Подпольное сообщество (отрывок)
Как же я саданулся, подумал Олег. Пальцы чуть коснулись ушибленного места и сразу намокли. Кровь, догадался он. Хорошо, что шею не свернул. Ладно, голова подождёт. Он осторожно сел: голова не закружилась, искорок перед глазами нет, значит, обошлось без сотрясения. Что такое сотрясение мозга, он знал ещё со времён становления своего бизнеса в девяностые. Подумаешь, в люк нырнул и голову немного зашиб?
Это вам не в багажнике ночью в лес ездить, тут хоть перспектива есть. Кстати, насколько она широкая? Олег осторожно развел руками и почти сразу уперся ладонями во влажные стены. Протянул руки вперёд, преграды не оказалось и там. Отлично, перспектива, действительно, вырисовывается. Как всегда в моменты сосредоточенности, он начал говорить вслух. А чего я, собственно, сижу в темноте? Олег нащупал в кармане мобильный и включил фонарь. Ослепительный серебристый свет залил узкое помещение. Собственно, не помещение, а лаз, уходящий за пределы светового пятна. Стены ровные, похоже на шлакоблочную кладку, пол грязный, но сухой, к тому же ровный, без ям и торчащих арматур. Значит, глаза тут без надобности, будем экономить заряд.
Он отключил освещение и закрыл глаза, чтобы успокоились весёлые белые пятнышки перед глазами. Потом осторожно встал (спина заныла от усилия, а колено отдалось тупой болью - всё-таки основательно приложился), вытянул перед собой правую руку, левой прикоснулся к стене и осторожными шажками начал продвигаться вперёд. На люк, через который он сюда попал, Олег даже не посмотрел.
***«Молодой человек, молодой человек, у нас платно!» - как пожарная сирена, заверещала толстая вахтёрша за спиной. - «Ой, мамаша, подождите, у меня по срочному!» - ответил Краб, по паспорту Вячеслав Ракис, по жизни бродяга, романтик в душе, закрывая за собой дверь мужского туалета. Вахтёрша ещё немного пошумела и, кажется, успокоилась. Краб удовлетворённо кивнул и прошёл вдоль ряда кабинок - все были свободны. Он догулял до угловой, вошёл и заперся. Потом перелез обратно через не особо высокую перегородку, вытащил из кармана табличку «Не работает», повесил на ручку и отправился на выход, «сдаваться» вахтёрше.
Та бдительно смотрела сквозь роговую оправу на дверь мужского туалета. Но Краб добропорядочно направился прямо к ней, на ходу запуская руку в карман джинсов, и она успокоилась.
«Простите, мамаша, пристыженно сказал он, прижало так, что терпежу не было!» - и, достав пригоршню мелочи, неаккуратно метнул на тарелочку для денег. Монетки просыпались за края мелкой миски и покатились во все стороны. «Ой, какой вы неловкий», - запричитала женщина, наклоняясь за стол, чтобы подобрать с пола монетки. Улов оказался большим - несколько десятирублёвых.
«Вы много дали, молодой человек», - сказала она, выбираясь из-под стола, но посетителя уже не было. Вахтёрша посмотрела на лежащие на ладони «золотые», пожала плечами и отправила монетки в карман синего халата. Пенсия небольшая, зарплата на посту и вовсе слёзы, а десяточка к десяточке - там и сотенка наберётся.
Пока старая кошёлка собирала по полу мелочь, Краб быстро вернулся в мужской туалет, залез в «свою» кабинку, брезгливо постелил на кафель клеёнку, встал на колени и начал подрезать стеновую панель, что-то беззвучно мурлыкая. Он ненадолго прекращал пилить, когда в помещение кто-то заходил, потом продолжал работу.
Справился быстро, отодвинул выпиленный кусок, за ним скрывались трубы, воздуховод и свисающие провода. Краб аккуратно уничтожил следы работы: замёл опилки, протёр края среза и поводил по ним огнём зажигалки, чтобы они пожелтели, потом встал и выбросил в урну клеёнку. Открыл кабинку, снял табличку, втиснулся в подготовленное отверстие и задвинул панель. Чтобы она случайно не вывалилась, подклеил верхнюю часть скотчем. Аккуратно разместившись под изгибом трубы, Краб поставил будильник на час ночи, снял куртку и положил её под голову. Подумалось, что надо выяснить имена изобретателей стеновых панелей, гипсокартонных конструкций и подвесных потолков и поставить им за здравие самые большие свечи, что найдутся в церковной лавке. Он улыбнулся своим мыслям и уснул.
