Работа с кадрами. Сталин. Мастер-класс
4 мая 1946 года вечером позвонил мне А. Н. Поскребышев.
- Срочно приезжай в Кремль на квартиру к товарищу Сталину,- сказал он и положил трубку.
По какому вопросу вызывает Сталин, мне не было сказано. Звонок был неожиданным.
Мне не раз приходилось до этого встречаться со Сталиным. Но на квартиру к нему я шел впервые, и, конечно, очень волновался.
И вот кремлевская квартира Сталина. В прихожей мы задержались. Поскребышев похлопал меня по плечу - не робей, мол,- и оставил меня одного. Оглядываюсь. Справа вешалка, и на ней одна-едииственная шинель - Сталина. Невольно пришли строчки из книги Анри Барбюса: «В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка». Но одно дело - прочесть и совсем другое - увидеть. И вот я в этой прихожей. Что же дальше? Сказать, что я очень волновался,- значит почти ничего не сказать.
Открываю дверь. В комнате у стола стоит Сталин, а за столом два секретаря ЦК - Андрей Александрович Жданов и Алексей Александрович Кузнецов. Поздоровавшись, Сталин предложил сесть. А сам, как всегда, продолжал стоять и ходить. По выражению лиц Жданова и Кузнецова вижу, что обстановка спокойная. Постепенно улеглось и мое волнение.
Сталин сразу обращается ко мне:
- Скажите (он всем говорит «вы»), ведь вы заведующий Организационно-инструкторским отделом ЦК? Вот и расскажите, как Центральный Комитет руководит местными партийными организациями?
Я не сразу уловил, что Сталин хочет узнать. Сталин понял и это.
Повторил:
- Расскажите, как сейчас работают партийные организации на местах и как аппарат ЦК руководит ими.
Вопрос сам по себе был прост. Но ответить на него мне было чрезмерно трудно.
- Товарищ Сталин, я работаю заведующим Организационно-инструкторским отделом ЦК не более одного месяца,- сказал я.- Поэтому как заведующий отделом ЦК ничего, видимо, полезного и существенного сказать вам нс смогу. Я понимаю важность вопроса о руководстве местными партийными организациями и, если вы мне позволите, отвечу вам не как заведующий отделом ЦК, а как бывший первый секретарь обкома партии.
Сталин согласился и даже одобрил такой подход и стал внимательно слушать.
Я рассказал ему о многих эпизодах и делах из жизни Челябинской партийной организации, уже знакомых читателям этой книги. Сказал, что некоторые важные вопросы, в том числе такие, как изменение нами плана строительства на Магнитогорском комбинате, утвержденного ГКО, и работа над танком ИС, были неизвестны аппарату ЦК.
Оказалось, что Сталин знал историю рождения танка ИС. Он продолжал внимательно слушать. Ободренный его вниманием, я сказал, что практика ослабления контроля за местными партийными организациями продолжается и в мирное время. И эго было не только мое мнение. Мы об этом говорили с другими секретарями обкомов.
А. А. Жданов и А. А. Кузнецов почему-то не принимали никакого участия в нашей беседе. То ли они уже знали, о чем будет идти речь, то ли из каких-то еще соображений. И Сталин не вовлекал их в беседу.
Он задал мне много вопросов о работе партийных организаций. Не торопил с ответом. Остановится, спросит, затем опять продолжает медленно ходить. Так продолжалось довольно долго. Я впервые такое продолжительное время наблюдал за Сталиным. Груз, лежавший на его плечах всю войну, дал о себе знать. Движения Сталина стали более медленными, левая рука несколько согнута, казалось, что он стал ниже ростом. Слушал, не перебивая, ни разу не возразил. Говорил неторопливо, четко. Когда хотел что-нибудь подчеркнуть, останавливался.
Когда я ответил на его последний вопрос, он после некоторого молчания остановился, посмотрел на нас на всех по очереди и сказал:
- Надо восстановить права ЦК контролировать деятельность партийных организаций.
