Почему психология не физика, а история не умеет предсказывать будущее
Рассмотрим науки о мире, в порядке возрастания сложности.
• Фундаментальная физика. Если упростить, физика имеет дело с элементарными частицами, их конгломератами, и некоторым не самым большим числом свойств этих частиц и мира в целом. Главная сложность техническая: для изучения всего этого требуется много энергии (читай: денег). В принципе и всё: если будут деньги на опыты, то пытливые гении рано или поздно во всём разберутся.
• Химия. Элементарные частицы объединяются в молекулы. Они взаимодействуют друг с дружкой с помощью всего одного взаимодействия, но выстраиваемые ими структуры достаточно комплексны, поэтому главная сложность изучения - вычислительная. У нас мало того что нет полного знания про основы мира, так ещё и не хватает мощности компьютеров.
• Биология. Из миллионов и миллиардов молекул выстраиваются невероятно затейливые конструкции. Помимо того, что они взаимодействуют и как молекулы, и как элементарные частицы, у них появляются новые эмергентные свойства. Чтобы изучать всё это, в обозримое время не хватит мощности даже перспективных квантовых компьютеров. Это не считая того, что нам ещё далеко не всё ясно про молекулы и частицы.
• Нейрология. Из биологического субстрата, из десятков миллиардов клеток создаётся объект исключительной сложности: мозг. Если уж мы пока не умеем моделировать клетки, что уж говорить про такой уровень комплексности. Вторая проблема: мозги у разных людей разные, и уже не поставишь идеально воспроизводимый эксперимент - по крайней мере, не для сложных свойств. Третья проблема - этическая. Иногда технически возможно поставить эксперимент, но никто не будет этого делать, потому что он подвергнет опасности живых людей.
• Психология. На материальном нейробиологическом субстрате идут процессы, часть из которых мы назваем психическими. Понятно, что ни о какой точной их модели не может идти и речи, приходится довольствоваться приблизительными. Не помогает и то, что хотя впрямую психология не работает с явлениями из нейробиологии (и со всем остальным выше по течению), но конечно же они так или иначе влияют на работу психики. И чем глубже мы их изучим, тем больше у нас шансов лучше понять психические процессы. Ну и конечно, в психологии крайне сложно поставить эксперимент: тут и этические проблемы, и наше незнание мира на всех уровнях, и невозможность полностью повторить условия эксперимента: нет двух одинаковых людей, и не получится каждый раз давать одно и то же воздействие. Разумеется всё это не значит, что нужно опускать руки: психология сейчас бурно развивается во многом именно благодаря возврату в лоно науки и налаживанию отношений с нейрологией и биологией. Но чётких моделей с предсказательной силой, как в физике, от психологии ждать не стоит ни сейчас, ни в будущем. Скорее, что-то статистическое, со всё более высокой сходимостью результата.
• Социология, экономика, педагогика. А теперь возьмём этот самый сложный известный нам объект во Вселенной, размножим его в семь миллиардов раз и попробуем понять, как же эти ребята друг с дружкой общаются, да ещё под влиянием сонмища внешних факторов. В общем, все те же проблемы, что у психологии - только во много раз больше, и с дополнениями. Поэтому то учебники по социологии эклектическим перечислением социологических паттернов напоминают рубрику «К.О. на связи», а экономисты вначале и вовсе попытались пойти по пути упрощения всего этого до некоего сферического в вакууме «человека экономического». Впрочем, сейчас уже есть понимание, что если мы хотим дальнейшего развития, всё-таки придётся копнуть глубже и заняться психикой. Помня о сложностях всех предыдущих этапов и стараясь избежать очень частой в этих науках политической ангажированности.
• История. Она находится на вершине этой пирамиды сложности. Берём весь груз проблем из социологии, добавляем к нему принципиальную невозможность эксперимента, добавляем куда большую неполноту исходных данных и, часто, куда более серьёзную политизированность вопроса. Историк с завистью смотрит на физика с химиком, которые говорят: «Вот дадут нам на исследования деньги, мы всё изучим и поймём!» В изучении истории деньги, конечно, тоже не помешают, но ими одними ничего не решится. В идеале, история, социология, экономика и политология могли бы вместе стать некой «супернаукой», которая оперирует моделями социумов, опирается на исторические данные и может с какой-то вероятностью прогнозировать будущее. Эдакая «психоистория» из азимовского «Основания». Но пока о таком говорить категорически рано.
Как видим, чем дальше мы от первоисточника, тем меньше наука соответствует строгим «физическим» критериям. Это не значит, что кроме физики, нет наук. Напротив, следует отнестись к большим уважением к тем, кто не боится заниматься такими сложными вещами и создаёт хотя бы приближенные модели, которыми мы все пользуемся.
Ведь всё вышесказанное не означает, что «голова - предмет тёмный, и исследованию не подлежит». Мы не знаем всех деталей, позволяющих предсказывать поведение людей всегда и точно. Но мы уже накопили достаточно информации, чтобы понимать: поведение людей в каких-то аспектах достаточно предсказуемо. Важно только понимать границы этой предсказуемости.