homo emphathicus
У Джереми Рифкина есть книга «Цивилизация эмпатии: Путешествие ко глобальному сознанию на Земле в эпоху кризиса» / The Empathic Civilization: The Race to Global Consciousness in a World in Crisis.
Рифкин - американский общественный деятель, социальный философ, теоретик посткапитализма, автор ряда других бестселлеров… доп.информация есть в википедии.
Книгу об эмпатии для капиталистической России пока никто не перевёл, но есть статья на Теориях и практиках Человек сочувствующий: Джереми Рифкин о цивилизации, основанной на эмпатии, а также ещё несколько публикаций.
Сложно сказать, насколько автор раскрыл эту важнейшую тему, но я бы с интересом почитал.
Тема очень важная, недавно и левый писатель-активист А. Цветков лекцию прочитал тоже об эмпатии.
Что касается книги, то… мне, с одной стороны, нравится сама формулировка - человек сочувствующий, цивилизация эмпатии. Это всё шаги в очень правильном направлении. С другой стороны, надо бы почить, как это раскрыто, ну и уж другой сложной вопрос - как эти идеи воспринимаются, как их распространять. И, конечно, стоит делать из эмпатии нечто чудодейственное, выдергивая её из сложнейшей ткани психо-социальной жизни, из контекста, да ещё и превращая её в какую-то сущность (это я не о книге, мы пока мало что о ней знаем). Но и недооценивать роль таких факторов я бы не стал, так основываясь лишь на рациональном мышлении, на логике и т. д., лучшее будущее не создать, тут нужен ещё и эмпатия, и «эмоциональный интеллект», и воображение, и знание о метакоммуникации… в общем, я всецело за сложный, системый подход. И надо ещё понимать, что эмпатию нужно развивать, ей нужно учиться, как и отношениям основанным на человечности и солидарности; всё есть результат научения.
Да Рифкин об этом и пишет:
«нам необходимо осознать человеческую расу как одну большую семью, расширить свои представления об идентификации. Мы не теряем при этом своей национальной принадлежности или религиозных связей, не теряем и ближайших кровных связей. Но мы расширяем свое представление о человечестве до понимания его как целой огромной семьи соплеменников, попутчиков в огромном путешествии, а остальные виды - как часть нашей биологической семьи, а биосферу - как часть общего с нами процесса эволюции. Мы должны переосмыслить устремления человечества, переосмыслить весь наш нарратив. Если мы действительно Homo Empathicus, нам нужно дать этой своей природе раскрыться, несмотря на влияние наших традиций в области воспитания, бизнеса или управления, которые способствуют пробуждению в нас нарциссизма, материализма, агрессии, тяги к насилию. Если мы готовы к глобальному разговору, почему бы нам не начать с того, чтобы переосмыслить человеческую природу, найти путь к возможности глобальной эмпатии, чтобы реорганизовать социальные институты и подготовить достойную почву, на которой смогла бы появиться цивилизация эмпатии.»
и ещё
«Что такое эмпатия? Это довольно запутанная вещь. Когда в роддоме один ребенок начинает плакать, остальные тут же плачут вместе с ним, они просто не знают, почему, но это заложено в них биологически. Примерно в возрасте двух с половиной лет ребенок начинает узнавать себя в зеркале, и тогда же у него появляются зачатки зрелой эмпатии. Как только он понимает, что видит свое отражение, и осознает себя, он начинает понимать, что если он испытывает чувства, глядя на кого-то, с кем что-то произошло, то это не его чувства. Начинает разделять свои и чужие эмоции и понимать их. Вместе с осознанием себя у ребенка повышается способность к эмпатии. Примерно к восьми годам ребенок начинает узнавать о жизни и смерти, понимает, откуда он взялся и что у него одна единственная жизнь в распоряжении, хрупкая и драгоценная, и однажды он умрет. Здесь начинается его экзистенциальное путешествие.
На этой планете очень сложно выжить - будь ты человек или лиса, прокладывающая маршруты по неизвестной местности. Как только ребенок понимает, что жизнь хрупка и заканчивается смертью, а каждый ее момент драгоценен, это позволяет понять ему ценность остальных жизней вокруг. И когда мы сочувствуем другим людям и другим существам, это происходит от того, что мы знаем по собственному опыту, как им сложно в борьбе за жизнь. Своей отзывчивостью мы показываем свою солидарность с ними в этой борьбе. Эмпатия - противоположность утопии. В раю эмпатии нет, я гарантирую вам это, даже не побывав там. Ее там нет, потому что там нет понятия смертности и нет страдания. Эмпатия базируется на осознании смертности и борьбе за возможность для себя и ближнего выжить и процветать. Она держится на нашем несовершенстве, страхах и взаимопомощи. Так что когда мы говорим о сочувствующей цивизизации, мы не говорим об утопии. Мы говорим об обществе, построенном на эмпатии - желании помочь себе и особям своего вида прожить лучше ту единственную жизнь, которую мы имеем, на этой маленькой планете.