Это заявление, сделанное Сталиным со свойственной ему категоричностью, было для нас неожиданным.
Вот, оказывается, какое решение вынашивал Сталин. Я не помню этой формулировки в каких-либо документах. Разумеется, речь шла не о восстановлении, а об усилении контроля со стороны ЦК.
Затем, обращаясь ко мне, он сказал:
- Давайте подумаем, как перестроить работу аппарата ЦК? Какие новые организационные формы должны быть введены в структуре ЦК, чтобы более успешно осуществлять наши задачи.
И через несколько минут добавил:
- Давайте создадим специальное управление в ЦК и назовем его Управлением по проверке партийных органов.
Мы согласились. Предложение было, конечно, разумным.
Считая вопрос решенным, Сталин добавил:
- А вас назначим начальником этого управления.
Я не успел что-либо сказать, как он задал вопрос:
- Сколько вам нужно заместителей и кого вы хотели бы иметь в качестве заместителей?
- Хорошо бы иметь трех заместителей, товарищ Сталин,- ответил я.
- Кого?
Я назвал С. Д. Игнатьева, В. М. Андрианова и Г. А. Боркова.
Сталин согласился, но добавил:
- А порядок такой - Андрианов, Игнатьев, Борков. Это означало, что первым заместителем будет Андрианов. Вскоре заместителем стал и Николай Михайлович Пегов.
Беседа продолжалась. Сталин рассуждал:
- А из кого должен состоять аппарат управления по проверке партийных органов? Кто и как должен проверять партийные организации? Ведь каждый из этих работников должен уметь и контролировать партийные организации, и активно помогать им в работе, хорошо представлять в местных партийных организациях ЦК нашей партии.
- Как будут называться эти работники ЦК? - спросил я.
- Может быть, назовем их агентами ЦК? - сказал Сталин.
Товарищеский, деловой характер беседы позволил мне высказать сомнение в таком наименовании.
- Мы, молодые коммунисты,- сказал я,- изучая историю нашей партии, с большим уважением относились к агентам «Искры». Но сейчас, в наше время, выражение «агент» приобрело несколько иное значение. И вряд ли будет хорошо звучать, если ответственных работников будем называть агентами ЦК.
Сталин согласился.
Так, может быть, назовем их уполномоченными ЦК?
Но и это название показалось мне не очень удачным. Сталин снова согласился с моими доводами.
- Давайте назовем их инспекторами ЦК.-Это было сказано твердо, окончательно.
Но беседа на этом не завершилась. Сталин продолжал обсуждать вопросы партийной работы.
Назначим инспекторами ЦК лучших секретарей областных и краевых комитетов,- продолжал Сталин.- Они хорошо поработали во время войны. При этом он назвал С. Д. Игнатьева, Г. А. Боркова, Н. М. Пегова, В. Г. Жаворонкова, Н. И. Гусарова, С. Б. Зодионченко, Г. А. Денисова, В. Д. Никитина.
Сталин ходил по комнате, говорил негромко, будто думал вслух.
- Теперь новые задачи. 1946 год - первый послевоенный. Утверждена новая пятилетка. Начинается новый этап советского строительства. А это все опытные и авторитетные секретари. Они хорошо будут представлять Центральный Комитет. Что надо исправлять в партийной и хозяйственной работе местных партийных организаций, они хорошо знают. А мы им поможем. Сталин говорил просто и убедительно. Мне было приятно слышать о его уважительном отношении к секретарям обкомов, моим товарищам.
«Чем же закончится беседа?» - думал я.
Сталин продолжал ходить. Потом, остановившись напротив меня, спросил:
- Сколько вам лет?
- Тридцать семь.
Сталин внимательно всматривается.
- С какого года в партии?
- С 1928-го.
Сталин опять пошел и снова остановился:
- А что, если мы утвердим вас секретарем ЦК? Посмотрел на меня и снова пошел.
