Яблочко или а нам бы все играться...
Моей самой любимой расой в мире WoW являются, конечно же, таурены. Обычными врагами тауренов выступают кентавры и, в последнее время, дварфы. Врага, как известно, надо знать в лицо, поэтому мною были предприняты попытки наблюдения за дварфами в естественной среде их обитания. Результаты этого титанического труда я предоставляю на ваш суд. В процессе налюдений ни один дварф не пострадал. Почти.
Я стою под динамиком душа,
Я пою в воду, как в твою душу... (с) Серебряная свадьба
Грок ждать. Грок идти. Ждать. Много мягкие, много жизнь. Высокий стена. Огонь, не целый. Грок не целый. Грок трястись. Не любить. Мягкие трясти Грок, Грок убивать. Стена не давать убивать. Грок отойти. Ждать.
***
- И ничего бы, любезный дядюшка, не стряслось с вашими дудками за пару дней на Скале. Сидели бы сейчас в тепле и сухости… ну ладно, в холоде и сухости. Но в сухости же, медведь вас заешь!
- А ты поори, поори еще немножко, семь на пятнадцать, он и заест. Тебя. А я предпочту в это время быть отсюда подальше. Вместе с «дудками», - означенный дядюшка любовно погладил стоящий рядом с ним большой короб. - Много ты понимаешь в музыке, лещ столичный…
- К вашему сведению, я окончил трехгодичные хоровые курсы при Стормвиндском кафедральном соборе. И, в отличие от не которых, «си» от «соль» отличаю, - собеседник дядюшки, молодой дварф, чья борода едва достигала груди и походила цветом на свежеочищенную морковь, поворошил прутиком угольки и весьма желчно посмотрел на сидящего напротив.
Тот презрительно хмыкнул в ответ и вынул из-за пазухи крошечную, с ладонь величиной, гармошечку:
- Си-соль, понимаешь. Не кумекаете вы, молодые, что не в этих закорючках вся соль-то, - племянничек иронично приподнял мохнатую бровь в ответ на эту дядюшкину сентенцию: «скажете тоже, вы будто много понимаете». - В душе она, в сердце да в руках. Ээх, молодо-зелено!
Дядюшкины заскорузлые пальцы на удивление ловко пробежали по махоньким кнопочкам мелодики. Гармошечка всхлипнула; под сводами пещеры задрожало переливчатое нежное эхо.
- Уххх, пой душа, ходите руки!
Эх, яблочко, куда котишься?
К Иллидану попадешь - не воротишься!
Эх, яблочко, да ананасное;
Не ходи за мной, Каэль, - я заразная!
Дядюшкин голос взмыл к темным сводам; на миг молодому дварфу показалось, что над их скромной стоянкой раскинулся цветастый шелковый купол. Но наваждение длилось лишь мгновение ока: словно отвечая разудалой песне, пол пещеры заходил ходуном…
***
Грок беспокоиться. Мягкие близко, мягкие опять трясти Грок. Тишина. Нужна тишина. Грок глотать мягкие. Тишина быть.
***
- Вот так дела, семь на пятнадцать! Нешто нас и правда медведь заел? - дядюшка выкарабкался из-под кучи каменной крошки и начал высекать огонь. Связка факелов, кресало и трут, как у всякого нормального жителя подземелий, у него были приторочены к поясу. - Ты жив-то хоть, лещ столичный?
- Позвольте не согласиться с вашим первым утверждением. Судя по косвенным признакам нас, как вы выражаетесь, «заел» не медведь. А вовсе даже litophagus borealus*. Сиречь камнеежка северная. Ее ближайшим родственником является проживающая в бассейне реки Арати litophagus viridis, что в просторечии обозначает «камнеежка зеленая», - судя по многословию, на крепкую голову молодого дварфа упала как минимум скальная плита. Он сидел, привалившись к стенке и, осоловело хлопая глазами, сыпал подробностями из жизни различных камнеежек.
- Слышу-слышу, что живой, - дядюшка, который за время этой пламенной речи успел расчистить от каменных обломков довольно приличную площадку, теперь активно раздувал костерок, «судя по косвенным признакам», сложенный из остатков короба с товаром. - Ты мне лучше вот что скажи, ученый: сможем ли мы отсюда как-то к свету пробиться?
