Об одной (или не одной) актерской особенности
Наверняка многие из вас видели вот этот фильм: «Эмили Мюллер». Если нет - то очень советую посмотреть:
Этот короткометражный фильм, по существу, об одной очень важной (и, по-видимому, достаточно редкой) актерской способности, об одной сущности актерской природы.
Впрочем, когда я по ассоциации вспомнил вот эту вот историю, рассказанную Юрием Никулиным в автобиографической книге «Почти серьезно...», мне подумалось, что этот фильм может быть также и об одной нашей, зрительской, особенности. Об особенности нашего восприятия, или о нашей неготовности к восприятию.
История такая:
Здесь же, в студия Малого театра, я услышал историю, связанную с одним поступлением. Держала экзамен девушка, которой дали задание сыграть воровку. Председатель комиссии положил на стол свои часы и попросил девушку якобы их украсть.
- Да как вы смеете давать такие этюды?! - возмутилась девушка. - Я комсомолка, а вы меня заставляете воровать. Я буду жаловаться…
Она долго кричала, стучала кулаками по столу, а потом, расплакавшись, выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Члены комиссии растерялись. Сидели в недоумении. Кто-то из них сказал:
- А может быть, и верно, зря обидели девушку?..
Председатель комиссии смотрит, а часов-то его и нет.
Он испугался. Но тут открылась дверь, и вошла девушка с часами в руках. Положив их на стол, она спокойно сказала:
- Вы предложили мне сыграть воровку. Я выполнила ваше задание.
Все долго смеялись, а девушку приняли.
А когда я вспомнил еще и вот об этой маленькой симпатичной зарисовке...
...все для меня вдруг разом соединилось в рассказ о..., или даже просто демонстрацию не одной, а сразу нескольких важных вещей, происходящих во время этой тонкой, хрупкой связи между актером и зрителем, «проживающей» и «воспринимающей» сторонами (которая, замечу, и возникает-то не всегда).
Click to viewЭтот короткометражный фильм, по существу, об одной очень важной (и, по-видимому, достаточно редкой) актерской способности, об одной сущности актерской природы.
Впрочем, когда я по ассоциации вспомнил вот эту вот историю, рассказанную Юрием Никулиным в автобиографической книге «Почти серьезно...», мне подумалось, что этот фильм может быть также и об одной нашей, зрительской, особенности. Об особенности нашего восприятия, или о нашей неготовности к восприятию.
История такая:
Здесь же, в студия Малого театра, я услышал историю, связанную с одним поступлением. Держала экзамен девушка, которой дали задание сыграть воровку. Председатель комиссии положил на стол свои часы и попросил девушку якобы их украсть.
- Да как вы смеете давать такие этюды?! - возмутилась девушка. - Я комсомолка, а вы меня заставляете воровать. Я буду жаловаться…
Она долго кричала, стучала кулаками по столу, а потом, расплакавшись, выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Члены комиссии растерялись. Сидели в недоумении. Кто-то из них сказал:
- А может быть, и верно, зря обидели девушку?..
Председатель комиссии смотрит, а часов-то его и нет.
Он испугался. Но тут открылась дверь, и вошла девушка с часами в руках. Положив их на стол, она спокойно сказала:
- Вы предложили мне сыграть воровку. Я выполнила ваше задание.
Все долго смеялись, а девушку приняли.
А когда я вспомнил еще и вот об этой маленькой симпатичной зарисовке...
...все для меня вдруг разом соединилось в рассказ о..., или даже просто демонстрацию не одной, а сразу нескольких важных вещей, происходящих во время этой тонкой, хрупкой связи между актером и зрителем, «проживающей» и «воспринимающей» сторонами (которая, замечу, и возникает-то не всегда).