединения его в социумы, зверушкам людей стало есть труднее, пир, тем не менее, продолжился с удесятеренной силой. Теперь не зверушки, а люди и социумы кушали друг друга.
В качестве основного средства выживания человек получил от эволюции в подарок жажду деятельности. А плавный переход с дуэльной борьбы на социальную прибавил к жажде деятельности жажду соучастия. С тех пор человек испытывает инстинктивную тягу к коллективной борьбе. Или хотя бы к коллективному бегству. Со временем ростки гуманизма дали буйные всходы и убивать друг друга стали реже -- просто отрезали фрагменты филейных частей на холодец.
Последнее уже не так сильно напрягает, особенно когда отрезают по чуть-чуть, а в обмен дают билеты на дискотеку и новый мобильный телефон раз в месяц. Поэтому необходимость постоянно вместе с близким человеку социумом отбирать место за столом у чуть более далекого социума превратилась в своего рода ностальгию о необходимости как-то участвовать в общественных отношениях.
Инстинкт соучастия не смог исчезнуть за время столь стремительного социального прогресса. Он как и раньше требует от человека свершений, причем не только личных, но и коллективных. Если от последних отмахнуться, то просыпается социальная совесть, донимающая офисного патриция не хуже донимавшего его предков голода. Но в микросоциуме верха нижнего класса уже слишком хорошо и спокойно для реальных поступков. Нет нужды ловить мамонта, поскольку его ловит проживающий в джунглях замкадья плебс. Бессмысленно бросаться грудью на пулемет, поскольку этот пулемет смотрит не в сторону патрициев, а как раз в сторону тех самых замкадских поставщиков мамонтятины.
Поэтому инстинкт соучастия в верхах нижнего класса удовлетворяется простейшим способом: спонтанной или спровоцированной а-я-яйкуляцией на произвольный раздражитель, не имеющий как правило никакого отношения к субъекту а-я-яйкуляции. Невыносимость воздержания от серьезных общих дел вынуждает искать облегчение в персональных делишках, эксгибиционируемых из офисных пространств в медийные.
Системный источник проблем выглядит недостижимым как Клаудия Шифер, поэтому на него даже не замахиваются, а только ритуально упоминают между строк в гипотетическом контексте: неплохо было бы, но все равно ведь нам не светит. Зато в качестве визуального образа для разрядки и выплеска а-я-яйкулята отлично подходят проблемы сиюминутные.
От выплеска сразу становится легче, что приводит к мгновенной потере личного интереса. Секунду назад еще одержимый экстазом негодования субъект простатеста спокойно встает и выходит на балкон покурить. Ведь никаких глубоких отношений с проблемой у него не было, поэтому что там будет с ней дальше его мало волнует. Ему надо ведь всего лишь заглушить собственный инстинкт соучастия. Так, замахнуться на взяточничество в институте и, тем более, в стране зашедшие к нам студенты не отваживались настолько основательно, что подобного рода мысль их даже не посещала. Однако накопленная ненависть провоцировала а-я-яйкуляцию по поводу чего-нибудь незначительного, например, отсутствующего банкомата, а сублиматная вспыль покрывала челА и коридоры случайно находившегося рядом с ними человечества.
Всплески ненависти к мигалкам, реформам и беспределу в милиции проходят по одному и тому же сценарию с идентичными результатами: обнаружение визуального образа для сублимации, вызванное им возбуждение, три секунды в экстазе негодования, а-я-яйкуляция в блоги, форумы и уши коллег, словами «посмотрите, как все плохо-то», полсекунды гордости за содеянное, приятная расслабленность, а затем полное игнорирование источника недавнего негодования вплоть до следующего раза.
Семена не ложатся на добрую почву, из них не вырастают гроздья гнева и яблоки раздора. Не вырастают секвойи идей, махагони социальных преобразований и грибницы горизонтальных связей. А-я-яйкулят просто обращается во вспыль -- в прах социальной энергии, использованной для освобождения от социальной энергии. В неприглядные следы мириад секундных негодований, не приведших ни к чему, кроме очистки собственной совести субъекта.
Само по себе регулярное облегчение при помощи воображаемой на несколько минут активной жизненной позиции для здоровья не вредно. Говорят, раньше врачи такое запрещали, а общество осуждало, но это в прошлом. Уже никто не смотрит косо на цивилизационных стратегов, оф-конфликтных тактиков и серых кардиналов-универсалис. Забыты пояса верности долгу и целодействия. Сублимация на суррогате признана медицински и социально безопасной. Однако ее единственный побочный эффект никуда не исчез: привыкшему к заменителям становится не особо-то нужным оригинал. А без оригинала -- социальных свершений -- Космос не станет ближе. Авраам Болеславович утверждает, что Внеземные Цивилизации с удовольствием пересадили бы Человечество на резиновые идеалы и надувные идеи, поэтому им очень кстати массовый переход изрядной части народонаселения планеты на периодическую генерацию вспыли.