Когда он повернулся к нам спиной, я оглянулся на Жданова и Кузнецова. Жданов, улыбаясь, развел руками, как бы говоря: «Сам решай, сам отвечай».
Поравнявшись со мной, Сталин сказал:
- Ну скажите же что-нибудь!
- Товарищ Сталин, решайте, как вы считаете нужным,- был мой ответ.
После этого Сталин подошел к телефону, набрал номер и, видимо Поскребышеву, сказал:
- Запишите второй пункт проекта решения ЦК утвердить секретарем ЦК товарища Патоличева.
Каким был первый пункт, я не знал. Это стало известно несколько позднее. Он гласил, что Г. М. Маленков освобождался от обязанностей секретаря ЦК.
На другой день решение ЦК было принято.
Наша беседа подходила к концу. Это было для меня большим испытанием. Сталин, видимо, меня изучал.
- Ну что ж,- обращаясь к нам, спросил Сталин,- может быть, мы поужинаем?
Андрей Александрович сказал:
- Времени - час ночи.
Алексей Александрович Кузнецов, улыбаясь, как бы в шутку заметил:
- Но ведь завтра воскресенье, товарищ Сталин.
Сталин все понял. Он нажал на электрическую кнопку. Вошел какой-то мужчина.
- Давайте ужин,- сказал Сталин.
Он посадил меня рядом с собой. Ужин был очень скромным, правда с вином. Сталин пил только красное. Потом я много раз убеждался, что все разговоры о том, что Сталин много пил, были, конечно, злым наговором.
Время прошло довольно быстро. Уже светало, когда Сталин попрощался с нами, надел свою шинель и, сказав, что поехал на дачу, ушел.
Я был глубоко взволнован всем происшедшим. Думал ли я, идя в Кремль, что эта встреча кончится таким крутым поворотом в моей судьбе. Со дня моего утверждения заведующим отделом ЦК прошло менее двух месяцев - и вдруг секретарь Центрального Комитета партии!
И теперь, идя по московским улицам, я мысленно снова проходил по дорогам своей жизни. От проселочных дорог милого моему сердцу Золина, приведших меня в рабочий коллектив, до этой ответственной дороги.
Вспоминал и дорогих мне людей. Они, впереди идущие, вели по дорогам жизни и меня, сельского паренька, ставшего рабочим, комсомольским вожаком, партийным руководителем. Глубокое волнение, признательность и благодарность партии за доверие охватили все мое существо.
Вскоре большая группа партийных работников тыловых областей была отозвана в Центральный Комитет. Это был период, когда перед страной, перед народом стояли новые важные задачи - восстановление разрушенных в годы войны городов и сел, промышленных предприятий, колхозов и совхозов.
Позади было уже несколько мирных месяцев, но война напоминала о себе на каждом шагу. Еще жили в землянках многие населявшие фронтовые города семьи, еще продолжали ждать не вернувшихся с фронта сыновей матери и мужей - жены. Мы тогда мало анализировали итоги самой большой в истории войны, нашей одержанной в тягчайших сражениях победы. И это естественно: слишком короткий срок прошел после окончания войны, слишком горячи еще были ее следы.
Величие и значимость свершенного будут возрастать по мере того, как мы отдаляемся от событий тех лет.
И вот более трех десятилетий минуло с тех пор. Но каждая годовщина великой Победы, отмечаемая народом-победителем, снова и снова вливает в наши сердца чувство гордости: мы одержали победу над самым жестоким врагом!
Кремлевский Дворец съездов... Страна празднует 30-летие Победы в Великой Отечественной войне. В зале Дворца прославленные полководцы и воины Советской Армии, ветераны труда, чьи подвиги на полях сражений и ратные дела отмечены Золотыми Звездами Героев и многими другими наградами. Здесь и молодежь, не видавшая войны и не испытавшая ее ужасов. Более тридцати лет мы живем в условиях мира…
Н.С. Патоличев Испытание на зрелость
- Срочно приезжай в Кремль на квартиру к товарищу Сталину,- сказал он и положил трубку.