***Ещё с утра Катя решила, что день не задался, а после решения он и правда пошёл под откос. Нет, ну как, как мог Серёжа положить две ложки сахара в чай вместо одной, если он прекрасно знал, что она готовится к пляжному сезону?! Куда вот, добрые люди, теперь девать эти калории? Хотела на него обидеться, но он как-то неожиданно ушёл на работу. Дуться одной смысла не имело, и этот факт ещё больше ухудшил настроение. Собралась на работу, но машина наотрез отказалась открываться с брелка сигнализации. «Я же не натуральная блондинка», - подумала Катя и открыла дверь ключом.
После трёх минут надсадного воя сигнализации и бесплодных попыток завести машину она закрыла дверь и закурила. - «Видимо, краска для волос на соображалку всё же влияет», - сделала вывод Катя, поправила пепельно-белую чёлку и со злости пнула колесо. Машина снова заверещала, а Катя чуть не расплакалась. Пришлось ехать на маршрутке. Ну а то, что шеф ей высказал за опоздание, было уже совсем за гранью, так что вечером она решила успокоить нервы максимально приятным способом - пойти за покупками.
Однако и тут вышло не так, как хотелось. Никто из подруг не согласился составить компанию -середина недели. Потом она вспомнила, что машины у неё сегодня нет, и желание потратить немного денег на красоту начало таять. Промучившись последние два часа рабочего времени, Катя остановилась на том, что решила - так решила, и отправилась в ближайший крупный торговый центр, до которого ехать было всего три остановки. Глупость, конечно: ни брендов приличных, ни кафе хорошего - между делом посидеть, да и сам торговый центр начинался в пешеходном переходе, что мгновенно роняло его уровень ниже земной поверхности. С другой стороны, дело не в покупках.
Она с головой углубилась в выбор. Развесила по примерочной шесть платьев (по правилам магазина, брать на примерку можно было не больше шести вещей: вот же глупость, как можно из шести вещей что-то выбрать?) и приступила к обстоятельной работе над образом. «Вот это, фисташковое, пожалуй, ничего», - задумчиво думала Катя, разглаживая ткань на стройном теле. - «Опять же, к нему могут подойти те туфельки, что я видела в магазинчике напротив».
Тяжёлый удар сбил её с ног. Сразу погас свет, потом загорелся, но намного тусклее. Где-то неподалёку закричали. Катя начала вставать, но пол снова качнулся и бросил её на колени. В торговом зале упало что-то тяжёлое, раздался звон битого стекла. Решив не подниматься, она отдёрнула штору и увидела, что из-под поваленного стеллажа торчит рука. На этом вечер для Кати закончился - она потеряла сознание. Она не почувствовала нового толчка, который обрушил примерочную, надёжно укрыв девушку тяжёлой занавеской, не услышала, как объявили срочную эвакуацию, и, что действительно жаль, не рассмотрела, что по прижатой стеллажом руке струились пластмассовые трещины.
***- Началось! - не смог скрыть улыбки Ярик, устояв на первом толчке. Он не только остался на ногах, но ещё и девчонок сумел удержать. Его переполняла радость вперемешку с тревогой. Он долго этого ждал, слишком долго.
Он с детства зачитывался постапокалиптическими романами: Уиндем, Дик и даже немного Стругацких. На компьютере прочно обосновались «Фоллаут» и «Сталкер». Потом стало хуже. Может, потому что вырос, может, потому что всё классическое зачитал до дыр, а новое было похоже не на хорошо забытое, а на основательно пожёванное и выплюнутое старое. Невозможно бесконечно черпать из одного источника, про апокалипсис уже всё придумали.
Именно тогда Ярик стал отращивать волосы и красить их в чёрный цвет, сразу после того как понял, что местные скинхеды крайне скептически относятся к его утверждению, что он этнический немец и истинный ариец с нордическим характером. Почему они так смеялись? Мало ли что по паспорту он Ярослав Фёдорович Семёнов, тёмно-русый с карими глазами. Много лет прошло, вот и повлияла смешанная наследственность. Отец узнал про эту попытку выделиться и первый раз за всю жизнь выдрал его ремнём. Он бил Ярослава молча, с явным сожалением, как делают неприятную, но необходимую работу.
