1917 - истоки
Оригинал взят у kommari в 1917 - истоки
Почему-то сейчас настойчиво внушается миф, что Николай Второй отнюдь не прислушивался к советам царицы и стоявшей за ней шайки Распутина и прочего жулья.
Вот пишет современный и бружуазный историк Анатолий Смирнов, автор многих статей и книг по тому периоду:
"Отъезд Николая из столицы в Могилев отвлек его от обязанностей главы исполнительной власти и привел к усилению роли императрицы и придворной камарильи, часто подменявшей правительство. Императрица стала контролировать действия министров, заслушивать их "всеподданнейшие доклады", требовать от супруга кадровых перестановок. По образному выражению Пуришкевича- депутата ГД - началась "министерская чехарда". Дальше - больше, дошло до того, что царица стала вмешиваться в вопросы военной стратегии. У супруга и раньше не было от нее никаких тайн. Он делился с ней сведениями первостепенной важности. Так, он передал А.Ф. (Александре Федоровне - царице, А.К.) уникальную военную карту с обозначением действий частей армии, развернутую на всех фронтах. Карта была составлена всего в 2 экземплярах, для царя и начальника его штаба. "Бог знает, кто еще мог видеть эту карту!"- восклицал генерал Алексеев - начальник штаба Ставки. Анализ переписки "августейших супругов" и изучение материалов личного архива Алексеева, с которым я имел возможность работать, свидетельствуют, что советы и рекомендации императрицы и стоявшего за ней "старца" - Распутина, принимались во внимание Главковерхом - Николаем II. Именно в них он находил оправдание своей профессиональной некомпетентности. На лето 1916 года было назначено наступление всех фронтов: Северного, Северо-Западного, Юго-Западного. Обсуждение плана было вынесено царем на специальное совещание, в котором приняли участие командующие фронтами, их начальники штабов и генерал-квартирмейстеры. План, разработанный ген. Алексеевым, был обсужден и вызвал настороженное отношение участников совещания за исключением генерала Брусилова, который горячо поддержал Алексеева. Предусматривалось, что войска Брусилова должны были ударить во фланг и тыл немцам и помочь ген. Эверту нанести главный удар, успех которого должны были развить войска Северного фронта. Именно в тылу этих двух фронтов были сосредоточены колоссальные резервы, которые должны были обеспечить развитие прорыва. Алексеев и Брусилов полагали, что тем самым будет взят реванш за то поражение, которое потерпела русская армия в 15-м году, отступив из Польши, Прибалтики и Западной Украины. Широкие круги русской общественности разделяли надежду, что победоносная армия принесет мир и выход из войны, подрывавшей силы страны.
Реализация плана была сорвана. Прямую ответственность за это несет Государь как Верховный главнокомандующий, но свою роль сыграла и А.Ф. В июне 1916 г., когда успешно наступавший Брусилов ждал поддержки северных фронтов, императрица передала совет "старца" : "не наступать на севере, чтобы избежать потерь", дескать, прорыв на юге вызовет отступление немцев на севере. Эта рекомендация была доведена до начальника штаба. Отчитываясь перед женой, Николай II писал: " Я рассказал А. как тебе интересны военные дела и о тех деталях, о которых ты писала ( т.е. о бездействии двух северных фронтов - А.С.). Генерал выслушал молча и улыбнулся." Решив проблему "нашего наступления на севере", императрица не угомонилась и принялась за юго-западный фронт. В июле она пишет: "Наш друг" находит, что лучше не наступать слишком настойчиво, т.к. потери будут слишком большими. "Потери у наступавшего Брусилова были немалыми, но у отступавшего противника они были больше - более полумиллиона штыков и сабель. Алексееву вначале удалось убедить верховного не внимать советам "старца", однако вскоре пришла очередная директива: "Наш друг" надеется, что мы не перейдем Карпаты и не будем пытаться захватить их, т.к. потери будут очень большими". Начальник штаба вновь настоял на продолжении наступления, перегруппировав войска. "А. просит разрешения продолжать наступление, и я разрешил это". Этот текст звучит как отчет подчиненного - такова была сила царицы. Но это только раззадорило "стратегов" из Царского Села. Императрица требует незамедлительно остановить войска: "Нашего друга сильно обеспокоило, что Брусилов продолжает наступление, он снова говорит о бесполезных потерях". Это категорическое требование было Верховным выполнено. Русские солдаты, взлетев на Карпаты, там и остановились. В это же время произошло и прямое столкновение Алексеева с императрицей. Она потребовала, чтобы Распутин, прибыв в Ставку, благословил войска. Алексеев заявил, что день появления Распутина будет днем его отставки. Она смирилась, но никогда генерала не простила.
