"Когда я был маленьким..."
Когда я была маленькой и уже даже не очень, а вполне себе старшеклассницей, наш двор весенними, а затем и летними вечерами напоминал пчелиный улей. Дети галдели. В мае, возвращаясь из школы, я сначала заставляла себя делать всю "домашку". Больше всего мне не нравилось, когда книжки были не прочитаны и задачи не решены. Тогда что-то свербело внутри и требовало идти домой и готовить уроки. Это чувство мешало мне бесшабашно прыгать и носиться по двору. Я же была отличницей.
После домашки можно было смело отправляться на балкон и засылать Гальке Магазинг позывной. Наши дома стояли (и стоят там, в моем милом городе) торцом друг другу.Галька жила на пятом этаже, а я - на седьмом. Позывным был солнечный зайчик с помощью зеркальца, это Галька придумала, либо громкие хлопки в ладошки. Случалось и просто кричать: "Гааааааля, Гаааааля, выходи". Тогда все друг друга так звали на улицу и с улицы тоже. Мы гуляли до темна и, бывало, в темноте. Я помню, как однажды мы всей нашей толпой бегали позади дома и играли в казаков-разбойников. Солнце незаметно село, и вдруг появилась мама, взяла меня за руку и шлепнула при всех по попе. Так, легонько, показательно. Никогда родители не выходили за нами на улицу. Мама вышла, потому что я проигнорировала ее зов идти домой. Она кричала-кричала, только я не слышала. Стыдно было. По попе, при всех пацанах и девчонках. А на мне было оранжевое фланелевое платье в цветочек, почему этот нюанс остался в памяти, не знаю.
Мы бегали, сбивали коленки, дрались, плевались, обзывались, жаловались, иногда били окна мячом, лазили по чердакам и совершали еще тысячу телодвижений. Мы обожали стройку, бетонные заборы вокруг нее, ямы, кран, торчащие железные конструкции. Мы ходили через дорогу от микрорайона печь картошку, лазили по деревьям за зелеными абрикосами и яблоками прямо в школьной форме, в конце лета воровали в поле кукурузу и даже ходили ее продавать. У меня было замечательное детство и отрочество, над нами не тряслись, не спрашивали про каждый наш шаг, не выслеживали и не читали нотаций. И одна гулять во дворе я выходила лет с 4, потому что помню, как не дотягивалась до кнопки лифта и часто в нем застревала.
У нас было множество игр. Конечно же, классики - классика жанра. Резиночка, - в нее играли и девчонки, и мальчишки. Одна из самых любимых игр. Мы вытаскивали резинки из трусов, штанов и сшивали. Хотя самой крутой считалась резиночка из целой резинки. Если бы кто-то рассказал мне про градацию конов... Были простушки, это точно. Интересно, ноги помнят?
Когда все ребята нашего дома собирались, мы доставали из секретного места в подъезде наши 9 плоских камней (ими служили части толстой мраморной плитки). После чертили мелком квадрат, делили его 3 на 3, ставили колонну из камней в центральную клетку. Было у нас слово "маяться". Кто-то маялся (тот, кто бегал за всеми с мячом), остальные по очереди выбивали камни с расстояния 10 шагов. Попадали, значит, можно было разбегаться. "Маящийся" субъект ловил мячом при попытки разложить камни по клеткам. Тот, в кого попадал мяч, из игры выбывал. Хм, а кто ж маялся в новой?
Еще были "Выбивалы": двое маящихся, остальные вставали в линию и их выбивали мячом. Побеждал последний оставшийся в линии.
Еще лянга: листья дерева (в Питере я его видела только однажды) нанизывались на пальцы, перевязывались, лишние обрывались, и круглая, как шар, лянга была готова. Из названий конов помню только простушки, виси и коцы. Девочек пугали грыжей, поэтому мы играли в лянгу не часто. В "Маслы" (или "Мослы") из бараньих костей нас не брали совсем. Зато мой брат был метким, имел кучу маслов. Он любил сверлить в костях дырки, плавить на кухне свинец и заливать в маслы. А, еще, красить маслы маминым лаком для ногтей.
Мне грустно от того, что дворы в Питере пусты. Никто не бегает, не слышно звонких голосов. Классики не нарисованы на асфальте. Традиции наших добрых игр не передаются. Дети толстеют, заплывают не свойственным им жиром и крайне опекаются бабушками и мамами. Их чинно водят на невидимом поводке на детские площадки и время от времени прикрикивают: "Женя, не лазь, Катя не бегай, Юля, не сиди, штанишки испачкаешь". ЖЖ-история про 7-летнего мальчика, которого мама через двор отпускала одного в школу, получила кучу неодобрительных комментариев в духе "а как ЖЕ много, вокруг ЖЕ маньяки". Вот же блин. Там было продолжение - учительница, узнав о таком ужасном поведении матери, позвонила в органы опеки и у матери начались проблемы... Но и общество, судя по комментариям, маму тоже не понимает. Что случилось с головами?! Особенно огорчает, когда юных хомяков их же бабушки сажают на свободные места, а сами стоят. Не дети, а размазня. Не их вина в этом. Наши бабушки вот войну пережили, но там над нами не тряслись.
А потом, а потом, а потом все отправляются на Остров Дураков (тот самый Крестовский) и щекочут свои нервы адовыми аттракционами. Мы недавно с Егором наблюдали... Правда, я это связываю с отсутствием материнского контакта, грудного вскармливания и еще кучей факторов неудовлетворенности с рождения.