К скинхедам Ярик больше не ходил, зато внезапно на горизонте появились прямо противоположные друзья. В чёрной одежде, с чёрными волосами и странными стрижками и даже порой накрашенными чёрными ногтями и губами. Он довольно быстро стал нежелательным гостем и другом в старых компаниях. Остались тусовки на кладбище с такими же, как он. На работе его больше ценили, чем уважали, и определённо побаивались. Так одновременно появились одиночество и ощущение уникальности.
Через несколько лет Ярику наскучило и это сообщество. Он пересмотрел стиль одежды, причёски и общения и… остался совсем один. Не считая интернета, телевизора и старой страсти к апокалипсису. Пересматривая информационные передачи, сайты, сводки новостей, форумы и страницы живого журнала в поисках примет Начала, Ярослав подошёл к делу основательно. Долго собирал коллекцию из описаний разновидностей апокалипсиса (планета Нибиру, вирусы, зомби, супервулкан, суперцунами, война атомная, бактериологическая, тотальная, смена магнитных полюсов и всё такое прочее). Он совсем не был наивным - зомби и смена полюсов попали в список в основном из любви к полноте данных.
Проанализировав вероятности, на первое место он поставил различные виды войны, затем наиболее реалистичные природные катаклизмы и начал целенаправленно готовиться к выживанию в возможных условиях. Домашние запасы могли бы удивить бывалых путешественников, но и кроме них Ярослав сделал несколько схронов с едой, одеждой и даже кое-каким оружием (вот где пригодились знакомства со скинхедами). Ежедневные тренировки из книжного мальчика сделали крепкого мужчину. Упорство в достижении цели творит чудеса. Всё-таки, несмотря на наследственность, было в нём что-то арийское. Правда, отец называл это блажью, замешанной на ослином упрямстве, но занятия спортом всецело одобрил.
И вот Ярослав стоял и улыбался. Дождался! Только момент не особо удачный, но для апокалипсиса не бывает удачных моментов. Впрочем, повезло во многом. Судя по удару, это не землетрясение, а скорее всего бомбардировка. Лучшего места, чем подземный торговый центр, и не придумаешь!
Репродуктор испуганно заголосил, что всем необходимо срочно покинуть помещение, и на выход повалила толпа. Особо преданные хозяевам продавцы распихивали выручку по карманам и пытались закрыть отделы, но после третьего сотрясения побросали свои закутки и тоже понеслись к свободе. У дверей начиналась давка. Схватив девчонок за руки, Ярослав потащил их в противоположную от выхода сторону. Поворот - ювелирка, мобильные, верхняя одежда. Навстречу попалась девушка, видимо, продавец - судя по тому, что она на бегу натягивала куртку. Она скользнула по троице безумным взглядом и понеслась дальше. Магазин верхней одежды годится. Ярик увлек девиц за полуобрушенную конструкцию с пуховиками, сел на пол и потянул обеих вниз. С девчонок спал ступор, в котором они безропотно последовали за ним неизвестно куда, и они наперебой зашумели: «Ты что, Ярик? Надо отсюда бежать! Что мы тут делаем?! Эвакуация!..» - «Тихо! - он достал мобильный телефон. - Смотрите: несколько толчков, свет не погас, но мобильной связи нет. Знаете, что это значит? Это ядерные взрывы. Судя по тому, что по репродуктору не передают заявление МЧС, а вопит какая-то тётка, грохнули все административные центры. А теперь скажите мне, где безопаснее всего переждать бомбёжку? Чем глубже под землей, тем лучше!»
«Ты окончательно спятил со своим концом света!» - выкрикнула Марина, вырвала ладошку и побежала обратно, туда, где ошалевшая толпа пыталась прорваться через две незапертые двери выхода. Света замолчала, посмотрела на Ярика и крепче взяла его за руку.
Новый удар подбросил их на полметра вверх. Хорошо что они сидели на пуховиках - приземление оказалось мягким. С громким звоном посыпалось стекло, видимо, не выдержали витрины. В отдалении натужно заскрипели конструкции и закричали люди. Потом глухой удар, снова крики. Потом всё стихло, и новый толчок. Грохот камней, скрип железа и шорох просыпающегося в щели грунта. И полная тишина.
Из-за угла вышла Марина. Она успела разорвать куртку и порезать руки - по ладоням стекала кровь. Молча подошла, села рядом с Яриком и Светой. Тихо всхлипнула и прошептала: «Нас замуровало - вход обвалился»…
«Что будем делать? - продолжила она. - Что мы теперь БУДЕМ ДЕЛАТЬ?» Голос с шёпота сорвался на крик.