В недрах моей лаборатории уже разрабатывается метод борьбы с этим деструктивным явлением. На выводящий канал ненависти к несправедливости будет ставиться клапан, который не позволит выплескивать ее малыми порциями. Каждый выплеск будет протоколироваться и автоматически взводить таймер, регулярно напоминающий о существовании проблемы и необходимости ее не только озвучить, но и решить. Отключаться таймер будет только по предоставлению отчета о решении.
Одновременно пациент получает серию витаминов, блокирующих реакцию на локальные перепады социального климата. Только накопленная, осознанная и реализованная ненависть к системообразующим элементам системы Зла позволяет не просто утолить инстинкт, но действительно посоучаствовать в Человечестве.
В тех случаях, когда накатывание патча в поликлинике не будет давать целебного эффекта, пациенты будут переводиться в стационар им. Баграмяна, где им добрые люди в белых халатах пропишут расчистку авгиевых конюшен, строительство гигантских плотин и сеансы партийной борьбы на выживание -- то самое, в чем результат до мозга-костей осязаем и в принципе неимитируем.
P.S. Проверявший ошибки в тексте проф. Инъязов заявил: он готов поспорить, что каждый прочитавший обязательно скажет себе: «как она Их поддела!», подразумевая при этом, «а сам я не такой». Я сама спорить с профессором не стала, но подключила к статье Сетевой Лицеметр. На данный момент благодаря его показаниям секретарь Кудрявцев должен по предварительным расчетам полтора месяца носить безалкогольное пиво от палатки на углу до Воронежской Лаборатории проф. Инъязова. А ведь по условиям спора одна бутылка полагается за сто человек.
Гиперкуб любит правильно организованный распорядок работ. Так, дверь в приемный Покой Авраам Болеславовича на этой неделе открывалась ровно в девять тридцать три по адресу Маросейка, 13. На прошлой неделе, правда, адрес был совсем другой, но это говорит лишь о том, что, не смотря на любовь к распорядку, ИУИ не делает из него культа.
Вывеска на дверях незаметная, оформление входа нейтральное, вахтера на входе нет. Сочетание этих факторов Гиперкуб объясняет, «кому надо, того к нам приведет Космос», и Космос действительно приводит.
Сегодня Космос случайно привел к нам группу студентов, судя по разговорам, из Нового Модного Университета Экономистики и Параправа. Наш НИИ ИИ они приняли за отделение некого банка, в котором должны были снять с карточек стипендии для выплаты взятки за экзамен. Студенты ходили по коридорам, громко возмущаясь отсутствием у нас банкомата. За ними на полу остались серые бесформенные клочки чего-то легкого и не особо приятного на вид. Клочки катались по полу, создавая ощущение долгого отсутствия уборки помещения. Однако уборка нам не понадобилась -- сублимационная вспыль рассасывается сама собой.
Как известно, человек был создан в извечном споре, кто есть обедающий, а кто -- обед, человечество мало-помалу отбирало столики у пришедших ранее, пока в конечном счете прямоходящие обезьяны окончательно не разъяснили мирозданию, что именно они хозяева этого милого местечка -- планеты Земля. После помудрения человека и объединения его в социумы, зверушкам людей стало есть труднее, пир, тем не менее, продолжился с удесятеренной силой. Теперь не зверушки, а люди и социумы кушали друг друга.
В качестве основного средства выживания человек получил от эволюции в подарок жажду деятельности. А плавный переход с дуэльной борьбы на социальную прибавил к жажде деятельности жажду соучастия. С тех пор человек испытывает инстинктивную тягу к коллективной борьбе. Или хотя бы к коллективному бегству. Со временем ростки гуманизма дали буйные всходы и убивать друг друга стали реже -- просто отрезали фрагменты филейных частей на холодец.
Последнее уже не так сильно напрягает, особенно когда отрезают по чуть-чуть, а в обмен дают билеты на дискотеку и новый мобильный телефон раз в месяц. Поэтому необходимость постоянно вместе с близким человеку социумом отбирать место за столом у чуть более далекого социума превратилась в своего рода ностальгию о необходимости как-то участвовать в общественных отношениях.
Инстинкт соучастия не смог исчезнуть за время столь стремительного социального прогресса. Он как и раньше требует от человека свершений, причем не только личных, но и коллективных. Если от последних отмахнуться, то просыпается социальная совесть, донимающая офисного патриция не хуже донимавшего его предков голода. Но в микросоциуме верха нижнего класса уже слишком хорошо и спокойно для реальных поступков. Нет нужды ловить мамонта, поскольку его ловит проживающий в джунглях замкадья плебс. Бессмысленно бросаться грудью на пулемет, поскольку этот пулемет смотрит не в сторону патрициев, а как раз в сторону тех самых замкадских поставщиков мамонтятины.