Племянничек умолк на полуслове. Почесал макушку, последний раз хлопнул глазами.
- Нет, - он выразительно постучал по стенке за своей головой. - Сорок метров плотной мифриловой породы. С вкраплениями индуриума и ториума.
В ответ на это категоричное заявление дядюшка вытащил откуда-то из штанин устрашающего размера кирку:
- А так сможем?
Молодой дварф уважительно окинул взглядом орудие труда, сглотнул и снова почесал затылок.
- Все равно не сможем. Камнеежка зарастит ход раньше, чем мы его пробьем. Да и переваривать она нас вскоре начнет, не до битья штолен станет.
- Пере… переваривать? Это как же эта каменюка кого-то сварить может? Она ж холодная, как сердце ростовщика!
- Да не варить она нас будет! Сырыми сожрет и не подавится! Уже сожрала, то есть. А скоро начнет в усвояемую для себя форму переводить, - племянничек безнадежно махнул рукой в дядюшкину сторону и вынул из-за пазухи фляжку. - Эль будете? Все равно помирать, так и поделиться можно по этому поводу.
- Даже если тебя съели, не отчаивайся - у тебя все равно есть два выхода! - в неровном свете костра вскарабкавшийся на уступ дядюшка походил на статую из храма. Суровый и решительный бог подземелий. С полупинтовой фляжкой в руке. - До нижнего выхода, судя по твоему карканью, мы можем и не дожить. Тогда остается только одно, - дядюшкин палец горным пиком взмыл вверх.
- Постойте-ка… минуточку! Эврика! Вспомните, дражайший родственник, с чего началось все это скалотрясение?
- Правильно мыслишь, племяш, - от одобрительного хлопка по плечу у обоих дварфов ненадолго заложило уши. - Ты похабные частушки какие знаешь?
- Да вы!... Да я!...
- Понятно, не знаешь. Эх-х, чему вас только в этих фисгармониях ваших учат? Ну, а что ты вообще петь умеешь-то?
- На последних хоровых спевках мы начали разучивать «Оду к радости» за авторством милорда Лековара. Еще я знаю полный канон заутрени айронфоржского храма Каз’Модана, ну это мне по сану положено знать, - и часть канона обедни. Это уже я сам изучал…
- Лучше б ты в армию попал в свое время, племянничек, - старый дварф с досадой плюнул в огонь. - От твоих молебнов у этой твари разве что изжога начаться может. Нам же нужна полноценная отрыжка. А лучше и вовсе рвота. Так что поднимайся, друг мой любезный, и повторяй за мной. Надеюсь, что как трепака плясать, ты за всеми этими штудиями не забыл?
- Н-не забыл…
В руках дядюшки снова возникла каким-то чудом уцелевшая гармошечка:
Эх, яблочко, куда котишься?
В камнеежку попадешь - не воротишься!
Эх, яблочко, да ананасное;
Отрыгни меня на волю - я заразная!
***
Грок гореть. Мягкие делать огонь внутри. Мягкие трясти Грок. Грок не мочь быть тишина! Грок кричать. Не помогать. Грок есть снег. Не помогать. Грок выплевывать мягкие наружу. Помогать. Тишина-ааа!
***
- Главное в Винтерспринге что? Правильно, главное в Винтерспринге - не замерзнуть, - по заснеженному тракту бодрой рысцой бежали два дварфа, старый и молодой.
- Да, еще пара-тройка куплетов, а там и до Эверлука сапогом добросить. Жаль только, что во фляжке пусто, - свою заиндевевшую бороду молодой обмотал вокруг шеи: так теплее. - И все же славно, что у этой камнеежки оказался такой активный пищеварительный сок.
- Ты покаркай, покаркай. В следующий раз я тебя в этом славном соке на полчасика дольше подержу…
- А вы чем бурчать, лучше улыбнитесь, дядюшка, - племянничек тотчас подал пример. Во рту его, подсвеченные закатным солнцем, победным зеленым огнем горели тридцать два изумруда.