По какому вопросу вызывает Сталин, мне не было сказано. Звонок был неожиданным.
Мне не раз приходилось до этого встречаться со Сталиным. Но на квартиру к нему я шел впервые, и, конечно, очень волновался.
И вот кремлевская квартира Сталина. В прихожей мы задержались. Поскребышев похлопал меня по плечу - не робей, мол,- и оставил меня одного. Оглядываюсь. Справа вешалка, и на ней одна-едииственная шинель - Сталина. Невольно пришли строчки из книги Анри Барбюса: «В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка». Но одно дело - прочесть и совсем другое - увидеть. И вот я в этой прихожей. Что же дальше? Сказать, что я очень волновался,- значит почти ничего не сказать.
Открываю дверь. В комнате у стола стоит Сталин, а за столом два секретаря ЦК - Андрей Александрович Жданов и Алексей Александрович Кузнецов. Поздоровавшись, Сталин предложил сесть. А сам, как всегда, продолжал стоять и ходить. По выражению лиц Жданова и Кузнецова вижу, что обстановка спокойная. Постепенно улеглось и мое волнение.
Сталин сразу обращается ко мне:
- Скажите (он всем говорит «вы»), ведь вы заведующий Организационно-инструкторским отделом ЦК? Вот и расскажите, как Центральный Комитет руководит местными партийными организациями?
Я не сразу уловил, что Сталин хочет узнать. Сталин понял и это.
Повторил:
- Расскажите, как сейчас работают партийные организации на местах и как аппарат ЦК руководит ими.
Вопрос сам по себе был прост. Но ответить на него мне было чрезмерно трудно.
- Товарищ Сталин, я работаю заведующим Организационно-инструкторским отделом ЦК не более одного месяца,- сказал я.- Поэтому как заведующий отделом ЦК ничего, видимо, полезного и существенного сказать вам нс смогу. Я понимаю важность вопроса о руководстве местными партийными организациями и, если вы мне позволите, отвечу вам не как заведующий отделом ЦК, а как бывший первый секретарь обкома партии.
Сталин согласился и даже одобрил такой подход и стал внимательно слушать.
Я рассказал ему о многих эпизодах и делах из жизни Челябинской партийной организации, уже знакомых читателям этой книги. Сказал, что некоторые важные вопросы, в том числе такие, как изменение нами плана строительства на Магнитогорском комбинате, утвержденного ГКО, и работа над танком ИС, были неизвестны аппарату ЦК.
Оказалось, что Сталин знал историю рождения танка ИС. Он продолжал внимательно слушать. Ободренный его вниманием, я сказал, что практика ослабления контроля за местными партийными организациями продолжается и в мирное время. И эго было не только мое мнение. Мы об этом говорили с другими секретарями обкомов.
А. А. Жданов и А. А. Кузнецов почему-то не принимали никакого участия в нашей беседе. То ли они уже знали, о чем будет идти речь, то ли из каких-то еще соображений. И Сталин не вовлекал их в беседу.
Он задал мне много вопросов о работе партийных организаций. Не торопил с ответом. Остановится, спросит, затем опять продолжает медленно ходить. Так продолжалось довольно долго. Я впервые такое продолжительное время наблюдал за Сталиным. Груз, лежавший на его плечах всю войну, дал о себе знать. Движения Сталина стали более медленными, левая рука несколько согнута, казалось, что он стал ниже ростом. Слушал, не перебивая, ни разу не возразил. Говорил неторопливо, четко. Когда хотел что-нибудь подчеркнуть, останавливался.
Когда я ответил на его последний вопрос, он после некоторого молчания остановился, посмотрел на нас на всех по очереди и сказал:
- Надо восстановить права ЦК контролировать деятельность партийных организаций.
