***
От нее пахло солнцем и пылью чердака, крутящейся в солнечном луче в непонятном и завораживающем танце. От нее пахло детскими воспоминаниями и улыбками. Волосы разметавшиеся по подушке, создавали ощущение некоей парящей в ореоле языков пламени непередаваемой нежности лица.
Она не была, да далеко не была красавицей, однако, отвести взгляд от нее не представлялось возможным. Казалось, что стоит только отвести глаза, как она пропадет и вместе с ней исчезнут ощущения тепла и спокойствия. Пропадет неповторимость мнгновения ценой в вечность.
В то же время, он понимал, что продолжения всему этому нет и не может быть. И осознание этого разрывало его голову в куски, разбивало его сердце на тысячи мелких острых осколков. И сколько он до посинения костяшек не сжимал простыни в кулаках, сколько бы не скрипел зубами в бессильной злобе, через несколько мгновений она встанет, и одев свой белоснежный полупрозрачный хитон, вознесется туда куда ему путь заказан. Ибо в то же время, его путь лежит туда, вниз, на самое дно, где ей уж точно не место...
Она не была, да далеко не была красавицей, однако, отвести взгляд от нее не представлялось возможным. Казалось, что стоит только отвести глаза, как она пропадет и вместе с ней исчезнут ощущения тепла и спокойствия. Пропадет неповторимость мнгновения ценой в вечность.
В то же время, он понимал, что продолжения всему этому нет и не может быть. И осознание этого разрывало его голову в куски, разбивало его сердце на тысячи мелких острых осколков. И сколько он до посинения костяшек не сжимал простыни в кулаках, сколько бы не скрипел зубами в бессильной злобе, через несколько мгновений она встанет, и одев свой белоснежный полупрозрачный хитон, вознесется туда куда ему путь заказан. Ибо в то же время, его путь лежит туда, вниз, на самое дно, где ей уж точно не место...