Вот как-то так. Как же хочется все вернуть. Отдаляющееся детство. Только шрамы на коленках говорят о том, что все это со мной было.
После домашки можно было смело отправляться на балкон и засылать Гальке Магазинг позывной. Наши дома стояли (и стоят там, в моем милом городе) торцом друг другу.Галька жила на пятом этаже, а я - на седьмом. Позывным был солнечный зайчик с помощью зеркальца, это Галька придумала, либо громкие хлопки в ладошки. Случалось и просто кричать: "Гааааааля, Гаааааля, выходи". Тогда все друг друга так звали на улицу и с улицы тоже. Мы гуляли до темна и, бывало, в темноте. Я помню, как однажды мы всей нашей толпой бегали позади дома и играли в казаков-разбойников. Солнце незаметно село, и вдруг появилась мама, взяла меня за руку и шлепнула при всех по попе. Так, легонько, показательно. Никогда родители не выходили за нами на улицу. Мама вышла, потому что я проигнорировала ее зов идти домой. Она кричала-кричала, только я не слышала. Стыдно было. По попе, при всех пацанах и девчонках. А на мне было оранжевое фланелевое платье в цветочек, почему этот нюанс остался в памяти, не знаю.
Мы бегали, сбивали коленки, дрались, плевались, обзывались, жаловались, иногда били окна мячом, лазили по чердакам и совершали еще тысячу телодвижений. Мы обожали стройку, бетонные заборы вокруг нее, ямы, кран, торчащие железные конструкции. Мы ходили через дорогу от микрорайона печь картошку, лазили по деревьям за зелеными абрикосами и яблоками прямо в школьной форме, в конце лета воровали в поле кукурузу и даже ходили ее продавать. У меня было замечательное детство и отрочество, над нами не тряслись, не спрашивали про каждый наш шаг, не выслеживали и не читали нотаций. И одна гулять во дворе я выходила лет с 4, потому что помню, как не дотягивалась до кнопки лифта и часто в нем застревала.
У нас было множество игр. Конечно же, классики - классика жанра. Резиночка, - в нее играли и девчонки, и мальчишки. Одна из самых любимых игр. Мы вытаскивали резинки из трусов, штанов и сшивали. Хотя самой крутой считалась резиночка из целой резинки. Если бы кто-то рассказал мне про градацию конов... Были простушки, это точно. Интересно, ноги помнят?
Когда все ребята нашего дома собирались, мы доставали из секретного места в подъезде наши 9 плоских камней (ими служили части толстой мраморной плитки). После чертили мелком квадрат, делили его 3 на 3, ставили колонну из камней в центральную клетку. Было у нас слово "маяться". Кто-то маялся (тот, кто бегал за всеми с мячом), остальные по очереди выбивали камни с расстояния 10 шагов. Попадали, значит, можно было разбегаться. "Маящийся" субъект ловил мячом при попытки разложить камни по клеткам. Тот, в кого попадал мяч, из игры выбывал. Хм, а кто ж маялся в новой?
Еще были "Выбивалы": двое маящихся, остальные вставали в линию и их выбивали мячом. Побеждал последний оставшийся в линии.
Еще лянга: листья дерева (в Питере я его видела только однажды) нанизывались на пальцы, перевязывались, лишние обрывались, и круглая, как шар, лянга была готова. Из названий конов помню только простушки, виси и коцы. Девочек пугали грыжей, поэтому мы играли в лянгу не часто. В "Маслы" (или "Мослы") из бараньих костей нас не брали совсем. Зато мой брат был метким, имел кучу маслов. Он любил сверлить в костях дырки, плавить на кухне свинец и заливать в маслы. А, еще, красить маслы маминым лаком для ногтей.
Мне грустно от того, что дворы в Питере пусты. Никто не бегает, не слышно звонких голосов. Классики не нарисованы на асфальте. Традиции наших добрых игр не передаются. Дети толстеют, заплывают не свойственным им жиром и крайне опекаются бабушками и мамами. Их чинно водят на невидимом поводке на детские площадки и время от времени прикрикивают: "Женя, не лазь, Катя не бегай, Юля, не сиди, штанишки испачкаешь". ЖЖ-история про 7-летнего мальчика, которого мама через двор отпускала одного в школу, получила кучу неодобрительных комментариев в духе "а как ЖЕ много, вокруг ЖЕ маньяки". Вот же блин. Там было продолжение - учительница, узнав о таком ужасном поведении матери, позвонила в органы опеки и у матери начались проблемы... Но и общество, судя по комментариям, маму тоже не понимает. Что случилось с головами?! Особенно огорчает, когда юных хомяков их же бабушки сажают на свободные места, а сами стоят. Не дети, а размазня. Не их вина в этом. Наши бабушки вот войну пережили, но там над нами не тряслись.
А потом, а потом, а потом все отправляются на Остров Дураков (тот самый Крестовский) и щекочут свои нервы адовыми аттракционами. Мы недавно с Егором наблюдали... Правда, я это связываю с отсутствием материнского контакта, грудного вскармливания и еще кучей факторов неудовлетворенности с рождения.
Вот как-то так. Как же хочется все вернуть. Отдаляющееся детство. Только шрамы на коленках говорят о том, что все это со мной было.