Случившееся убедило Алексеева, что император не справляется с обязанностями Верховного главнокомандующего и является безвольным человеком, поддающимся посторонним влияниям.
В личном архиве Алексеева я нашел три листочка бумаг, покрытые бисером генеральского почерка. Они заслуживают отдельного внимания:
"N. (Николай Второй - А.К.) человек пассивных качеств, лишенный энергии, приходится постоянно опасаться, чтобы влияние над ним не захватил кто-либо назойливый и развратный. Слишком доверяясь чужим побуждениям, он уже не доверяет достаточно своему уму и сердцу. Притворство и неискренность, развиваясь все больше, сделались господствующей чертой характера. Ему не хватает силы ума, чтобы настойчиво искать правду, чтобы осуществлять свои решения, несмотря на все препятствия, и сгибать волю несогласных. Слабость побуждает прибегать к хитрости и лукавству. Болезнь воли... В его поступках не было логики, которая свойственна крепкому человеку. Жертва постоянных колебаний и не покидавшей его нерешительности. Скрытничает, лицемерит. Люди, хорошо его знающие, боятся ему довериться. Он был лишен и характера, и настоящего темперамента. Он не был натурой творческой... Он не был способен от мелкого подняться к великому, целиком отдаться какому-то великому чувству. ... Вместо упорного характера - самолюбие, вместо воли - упрямство, вместо честолюбия - тщеславие и зависть. Любил лесть, помня зло и обиды. Как у всех некрупных людей, у него было особого рода самолюбие, какое-то настороженное - его задевали всякие пустяки. Эгоизм вырабатывает недоверие, презрение и ненависть к людям, презрительность, завистливость.... Была ли горячая любовь к Родине?"
В этих словах Алексеева видны следы горечи и разочарования в человеке, которому он когда-то поклонялся. Наступление было сорвано, победа упущена. Разочарование начальника штаба понятно, в словах Алексеева слышно эхо весьма распространенных в то время толков.
В духовном надломе обвиняли августейших супругов, но беда России была в том, что убийственная характеристика, данная Алексеевым царю, распространялась на всю правящую элиту. Именно на ней - на думских крикунах, разнеженных интеллигентах, жирующей аристократии лежит вина за развал страны, за то, что власть выпала из рук и "лежала на дороге" - это стало результатом Февраля. Большевики только воспользовались ситуацией в своих интересах.
Почему-то сейчас настойчиво внушается миф, что Николай Второй отнюдь не прислушивался к советам царицы и стоявшей за ней шайки Распутина и прочего жулья.
Вот пишет современный и бружуазный историк Анатолий Смирнов, автор многих статей и книг по тому периоду:
"Отъезд Николая из столицы в Могилев отвлек его от обязанностей главы исполнительной власти и привел к усилению роли императрицы и придворной камарильи, часто подменявшей правительство. Императрица стала контролировать действия министров, заслушивать их "всеподданнейшие доклады", требовать от супруга кадровых перестановок. По образному выражению Пуришкевича- депутата ГД - началась "министерская чехарда". Дальше - больше, дошло до того, что царица стала вмешиваться в вопросы военной стратегии. У супруга и раньше не было от нее никаких тайн. Он делился с ней сведениями первостепенной важности. Так, он передал А.Ф. (Александре Федоровне - царице, А.К.) уникальную военную карту с обозначением действий частей армии, развернутую на всех фронтах. Карта была составлена всего в 2 экземплярах, для царя и начальника его штаба. "Бог знает, кто еще мог видеть эту карту!"- восклицал генерал Алексеев - начальник штаба Ставки. Анализ переписки "августейших супругов" и изучение материалов личного архива Алексеева, с которым я имел возможность работать, свидетельствуют, что советы и рекомендации императрицы и стоявшего за ней "старца" - Распутина, принимались во внимание Главковерхом - Николаем II. Именно в них он находил оправдание своей профессиональной некомпетентности. На лето 1916 года было назначено наступление всех фронтов: Северного, Северо-Западного, Юго-Западного. Обсуждение плана было вынесено царем на специальное совещание, в котором приняли участие командующие фронтами, их начальники штабов и генерал-квартирмейстеры. План, разработанный ген. Алексеевым, был обсужден и вызвал настороженное отношение участников совещания за исключением генерала Брусилова, который горячо поддержал Алексеева. Предусматривалось, что войска Брусилова должны были ударить во фланг и тыл немцам и помочь ген. Эверту нанести главный удар, успех которого должны были развить войска Северного фронта. Именно в тылу этих двух фронтов были сосредоточены колоссальные резервы, которые должны были обеспечить развитие прорыва. Алексеев и Брусилов полагали, что тем самым будет взят реванш за то поражение, которое потерпела русская армия в 15-м году, отступив из Польши, Прибалтики и Западной Украины. Широкие круги русской общественности разделяли надежду, что победоносная армия принесет мир и выход из войны, подрывавшей силы страны.