Ярик в задумчивости встал. «Сейчас мы сделаем вот что. Ближе к выходу я видел магазин „Путешествие“, там должны быть счётчики Гейгера. Первым делом проверим фон, а там посмотрим. Надеюсь, мы тут одни. Если так, мы здесь безбедно просидим десяток лет». - «Я не собираюсь сидеть тут десять лет!» - опять возмутилась Марина, но слушать её необходимости не было. Ярик повернулся и ушёл.
Вокруг царил разгром. Не катастрофичный, но глазу приятный. Это не художники, экспериментирующие в жанре постапокалипсиса, и даже не фотографы, создающие красивые композиции из сломанных вещей. Это сделала жизнь!
Ярик проходил мимо очередной разбитой витрины, когда заметил в глубине шевеление ткани. Так-с, ещё один нахлебник. Скрипя гриндерами по битому стеклу, он вошёл внутрь. Плотная ткань, бывшая раньше шторой примерочной, продолжала шевелиться. Он подошёл к ней и откинул штору в сторону. Под ней оказалось очень милое, хотя помятое и перепуганное создание женского пола. О, не нахлебник, нахлебница! Опредёленно, этот апокалипсис начинал нравиться ему всё больше.
«Девушка, вы в порядке? Света, Марина, идите сюда! Помогите человеку прийти в себя».
***Репродуктор надрывался: «Эвакуация. Просим всех посетителей и сотрудников немедленно покинуть торговый центр. Опасность обрушения». Люба, казалось, целую вечность неподвижно сидела на стуле, пока мимо бежали люди, на ходу надевая куртки, хватая на руки детей и что-то крича. Она понимала одно: этот инцидент мог поставить жирную точку на её маленьком бизнесе. Прошёл всего месяц, как она закрыла свой второй магазин. Аренда, вороватые продавцы, слишком медленно растущая прибыль не позволили отбить взятые на расширение кредиты. Это был неудачный эксперимент, но опыт не бывает лишним. Зато клиенты, разглядевшие её украшения, приезжали за покупкой через полгорода. В общем, всё не зря! А кредиты, что ж… Деньги уходят и возвращаются.
Чтобы ещё уменьшить расходы, она стала сама работать продавцов в две смены из трёх и начала потихоньку выкарабкиваться. А тут такое. Глубинным чутьём она понимала, что эта эвакуация с землетрясением уничтожит все её продажи минимум на месяц. Даже если всё сейчас оставить и убежать, если не будет мародёров, которые растащат её кровно заработанную ювелирку, строительные работы по восстановлению потолка (или по очистке совести) затянутся минимум на месяц. Насколько быстро вернутся покупатели, предсказать и вовсе нереально. «Надо забирать что смогу», - приняла решение Люба, открывая витрины и распихивая по карманам самые дорогие колье и браслеты. Когда карманы переполнились, она спохватилась, вытряхнула содержимое сумочки на прилавок (благо, сумки она любила большие и вместительные, двухведёрные, как говорил бывший муж). Забросила в сумку всё ценное и продолжила быстро упаковывать оставшееся. «Ну и ладно, и здесь закроюсь - в другом месте будет лучше, всё к лучшему», - приговаривала она. Только слёзы не слушались и продолжали упрямо стекать по лицу, уничтожая тщательный утренний макияж.
Когда-то она довольно удачно расположила свой небольшой магазинчик прямо под информационным табло. Люди останавливались посмотреть направление выхода, погоду или рекламное объявление, опускали глаза и видели её витрины. Отличное было решение!
Новый толчок сломал крепление большого плазменного телевизора, и тот рухнул на Любу, сбив её с ног и разметав по полу магазина содержимое сумки, витрин, да и сами витрины. Люба схватила упавшую сумку и как была - на коленях снова начала упихивать украшения. Она тут же изрезала колени и ладони, но уже почти этого не замечала, только стряхивала осколки и смахивала собственную кровь с подобранных украшений.
Она собрала всё, что смогла найти в груде осколков. Среди мусора и теперь уже не нужных мелочей обнаружились влажные салфетки, но вытирать руки Люба принялась уже на ходу. Вид был, конечно, очарователен, мельком отметила она, кинув взгляд на отражение в витрине через проход. Разорванный плащ, всклокоченные волосы, залитое тушью лицо, перемазанные кровью колени. Люба торопливо хромала к выходу, судорожно прижимая к груди всё, что удалось унести в дамской двухведёрной сумочке.