Поэтому инстинкт соучастия в верхах нижнего класса удовлетворяется простейшим способом: спонтанной или спровоцированной а-я-яйкуляцией на произвольный раздражитель, не имеющий как правило никакого отношения к субъекту а-я-яйкуляции. Невыносимость воздержания от серьезных общих дел вынуждает искать облегчение в персональных делишках, эксгибиционируемых из офисных пространств в медийные.
Системный источник проблем выглядит недостижимым как Клаудия Шифер, поэтому на него даже не замахиваются, а только ритуально упоминают между строк в гипотетическом контексте: неплохо было бы, но все равно ведь нам не светит. Зато в качестве визуального образа для разрядки и выплеска а-я-яйкулята отлично подходят проблемы сиюминутные.
От выплеска сразу становится легче, что приводит к мгновенной потере личного интереса. Секунду назад еще одержимый экстазом негодования субъект простатеста спокойно встает и выходит на балкон покурить. Ведь никаких глубоких отношений с проблемой у него не было, поэтому что там будет с ней дальше его мало волнует. Ему надо ведь всего лишь заглушить собственный инстинкт соучастия. Так, замахнуться на взяточничество в институте и, тем более, в стране зашедшие к нам студенты не отваживались настолько основательно, что подобного рода мысль их даже не посещала. Однако накопленная ненависть провоцировала а-я-яйкуляцию по поводу чего-нибудь незначительного, например, отсутствующего банкомата, а сублиматная вспыль покрывала челА и коридоры случайно находившегося рядом с ними человечества.
Всплески ненависти к мигалкам, реформам и беспределу в милиции проходят по одному и тому же сценарию с идентичными результатами: обнаружение визуального образа для сублимации, вызванное им возбуждение, три секунды в экстазе негодования, а-я-яйкуляция в блоги, форумы и уши коллег, словами «посмотрите, как все плохо-то», полсекунды гордости за содеянное, приятная расслабленность, а затем полное игнорирование источника недавнего негодования вплоть до следующего раза.
Семена не ложатся на добрую почву, из них не вырастают гроздья гнева и яблоки раздора. Не вырастают секвойи идей, махагони социальных преобразований и грибницы горизонтальных связей. А-я-яйкулят просто обращается во вспыль -- в прах социальной энергии, использованной для освобождения от социальной энергии. В неприглядные следы мириад секундных негодований, не приведших ни к чему, кроме очистки собственной совести субъекта.
Само по себе регулярное облегчение при помощи воображаемой на несколько минут активной жизненной позиции для здоровья не вредно. Говорят, раньше врачи такое запрещали, а общество осуждало, но это в прошлом. Уже никто не смотрит косо на цивилизационных стратегов, оф-конфликтных тактиков и серых кардиналов-универсалис. Забыты пояса верности долгу и целодействия. Сублимация на суррогате признана медицински и социально безопасной. Однако ее единственный побочный эффект никуда не исчез: привыкшему к заменителям становится не особо-то нужным оригинал. А без оригинала -- социальных свершений -- Космос не станет ближе. Авраам Болеславович утверждает, что Внеземные Цивилизации с удовольствием пересадили бы Человечество на резиновые идеалы и надувные идеи, поэтому им очень кстати массовый переход изрядной части народонаселения планеты на периодическую генерацию вспыли.
В недрах моей лаборатории уже разрабатывается метод борьбы с этим деструктивным явлением. На выводящий канал ненависти к несправедливости будет ставиться клапан, который не позволит выплескивать ее малыми порциями. Каждый выплеск будет протоколироваться и автоматически взводить таймер, регулярно напоминающий о существовании проблемы и необходимости ее не только озвучить, но и решить. Отключаться таймер будет только по предоставлению отчета о решении.
Одновременно пациент получает серию витаминов, блокирующих реакцию на локальные перепады социального климата. Только накопленная, осознанная и реализованная ненависть к системообразующим элементам системы Зла позволяет не просто утолить инстинкт, но действительно посоучаствовать в Человечестве.
В тех случаях, когда накатывание патча в поликлинике не будет давать целебного эффекта, пациенты будут переводиться в стационар им. Баграмяна, где им добрые люди в белых халатах пропишут расчистку авгиевых конюшен, строительство гигантских плотин и сеансы партийной борьбы на выживание -- то самое, в чем результат до мозга-костей осязаем и в принципе неимитируем.
P.S. Проверявший ошибки в тексте проф. Инъязов заявил: он готов поспорить, что каждый прочитавший обязательно скажет себе: «как она Их поддела!», подразумевая при этом, «а сам я не такой». Я сама спорить с профессором не стала, но подключила к статье Сетевой Лицеметр. На данный момент благодаря его показаниям секретарь Кудрявцев должен по предварительным расчетам полтора месяца носить безалкогольное пиво от палатки на углу до Воронежской Лаборатории проф. Инъязова. А ведь по условиям спора одна бутылка полагается за сто человек.