Люберецкие соседи - 1 (а то забуду)
… А. выпало служить в Казахстане. На Байконуре. Думал там будут ученые - люди в белых халатах и черных тяжелых очках, серьезные и умные.
По прибытию, пока шли и вертели башками по сторонам, в отдалении увидел казахов, которые кричали вполне отчетливо: «Рус?!», и делали большим пальцем всенародно понятный жест разреза-полумесяца на шее.
«Ууууу…Приехал…» - сказал сам себе А.
Чуть позже казах уже оказался ближе. Стоял, расставив ноги пошире, щерился и сплюнул:
- Тебе сколько лет?
- 18
- А я думал 20! - и засадил кулаком в душу под смех соплеменников.
А. сказал себе «хуй с ним, но надо», и влет сам спросил:.
- А тебе-то сколько?
- Мне, гы, 20!
- А я думал 18! - и двинул от души в плоскую харю.
Били его казахи сильно и долго. Но только в этот раз.
Службы А. состояла в заправке грузовых Прогрессов, что оставило след в виде химической лысины на крепкой голове. Дело делал, как делали все знакомые ему с детства мужики - ровно и обыденно, ну с матюгами конечно. То есть, точно так, как надо было Родине и космосу. Не больше, но и не меньше.
Вопросов особо не задавал. Что торопиться?
Любопытство все равно рано или поздно тебе удовлетворят. Если толковый.
Пока заправляли, пользовались бетонной бытовкой неподалеку. На время старта же все отступали в бункер сильно подальше и бытовка оставалась пустой.
Ну, а что будет-то? Интересно же.
Вопрос задан - найдется ответ. Поймали кошку, привязали внутри. Ушли.
После старта пришли. Кошка-то сама на том же месте, только глаза и кишки в полуметре. «Давление, еба!»
За то что пахал исправно и мозги не полоскал командование предложило своеобразное поощрение ближе к концу службы. Разрешили все-таки посмотреть на старт не из бункера по телевизору, а с поверхности своими глазами.
Какой-то спец блатной тоже увязался. Трещал про то, сколько он вообще много знает, видел и блядь нахуй не ебаться.
Только земля, оказалось, ходуном ходит с амплитудой в метры. Вибрация продирает до первобытного ужаса.
А. охуел и окаменел, а блатной упал, кричал и обоссался. Может и обосрался. Никто над ним, впрочем смеяться не стал. Хуле тут смеяться?
Когда ракета отрывалась от поверхности, А. вместе с заправщиками всех званий выдыхал - «оторвалась, значит, отработали - дальше, если ебнется, уже не наш косяк». Когда же дрожащий огненный шар с сияющей вниз иглой уходил в высоту, А. вместе со всеми - то есть, абсолютно всеми - на космодроме с силой лупил себя по предплечью и показывал небу гранд-дулю. Хтоническая традиция.
Когда ехал назад, сказали форму не надевать лучше. Он и не надевал. В поезде казахи выспрашивали:
- Откуда едешь?
- От дядьки.
- А ты не солдат?
- Не…
- А что-то на солдата похож.
- Да какой я солдат!
Так и проехал.
Уже здесь на электричке в форме ехал. Чем ближе к дому, тем больше волновался. Аж дрожал. Во двор зашел, а там отец куда-то из подъезда вышел. Он ему в спину:
- Эй мужик!
- Че-гоо?! - развернулся, присмотрелся и тут же совсем по-другому - Ох ебти! Ты чтоль!?
Потом загранпаспорт долго не давали. Военные тайны Родины дохуя знает же.
По прибытию, пока шли и вертели башками по сторонам, в отдалении увидел казахов, которые кричали вполне отчетливо: «Рус?!», и делали большим пальцем всенародно понятный жест разреза-полумесяца на шее.
«Ууууу…Приехал…» - сказал сам себе А.
Чуть позже казах уже оказался ближе. Стоял, расставив ноги пошире, щерился и сплюнул:
- Тебе сколько лет?
- 18
- А я думал 20! - и засадил кулаком в душу под смех соплеменников.
А. сказал себе «хуй с ним, но надо», и влет сам спросил:.
- А тебе-то сколько?
- Мне, гы, 20!
- А я думал 18! - и двинул от души в плоскую харю.
Били его казахи сильно и долго. Но только в этот раз.
Службы А. состояла в заправке грузовых Прогрессов, что оставило след в виде химической лысины на крепкой голове. Дело делал, как делали все знакомые ему с детства мужики - ровно и обыденно, ну с матюгами конечно. То есть, точно так, как надо было Родине и космосу. Не больше, но и не меньше.
Вопросов особо не задавал. Что торопиться?
Любопытство все равно рано или поздно тебе удовлетворят. Если толковый.
Пока заправляли, пользовались бетонной бытовкой неподалеку. На время старта же все отступали в бункер сильно подальше и бытовка оставалась пустой.
Ну, а что будет-то? Интересно же.
Вопрос задан - найдется ответ. Поймали кошку, привязали внутри. Ушли.
После старта пришли. Кошка-то сама на том же месте, только глаза и кишки в полуметре. «Давление, еба!»
За то что пахал исправно и мозги не полоскал командование предложило своеобразное поощрение ближе к концу службы. Разрешили все-таки посмотреть на старт не из бункера по телевизору, а с поверхности своими глазами.
Какой-то спец блатной тоже увязался. Трещал про то, сколько он вообще много знает, видел и блядь нахуй не ебаться.
Только земля, оказалось, ходуном ходит с амплитудой в метры. Вибрация продирает до первобытного ужаса.
А. охуел и окаменел, а блатной упал, кричал и обоссался. Может и обосрался. Никто над ним, впрочем смеяться не стал. Хуле тут смеяться?
Когда ракета отрывалась от поверхности, А. вместе с заправщиками всех званий выдыхал - «оторвалась, значит, отработали - дальше, если ебнется, уже не наш косяк». Когда же дрожащий огненный шар с сияющей вниз иглой уходил в высоту, А. вместе со всеми - то есть, абсолютно всеми - на космодроме с силой лупил себя по предплечью и показывал небу гранд-дулю. Хтоническая традиция.
Когда ехал назад, сказали форму не надевать лучше. Он и не надевал. В поезде казахи выспрашивали:
- Откуда едешь?
- От дядьки.
- А ты не солдат?
- Не…
- А что-то на солдата похож.
- Да какой я солдат!
Так и проехал.
Уже здесь на электричке в форме ехал. Чем ближе к дому, тем больше волновался. Аж дрожал. Во двор зашел, а там отец куда-то из подъезда вышел. Он ему в спину:
- Эй мужик!
- Че-гоо?! - развернулся, присмотрелся и тут же совсем по-другому - Ох ебти! Ты чтоль!?
Потом загранпаспорт долго не давали. Военные тайны Родины дохуя знает же.