Время -
вещь
необычайно длинная, -
были времена -
прошли былинные.
Ни былин,
ни эпосов,
ни эпопей.
Телеграммой
лети,
строфа!
Воспалённой губой
припади
и попей
из реки
по имени - «Факт».
Это время гудит
телеграфной струной,
это
сердце
с правдой вдвоём.
Это было
с бойцами,
или страной,
или
в сердце
было
в моём.
Я хочу,
чтобы, с этою
книгой побыв,
из квартирного
мирка
шёл опять
на плечах
пулемётной пальбы,
как штыком,
строкой
просверкав.
Чтоб из книги,
через радость глаз,
от свидетеля
счастливого, -
в мускулы
усталые
лилась
строящая
и бунтующая сила.
Этот день
воспевать
никого не наймём.
Мы
распнём
карандаш на листе,
чтобы шелест страниц,
как шелест знамён,
надо лбами
годов
шелестел.
Владимир Маяковский. Хорошо! Октябрьская поэма
Вы говорите, что 1937 год плохой?
Тогда надо сказать, что 1917 год - хороший. Ну а как иначе? 1937 положил конец революционерам 1917 года. Нет?
1917 год плохой?
Тогда 1937 год хороший! А как иначе? Как бы не старались увеличить масштаб, образ масштаба репрессий, но это коснулось прежде всего революционной элиты общества. Репрессии смели именно её. И в результате возникло иное - советское общество.
Когда-то в период перестройки, в 1988 году, один отставник, участник всяких военных локальных конфликтов по всему миру, а тогда зав. военной кафедрой в одном из вузов страны, говорил: Время сейчас революционное, и не известно каким будет следующий год - 1917 или 1937!
Одну классическую точку истории в современности мы уже преодолели.
Click to view