Мы - homo emphathicus, люди сочувствующие, и здесь появляется интересный вопрос. Мы знаем, что мозг человека развивался на протяжении истории: мозг средневекового человека был устроен и запрограммирован иначе, чем наш с вами мозг сегодня, и уж тем более отличался от мозга человека двухтысячелетней давности. Когда я начал это исследование шесть лет назад, меня интересовало, как сознание меняется на протяжении истории? Если мы, люди, запрограммированы на то, чтобы отражать удары жизни и помогать другим людям делать это, возможно ли, что рано или поздно поле нашего сочувствия расширится до сочувствия всей человеческой расе, как нашей большой семьи, и на соседние виды, как на часть нашей эволюционной семьи, а также на всю биосферу - как на часть нашего сообщества? Если бы это можно было представить, мы могли бы спасти свою планету и свой вид. И если это невозможно представить, то уж тем более невозможно представить, каким образом мы выживем на этой планете.
Эмпатия - это огромная невидимая рука, которую мы можем протянуть сколь угодно далеко, и она позволяет нам сочувствовать, сопереживать и объединяться в более крупные социальные группы. Эмпатия - это цивилизация. Цивилизация - это эмпатия. Когда-то область коммуникации распространялась лишь на расстояние крика, и общество было племенным. Люди, жившие за соседней горой, казались инопланетянами, и эмпатия только углубляла кровные связи. Приход письменности позволил нам расширить общую нервную систему человечества, преодолеть большее время и пространство, сплотить больше людей. Развитие разнообразных сторон и возможностей человеческой натуры в сочетании с возрастающим самосознанием не только способствовали возникновению религиозного сознания, но и распространили эмпатию за пределы круга родственных связей. Это закономерно привело к расширению понятия большой семьи, теперь оно было основано на религиозных связях: иудеи стали воспринимать всех иудеев как одну большую семью, христиане стали так воспринимать христиан, то же - с мусульманами.
В девятнадцатом веке происходит промышленная революция, после которой главным понятием становится рынок. Рыночные отношени создают великую фикцию национальных государств. Внезапно британцы начинают воспринимать остальных британцев как часть своей общины, немцы - немцев, американцы - американцев. Раньше не было таких понятий как «Германия» или «Франция» - это фикции. Но они появились, чтобы позволить нам расширить область сочувствия на представителей «наших национальностей» и создать новое представление о собственной личности и положении в мире, основываясь на достижениях науки и коммуникации, которые вновь позволили иначе воспринимать пространство и время.
Но если мы проделали путь от эмпатии, основанной на кровных связях, к основанной на религиозных, а затем - национальных связях, почему мы должны останавливаться на этом?»
Просто назвать себя homo emphathicus - понятно, это не выход, мы уже назвали себя homo sapiens, вот только это слишком часто не вяжется с реальностью, мягко говоря.
Вот Рифкин пишет, что эмпатия базируется на ощущении смертности и трагичности нашей жизни. Но проблема тут в том, что такое переживание может привести и на деструктивный путь - если всё так, то почему не начать разрушать всё вокруг. Мне нравится, как об этом писал Фромм, который делал акцент на экзистенциальной ситуации человека, на особенностях его существования, свойственных только ему, и об экзистенциальных потребностях, являющихся ответом на эти условия. И по каждой экзистенциальной ситуации возможен как конструктивный, плодотворный ответ, так и деструктивный; на эти ответы всегда влияет целый ряд условий. Это касается и наших отношений, наших связей с другими людьми.
А Джереми Рифкин вот еще что говорит о капитализме:
«Как бы экономисты ни хотели заставить нас поверить в обратное, но человеком движет не неутолимая жажда наживы, а тоска по общению. После того как все первоначальные нужды удовлетворены, мы начинаем думать о любви и дружбе - том, что делает нас счастливыми. Мы хотим принадлежать, а не владеть.»
