О Вере Инбер и ее творчестве.
http://www.litera.ru/stixiya/articles/416.html - биография Веры Инбер
Вера Инбер - миниатюрная гимназистка, "институтка", всю жизнь пыталась в своих накрахмаленных юбках с рюшами взобраться на мчащийся броневик.
родилась и выросла в Одессе в семье владельца типографии. Рано начала писать стихи, еще в гимназии. Полностью соответствовала "женскому портрету" своего времени: сентиментальная, романтичная барышня, увлекающаяся поэзией и "новыми веяниями".
Позже переехала в Москву, вошла в литературные круги. Известна очень едкая (и малоприличная ;)) эпиграмма В.Маяковского на Инбер:
"Ах у Инбер, ах у Инбер что за глазки, что за лоб!
Так всю жизнь бы любовался, любовался на неё б"
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D0%B1%D0%B5%D1%80
В начале у нее был всесильный покровитель - Лев Троцкий приходился Вере Инбер дядей. Она писала ему такие строки:
"При свете ламп - зеленом свете - Обычно на исходе дня,
В шестиколонном кабинете Вы принимаете меня.
Затянут пол сукном червонным,
И, точно пушки на скале,
Четыре грозных телефона
Блестят на письменном столе…
И наклонившись над декретом,
И лоб рукою затеня,
Вы забываете об этом,
Как будто не было меня".
Отсюда: http://www.alefmagazine.com/pub1039.html
К сожалению, "пушки" выстрелили в своего владельца. И всю последующую жизнь Вера Инбер боялась этого "пятна" на биографии.
Она изо всех сил пыталась быть в числе "великих" поэтов того времени, понравиться власти (усатый вождь простил ей происхождение), и писать "идейные" стихи (очень слабые и натянутые).
Вера Инбер писала для детей в той самой манере, которую так усиленно искоренял Корней Чуковский - ее "миленькие", "пригожие", "прелестные" персонажи и строчки никак не вписывались в каноны советской детской литературы. Если не знать, кто автор, можно подумать, что это стихотворение - из сборника середины 19 века:
СОРОКОНОЖКИ
У сороконожки
Народились крошки.
Что за восхищенье,
Радость без конца!
Дети эти - прямо
Вылитая мама:
То же выраженье
Милого лица.
...
Мать сказала плача:
«Аистам удача -
Вот какой ребенок
Нужен был бы мне!
Слишком много ножек
У сороконожек.
Ноги - это гадость,
Если много ног.
Аист - он хороший,
Он одной калошей
Мамочке на радость
Обойтись бы мог».
Ее попытки воспевать гидроэлектростанции и отважный труд на благо Советской Родины искусственны, бездарны и вызывают жалость. Но есть всего одно произведение, ради которого Вере Инбер стоило стать поэтессой и замарать неудачными виршами множество рукописей. Это стихотворение "Сеттер Джек" - единственное, на мой взгляд. написанное сердцем, а не пером:
Вера Инбер
СЕТТЕР ДЖЕК
Собачье сердце устроено так:
Полюбило - значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.
Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой,
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой.
Клеенчатый нос рылся в траве,
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.
Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяина Джек любил и жалел,
Что нет у него хвоста.
В первый раз на аэродром
Он пришел зимой, в снег.
Хозяин сказал: «Не теперь, потом
Полетишь и ты, Джек!»
Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека - ноги врозь:
«Если это автомобиль,
То как же оно поднялось?»
Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал: «Одно из двух -
Останься или возьми!»
Но его хозяин все выше лез,
Треща, как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.
Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал: «Зачем все,
Если нужен один?»
Прошло бесконечно много лет
(По часам пятнадцать минут),
Сел в снег летучий предмет,
Хозяин был снова тут...
Пришли весною. Воздушный причал
Был бессолнечно-сер.
Хозяин надел шлем и сказал:
«Сядьте и вы, сэр!»
Джек вздохнул, почесал бок,
Сел, облизнулся, и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог,-
Такая напала жуть.
«Земля бежит от меня так,
Будто я ее съем.
Люди не крупнее собак,
А собак не видно совсем».
Хозяин смеется. Джек смущен
И думает: «Я свинья:
Если это может он,
Значит, могу и я».
После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.
Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?
Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?
Ветер свистел, выл, сек
По полным слез глазам.
Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек,
Потому что... ты видишь сам!»
Но Джек, припав к нему головой
И сам дрожа весь,
Успел сказать: «Господин мой,
Я останусь здесь...»
На земле уже полумертвый нос
Положил на труп Джек,
И люди сказали: «Был пес,
А умер, как человек».
***
с самых первых строк, таких резких, ударяющих набатом, понятно - этот сеттер БЫЛ. Был. Теперь - нет. нет больше этого пыхтящего клеентчатого носа. Нет этих смешно болтающихся замшевых ушей. От этого становится так тяжело и щемит сердце. Все остальное - уже детали. Ведь уши ВИСЕЛИ. Теперь не висят. Нос вынюхивал. И давно перестал.
Это сильное стихотворение о смерти. Я не думаю, что о смерти собаки. О смерти вообще. О том, как воспринимается родное существо - хотя "было", но оно до сих пор "есть". Все равно мы помним, как тыкался в руку этот клеенчатый нос и какие наощупь замшевые ушки.
теперь вопрос, касающийся нашей темы: стоит ли читать подобные вещи детям (с какого возраста)? Если да - почему (нет - почему)?