Это заявление, сделанное Сталиным со свойственной ему категоричностью, было для нас неожиданным.
Вот, оказывается, какое решение вынашивал Сталин. Я не помню этой формулировки в каких-либо документах. Разумеется, речь шла не о восстановлении, а об усилении контроля со стороны ЦК.
Затем, обращаясь ко мне, он сказал:
- Давайте подумаем, как перестроить работу аппарата ЦК? Какие новые организационные формы должны быть введены в структуре ЦК, чтобы более успешно осуществлять наши задачи.
И через несколько минут добавил:
- Давайте создадим специальное управление в ЦК и назовем его Управлением по проверке партийных органов.
Мы согласились. Предложение было, конечно, разумным.
Считая вопрос решенным, Сталин добавил:
- А вас назначим начальником этого управления.
Я не успел что-либо сказать, как он задал вопрос:
- Сколько вам нужно заместителей и кого вы хотели бы иметь в качестве заместителей?
- Хорошо бы иметь трех заместителей, товарищ Сталин,- ответил я.
- Кого?
Я назвал С. Д. Игнатьева, В. М. Андрианова и Г. А. Боркова.
Сталин согласился, но добавил:
- А порядок такой - Андрианов, Игнатьев, Борков. Это означало, что первым заместителем будет Андрианов. Вскоре заместителем стал и Николай Михайлович Пегов.
Беседа продолжалась. Сталин рассуждал:
- А из кого должен состоять аппарат управления по проверке партийных органов? Кто и как должен проверять партийные организации? Ведь каждый из этих работников должен уметь и контролировать партийные организации, и активно помогать им в работе, хорошо представлять в местных партийных организациях ЦК нашей партии.
- Как будут называться эти работники ЦК? - спросил я.
- Может быть, назовем их агентами ЦК? - сказал Сталин.
Товарищеский, деловой характер беседы позволил мне высказать сомнение в таком наименовании.
- Мы, молодые коммунисты,- сказал я,- изучая историю нашей партии, с большим уважением относились к агентам «Искры». Но сейчас, в наше время, выражение «агент» приобрело несколько иное значение. И вряд ли будет хорошо звучать, если ответственных работников будем называть агентами ЦК.
Сталин согласился.
Так, может быть, назовем их уполномоченными ЦК?
Но и это название показалось мне не очень удачным. Сталин снова согласился с моими доводами.
- Давайте назовем их инспекторами ЦК.-Это было сказано твердо, окончательно.
Но беседа на этом не завершилась. Сталин продолжал обсуждать вопросы партийной работы.
Назначим инспекторами ЦК лучших секретарей областных и краевых комитетов,- продолжал Сталин.- Они хорошо поработали во время войны. При этом он назвал С. Д. Игнатьева, Г. А. Боркова, Н. М. Пегова, В. Г. Жаворонкова, Н. И. Гусарова, С. Б. Зодионченко, Г. А. Денисова, В. Д. Никитина.
Сталин ходил по комнате, говорил негромко, будто думал вслух.
- Теперь новые задачи. 1946 год - первый послевоенный. Утверждена новая пятилетка. Начинается новый этап советского строительства. А это все опытные и авторитетные секретари. Они хорошо будут представлять Центральный Комитет. Что надо исправлять в партийной и хозяйственной работе местных партийных организаций, они хорошо знают. А мы им поможем. Сталин говорил просто и убедительно. Мне было приятно слышать о его уважительном отношении к секретарям обкомов, моим товарищам.
«Чем же закончится беседа?» - думал я.
Сталин продолжал ходить. Потом, остановившись напротив меня, спросил:
- Сколько вам лет?
- Тридцать семь.
Сталин внимательно всматривается.
- С какого года в партии?
- С 1928-го.
Сталин опять пошел и снова остановился:
- А что, если мы утвердим вас секретарем ЦК? Посмотрел на меня и снова пошел.