«У главных ворот капиталистического замка нет вовсе никакой орды, готовой снести его стены. Как раз наоборот. Подкашивает капиталистическую систему лишь поразительный успех существующих механизмов, которые управляют им.»
Рифкин - американский общественный деятель, социальный философ, теоретик посткапитализма, автор ряда других бестселлеров… доп.информация есть в википедии.
Книгу об эмпатии для капиталистической России пока никто не перевёл, но есть статья на Теориях и практиках Человек сочувствующий: Джереми Рифкин о цивилизации, основанной на эмпатии, а также ещё несколько публикаций.
Сложно сказать, насколько автор раскрыл эту важнейшую тему, но я бы с интересом почитал.
Тема очень важная, недавно и левый писатель-активист А. Цветков лекцию прочитал тоже об эмпатии.
Что касается книги, то… мне, с одной стороны, нравится сама формулировка - человек сочувствующий, цивилизация эмпатии. Это всё шаги в очень правильном направлении. С другой стороны, надо бы почить, как это раскрыто, ну и уж другой сложной вопрос - как эти идеи воспринимаются, как их распространять. И, конечно, стоит делать из эмпатии нечто чудодейственное, выдергивая её из сложнейшей ткани психо-социальной жизни, из контекста, да ещё и превращая её в какую-то сущность (это я не о книге, мы пока мало что о ней знаем). Но и недооценивать роль таких факторов я бы не стал, так основываясь лишь на рациональном мышлении, на логике и т. д., лучшее будущее не создать, тут нужен ещё и эмпатия, и «эмоциональный интеллект», и воображение, и знание о метакоммуникации… в общем, я всецело за сложный, системый подход. И надо ещё понимать, что эмпатию нужно развивать, ей нужно учиться, как и отношениям основанным на человечности и солидарности; всё есть результат научения.
Да Рифкин об этом и пишет:
«нам необходимо осознать человеческую расу как одну большую семью, расширить свои представления об идентификации. Мы не теряем при этом своей национальной принадлежности или религиозных связей, не теряем и ближайших кровных связей. Но мы расширяем свое представление о человечестве до понимания его как целой огромной семьи соплеменников, попутчиков в огромном путешествии, а остальные виды - как часть нашей биологической семьи, а биосферу - как часть общего с нами процесса эволюции. Мы должны переосмыслить устремления человечества, переосмыслить весь наш нарратив. Если мы действительно Homo Empathicus, нам нужно дать этой своей природе раскрыться, несмотря на влияние наших традиций в области воспитания, бизнеса или управления, которые способствуют пробуждению в нас нарциссизма, материализма, агрессии, тяги к насилию. Если мы готовы к глобальному разговору, почему бы нам не начать с того, чтобы переосмыслить человеческую природу, найти путь к возможности глобальной эмпатии, чтобы реорганизовать социальные институты и подготовить достойную почву, на которой смогла бы появиться цивилизация эмпатии.»
и ещё
«Что такое эмпатия? Это довольно запутанная вещь. Когда в роддоме один ребенок начинает плакать, остальные тут же плачут вместе с ним, они просто не знают, почему, но это заложено в них биологически. Примерно в возрасте двух с половиной лет ребенок начинает узнавать себя в зеркале, и тогда же у него появляются зачатки зрелой эмпатии. Как только он понимает, что видит свое отражение, и осознает себя, он начинает понимать, что если он испытывает чувства, глядя на кого-то, с кем что-то произошло, то это не его чувства. Начинает разделять свои и чужие эмоции и понимать их. Вместе с осознанием себя у ребенка повышается способность к эмпатии. Примерно к восьми годам ребенок начинает узнавать о жизни и смерти, понимает, откуда он взялся и что у него одна единственная жизнь в распоряжении, хрупкая и драгоценная, и однажды он умрет. Здесь начинается его экзистенциальное путешествие.
На этой планете очень сложно выжить - будь ты человек или лиса, прокладывающая маршруты по неизвестной местности. Как только ребенок понимает, что жизнь хрупка и заканчивается смертью, а каждый ее момент драгоценен, это позволяет понять ему ценность остальных жизней вокруг. И когда мы сочувствуем другим людям и другим существам, это происходит от того, что мы знаем по собственному опыту, как им сложно в борьбе за жизнь. Своей отзывчивостью мы показываем свою солидарность с ними в этой борьбе. Эмпатия - противоположность утопии. В раю эмпатии нет, я гарантирую вам это, даже не побывав там. Ее там нет, потому что там нет понятия смертности и нет страдания. Эмпатия базируется на осознании смертности и борьбе за возможность для себя и ближнего выжить и процветать. Она держится на нашем несовершенстве, страхах и взаимопомощи. Так что когда мы говорим о сочувствующей цивизизации, мы не говорим об утопии. Мы говорим об обществе, построенном на эмпатии - желании помочь себе и особям своего вида прожить лучше ту единственную жизнь, которую мы имеем, на этой маленькой планете.