Спасибо.
Вера Инбер - миниатюрная гимназистка, "институтка", всю жизнь пыталась в своих накрахмаленных юбках с рюшами взобраться на мчащийся броневик.
родилась и выросла в Одессе в семье владельца типографии. Рано начала писать стихи, еще в гимназии. Полностью соответствовала "женскому портрету" своего времени: сентиментальная, романтичная барышня, увлекающаяся поэзией и "новыми веяниями".
Позже переехала в Москву, вошла в литературные круги. Известна очень едкая (и малоприличная ;)) эпиграмма В.Маяковского на Инбер:
"Ах у Инбер, ах у Инбер что за глазки, что за лоб!
Так всю жизнь бы любовался, любовался на неё б"
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D0%B1%D0%B5%D1%80
В начале у нее был всесильный покровитель - Лев Троцкий приходился Вере Инбер дядей. Она писала ему такие строки:
"При свете ламп - зеленом свете - Обычно на исходе дня,
В шестиколонном кабинете Вы принимаете меня.
Затянут пол сукном червонным,
И, точно пушки на скале,
Четыре грозных телефона
Блестят на письменном столе…
И наклонившись над декретом,
И лоб рукою затеня,
Вы забываете об этом,
Как будто не было меня".
Отсюда: http://www.alefmagazine.com/pub1039.html
К сожалению, "пушки" выстрелили в своего владельца. И всю последующую жизнь Вера Инбер боялась этого "пятна" на биографии.
Она изо всех сил пыталась быть в числе "великих" поэтов того времени, понравиться власти (усатый вождь простил ей происхождение), и писать "идейные" стихи (очень слабые и натянутые).
Вера Инбер писала для детей в той самой манере, которую так усиленно искоренял Корней Чуковский - ее "миленькие", "пригожие", "прелестные" персонажи и строчки никак не вписывались в каноны советской детской литературы. Если не знать, кто автор, можно подумать, что это стихотворение - из сборника середины 19 века:
СОРОКОНОЖКИ
У сороконожки
Народились крошки.
Что за восхищенье,
Радость без конца!
Дети эти - прямо
Вылитая мама:
То же выраженье
Милого лица.
...
Мать сказала плача:
«Аистам удача -
Вот какой ребенок
Нужен был бы мне!
Слишком много ножек
У сороконожек.
Ноги - это гадость,
Если много ног.
Аист - он хороший,
Он одной калошей
Мамочке на радость
Обойтись бы мог».
Ее попытки воспевать гидроэлектростанции и отважный труд на благо Советской Родины искусственны, бездарны и вызывают жалость. Но есть всего одно произведение, ради которого Вере Инбер стоило стать поэтессой и замарать неудачными виршами множество рукописей. Это стихотворение "Сеттер Джек" - единственное, на мой взгляд. написанное сердцем, а не пером:
Вера Инбер
СЕТТЕР ДЖЕК
Собачье сердце устроено так:
Полюбило - значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.
Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой,
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой.
Клеенчатый нос рылся в траве,
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.
Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяина Джек любил и жалел,
Что нет у него хвоста.
В первый раз на аэродром
Он пришел зимой, в снег.
Хозяин сказал: «Не теперь, потом
Полетишь и ты, Джек!»
Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека - ноги врозь:
«Если это автомобиль,
То как же оно поднялось?»
Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал: «Одно из двух -
Останься или возьми!»
Но его хозяин все выше лез,
Треща, как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.
Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал: «Зачем все,
Если нужен один?»
Прошло бесконечно много лет
(По часам пятнадцать минут),
Сел в снег летучий предмет,
Хозяин был снова тут...
Пришли весною. Воздушный причал
Был бессолнечно-сер.
Хозяин надел шлем и сказал:
«Сядьте и вы, сэр!»
Джек вздохнул, почесал бок,
Сел, облизнулся, и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог,-
Такая напала жуть.
«Земля бежит от меня так,
Будто я ее съем.
Люди не крупнее собак,
А собак не видно совсем».
Хозяин смеется. Джек смущен
И думает: «Я свинья:
Если это может он,
Значит, могу и я».
После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.
Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?
Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?
Ветер свистел, выл, сек
По полным слез глазам.
Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек,
Потому что... ты видишь сам!»
Но Джек, припав к нему головой
И сам дрожа весь,
Успел сказать: «Господин мой,
Я останусь здесь...»
На земле уже полумертвый нос
Положил на труп Джек,
И люди сказали: «Был пес,
А умер, как человек».
***
с самых первых строк, таких резких, ударяющих набатом, понятно - этот сеттер БЫЛ. Был. Теперь - нет. нет больше этого пыхтящего клеентчатого носа. Нет этих смешно болтающихся замшевых ушей. От этого становится так тяжело и щемит сердце. Все остальное - уже детали. Ведь уши ВИСЕЛИ. Теперь не висят. Нос вынюхивал. И давно перестал.
Это сильное стихотворение о смерти. Я не думаю, что о смерти собаки. О смерти вообще. О том, как воспринимается родное существо - хотя "было", но оно до сих пор "есть". Все равно мы помним, как тыкался в руку этот клеенчатый нос и какие наощупь замшевые ушки.
теперь вопрос, касающийся нашей темы: стоит ли читать подобные вещи детям (с какого возраста)? Если да - почему (нет - почему)?
Спасибо.