Когда он повернулся к нам спиной, я оглянулся на Жданова и Кузнецова. Жданов, улыбаясь, развел руками, как бы говоря: «Сам решай, сам отвечай».
Поравнявшись со мной, Сталин сказал:
- Ну скажите же что-нибудь!
- Товарищ Сталин, решайте, как вы считаете нужным,- был мой ответ.
После этого Сталин подошел к телефону, набрал номер и, видимо Поскребышеву, сказал:
- Запишите второй пункт проекта решения ЦК утвердить секретарем ЦК товарища Патоличева.
Каким был первый пункт, я не знал. Это стало известно несколько позднее. Он гласил, что Г. М. Маленков освобождался от обязанностей секретаря ЦК.
На другой день решение ЦК было принято.
Наша беседа подходила к концу. Это было для меня большим испытанием. Сталин, видимо, меня изучал.
- Ну что ж,- обращаясь к нам, спросил Сталин,- может быть, мы поужинаем?
Андрей Александрович сказал:
- Времени - час ночи.
Алексей Александрович Кузнецов, улыбаясь, как бы в шутку заметил:
- Но ведь завтра воскресенье, товарищ Сталин.
Сталин все понял. Он нажал на электрическую кнопку. Вошел какой-то мужчина.
- Давайте ужин,- сказал Сталин.
Он посадил меня рядом с собой. Ужин был очень скромным, правда с вином. Сталин пил только красное. Потом я много раз убеждался, что все разговоры о том, что Сталин много пил, были, конечно, злым наговором.
Время прошло довольно быстро. Уже светало, когда Сталин попрощался с нами, надел свою шинель и, сказав, что поехал на дачу, ушел.
Я был глубоко взволнован всем происшедшим. Думал ли я, идя в Кремль, что эта встреча кончится таким крутым поворотом в моей судьбе. Со дня моего утверждения заведующим отделом ЦК прошло менее двух месяцев - и вдруг секретарь Центрального Комитета партии!
И теперь, идя по московским улицам, я мысленно снова проходил по дорогам своей жизни. От проселочных дорог милого моему сердцу Золина, приведших меня в рабочий коллектив, до этой ответственной дороги.
Вспоминал и дорогих мне людей. Они, впереди идущие, вели по дорогам жизни и меня, сельского паренька, ставшего рабочим, комсомольским вожаком, партийным руководителем. Глубокое волнение, признательность и благодарность партии за доверие охватили все мое существо.
Вскоре большая группа партийных работников тыловых областей была отозвана в Центральный Комитет. Это был период, когда перед страной, перед народом стояли новые важные задачи - восстановление разрушенных в годы войны городов и сел, промышленных предприятий, колхозов и совхозов.
Позади было уже несколько мирных месяцев, но война напоминала о себе на каждом шагу. Еще жили в землянках многие населявшие фронтовые города семьи, еще продолжали ждать не вернувшихся с фронта сыновей матери и мужей - жены. Мы тогда мало анализировали итоги самой большой в истории войны, нашей одержанной в тягчайших сражениях победы. И это естественно: слишком короткий срок прошел после окончания войны, слишком горячи еще были ее следы.
Величие и значимость свершенного будут возрастать по мере того, как мы отдаляемся от событий тех лет.
И вот более трех десятилетий минуло с тех пор. Но каждая годовщина великой Победы, отмечаемая народом-победителем, снова и снова вливает в наши сердца чувство гордости: мы одержали победу над самым жестоким врагом!
Кремлевский Дворец съездов... Страна празднует 30-летие Победы в Великой Отечественной войне. В зале Дворца прославленные полководцы и воины Советской Армии, ветераны труда, чьи подвиги на полях сражений и ратные дела отмечены Золотыми Звездами Героев и многими другими наградами. Здесь и молодежь, не видавшая войны и не испытавшая ее ужасов. Более тридцати лет мы живем в условиях мира…
Н.С. Патоличев Испытание на зрелость