Мы - homo emphathicus, люди сочувствующие, и здесь появляется интересный вопрос. Мы знаем, что мозг человека развивался на протяжении истории: мозг средневекового человека был устроен и запрограммирован иначе, чем наш с вами мозг сегодня, и уж тем более отличался от мозга человека двухтысячелетней давности. Когда я начал это исследование шесть лет назад, меня интересовало, как сознание меняется на протяжении истории? Если мы, люди, запрограммированы на то, чтобы отражать удары жизни и помогать другим людям делать это, возможно ли, что рано или поздно поле нашего сочувствия расширится до сочувствия всей человеческой расе, как нашей большой семьи, и на соседние виды, как на часть нашей эволюционной семьи, а также на всю биосферу - как на часть нашего сообщества? Если бы это можно было представить, мы могли бы спасти свою планету и свой вид. И если это невозможно представить, то уж тем более невозможно представить, каким образом мы выживем на этой планете.
Эмпатия - это огромная невидимая рука, которую мы можем протянуть сколь угодно далеко, и она позволяет нам сочувствовать, сопереживать и объединяться в более крупные социальные группы. Эмпатия - это цивилизация. Цивилизация - это эмпатия. Когда-то область коммуникации распространялась лишь на расстояние крика, и общество было племенным. Люди, жившие за соседней горой, казались инопланетянами, и эмпатия только углубляла кровные связи. Приход письменности позволил нам расширить общую нервную систему человечества, преодолеть большее время и пространство, сплотить больше людей. Развитие разнообразных сторон и возможностей человеческой натуры в сочетании с возрастающим самосознанием не только способствовали возникновению религиозного сознания, но и распространили эмпатию за пределы круга родственных связей. Это закономерно привело к расширению понятия большой семьи, теперь оно было основано на религиозных связях: иудеи стали воспринимать всех иудеев как одну большую семью, христиане стали так воспринимать христиан, то же - с мусульманами.
В девятнадцатом веке происходит промышленная революция, после которой главным понятием становится рынок. Рыночные отношени создают великую фикцию национальных государств. Внезапно британцы начинают воспринимать остальных британцев как часть своей общины, немцы - немцев, американцы - американцев. Раньше не было таких понятий как «Германия» или «Франция» - это фикции. Но они появились, чтобы позволить нам расширить область сочувствия на представителей «наших национальностей» и создать новое представление о собственной личности и положении в мире, основываясь на достижениях науки и коммуникации, которые вновь позволили иначе воспринимать пространство и время.
Но если мы проделали путь от эмпатии, основанной на кровных связях, к основанной на религиозных, а затем - национальных связях, почему мы должны останавливаться на этом?»
Просто назвать себя homo emphathicus - понятно, это не выход, мы уже назвали себя homo sapiens, вот только это слишком часто не вяжется с реальностью, мягко говоря.
Вот Рифкин пишет, что эмпатия базируется на ощущении смертности и трагичности нашей жизни. Но проблема тут в том, что такое переживание может привести и на деструктивный путь - если всё так, то почему не начать разрушать всё вокруг. Мне нравится, как об этом писал Фромм, который делал акцент на экзистенциальной ситуации человека, на особенностях его существования, свойственных только ему, и об экзистенциальных потребностях, являющихся ответом на эти условия. И по каждой экзистенциальной ситуации возможен как конструктивный, плодотворный ответ, так и деструктивный; на эти ответы всегда влияет целый ряд условий. Это касается и наших отношений, наших связей с другими людьми.
А Джереми Рифкин вот еще что говорит о капитализме:
«Как бы экономисты ни хотели заставить нас поверить в обратное, но человеком движет не неутолимая жажда наживы, а тоска по общению. После того как все первоначальные нужды удовлетворены, мы начинаем думать о любви и дружбе - том, что делает нас счастливыми. Мы хотим принадлежать, а не владеть.»
«У главных ворот капиталистического замка нет вовсе никакой орды, готовой снести его стены. Как раз наоборот. Подкашивает капиталистическую систему лишь поразительный успех существующих механизмов, которые управляют им.»