Реализация плана была сорвана. Прямую ответственность за это несет Государь как Верховный главнокомандующий, но свою роль сыграла и А.Ф. В июне 1916 г., когда успешно наступавший Брусилов ждал поддержки северных фронтов, императрица передала совет "старца" : "не наступать на севере, чтобы избежать потерь", дескать, прорыв на юге вызовет отступление немцев на севере. Эта рекомендация была доведена до начальника штаба. Отчитываясь перед женой, Николай II писал: " Я рассказал А. как тебе интересны военные дела и о тех деталях, о которых ты писала ( т.е. о бездействии двух северных фронтов - А.С.). Генерал выслушал молча и улыбнулся." Решив проблему "нашего наступления на севере", императрица не угомонилась и принялась за юго-западный фронт. В июле она пишет: "Наш друг" находит, что лучше не наступать слишком настойчиво, т.к. потери будут слишком большими. "Потери у наступавшего Брусилова были немалыми, но у отступавшего противника они были больше - более полумиллиона штыков и сабель. Алексееву вначале удалось убедить верховного не внимать советам "старца", однако вскоре пришла очередная директива: "Наш друг" надеется, что мы не перейдем Карпаты и не будем пытаться захватить их, т.к. потери будут очень большими". Начальник штаба вновь настоял на продолжении наступления, перегруппировав войска. "А. просит разрешения продолжать наступление, и я разрешил это". Этот текст звучит как отчет подчиненного - такова была сила царицы. Но это только раззадорило "стратегов" из Царского Села. Императрица требует незамедлительно остановить войска: "Нашего друга сильно обеспокоило, что Брусилов продолжает наступление, он снова говорит о бесполезных потерях". Это категорическое требование было Верховным выполнено. Русские солдаты, взлетев на Карпаты, там и остановились. В это же время произошло и прямое столкновение Алексеева с императрицей. Она потребовала, чтобы Распутин, прибыв в Ставку, благословил войска. Алексеев заявил, что день появления Распутина будет днем его отставки. Она смирилась, но никогда генерала не простила.
Случившееся убедило Алексеева, что император не справляется с обязанностями Верховного главнокомандующего и является безвольным человеком, поддающимся посторонним влияниям.
В личном архиве Алексеева я нашел три листочка бумаг, покрытые бисером генеральского почерка. Они заслуживают отдельного внимания:
"N. (Николай Второй - А.К.) человек пассивных качеств, лишенный энергии, приходится постоянно опасаться, чтобы влияние над ним не захватил кто-либо назойливый и развратный. Слишком доверяясь чужим побуждениям, он уже не доверяет достаточно своему уму и сердцу. Притворство и неискренность, развиваясь все больше, сделались господствующей чертой характера. Ему не хватает силы ума, чтобы настойчиво искать правду, чтобы осуществлять свои решения, несмотря на все препятствия, и сгибать волю несогласных. Слабость побуждает прибегать к хитрости и лукавству. Болезнь воли... В его поступках не было логики, которая свойственна крепкому человеку. Жертва постоянных колебаний и не покидавшей его нерешительности. Скрытничает, лицемерит. Люди, хорошо его знающие, боятся ему довериться. Он был лишен и характера, и настоящего темперамента. Он не был натурой творческой... Он не был способен от мелкого подняться к великому, целиком отдаться какому-то великому чувству. ... Вместо упорного характера - самолюбие, вместо воли - упрямство, вместо честолюбия - тщеславие и зависть. Любил лесть, помня зло и обиды. Как у всех некрупных людей, у него было особого рода самолюбие, какое-то настороженное - его задевали всякие пустяки. Эгоизм вырабатывает недоверие, презрение и ненависть к людям, презрительность, завистливость.... Была ли горячая любовь к Родине?"
В этих словах Алексеева видны следы горечи и разочарования в человеке, которому он когда-то поклонялся. Наступление было сорвано, победа упущена. Разочарование начальника штаба понятно, в словах Алексеева слышно эхо весьма распространенных в то время толков.
В духовном надломе обвиняли августейших супругов, но беда России была в том, что убийственная характеристика, данная Алексеевым царю, распространялась на всю правящую элиту. Именно на ней - на думских крикунах, разнеженных интеллигентах, жирующей аристократии лежит вина за развал страны, за то, что власть выпала из рук и "лежала на дороге" - это стало результатом Февраля. Большевики только воспользовались ситуацией в своих интересах.