__________________________________________________ _____
*- племянник допустил ошибку. На самом деле, дварфы стали объектом охотничьих интересов близкородственного камнеежке вида, Gigas borealus. Настоящая же северная камнеежка обитает в зоне вечной мерзлоты, располагающейся на широте Нортренда, и в описываемом ареале (Винтерспринг) никогда не в стречается ввиду слишком высокой температуры окружающей среды. Более подробную информацию о gigas borealus вы можете найти здесь: http://www.wowwiki.com/Frost_giant
Я стою под динамиком душа,
Я пою в воду, как в твою душу... (с) Серебряная свадьба
Грок ждать. Грок идти. Ждать. Много мягкие, много жизнь. Высокий стена. Огонь, не целый. Грок не целый. Грок трястись. Не любить. Мягкие трясти Грок, Грок убивать. Стена не давать убивать. Грок отойти. Ждать.
***
- И ничего бы, любезный дядюшка, не стряслось с вашими дудками за пару дней на Скале. Сидели бы сейчас в тепле и сухости… ну ладно, в холоде и сухости. Но в сухости же, медведь вас заешь!
- А ты поори, поори еще немножко, семь на пятнадцать, он и заест. Тебя. А я предпочту в это время быть отсюда подальше. Вместе с «дудками», - означенный дядюшка любовно погладил стоящий рядом с ним большой короб. - Много ты понимаешь в музыке, лещ столичный…
- К вашему сведению, я окончил трехгодичные хоровые курсы при Стормвиндском кафедральном соборе. И, в отличие от не которых, «си» от «соль» отличаю, - собеседник дядюшки, молодой дварф, чья борода едва достигала груди и походила цветом на свежеочищенную морковь, поворошил прутиком угольки и весьма желчно посмотрел на сидящего напротив.
Тот презрительно хмыкнул в ответ и вынул из-за пазухи крошечную, с ладонь величиной, гармошечку:
- Си-соль, понимаешь. Не кумекаете вы, молодые, что не в этих закорючках вся соль-то, - племянничек иронично приподнял мохнатую бровь в ответ на эту дядюшкину сентенцию: «скажете тоже, вы будто много понимаете». - В душе она, в сердце да в руках. Ээх, молодо-зелено!
Дядюшкины заскорузлые пальцы на удивление ловко пробежали по махоньким кнопочкам мелодики. Гармошечка всхлипнула; под сводами пещеры задрожало переливчатое нежное эхо.
- Уххх, пой душа, ходите руки!
Эх, яблочко, куда котишься?
К Иллидану попадешь - не воротишься!
Эх, яблочко, да ананасное;
Не ходи за мной, Каэль, - я заразная!
Дядюшкин голос взмыл к темным сводам; на миг молодому дварфу показалось, что над их скромной стоянкой раскинулся цветастый шелковый купол. Но наваждение длилось лишь мгновение ока: словно отвечая разудалой песне, пол пещеры заходил ходуном…
***
Грок беспокоиться. Мягкие близко, мягкие опять трясти Грок. Тишина. Нужна тишина. Грок глотать мягкие. Тишина быть.
***
- Вот так дела, семь на пятнадцать! Нешто нас и правда медведь заел? - дядюшка выкарабкался из-под кучи каменной крошки и начал высекать огонь. Связка факелов, кресало и трут, как у всякого нормального жителя подземелий, у него были приторочены к поясу. - Ты жив-то хоть, лещ столичный?
- Позвольте не согласиться с вашим первым утверждением. Судя по косвенным признакам нас, как вы выражаетесь, «заел» не медведь. А вовсе даже litophagus borealus*. Сиречь камнеежка северная. Ее ближайшим родственником является проживающая в бассейне реки Арати litophagus viridis, что в просторечии обозначает «камнеежка зеленая», - судя по многословию, на крепкую голову молодого дварфа упала как минимум скальная плита. Он сидел, привалившись к стенке и, осоловело хлопая глазами, сыпал подробностями из жизни различных камнеежек.
- Слышу-слышу, что живой, - дядюшка, который за время этой пламенной речи успел расчистить от каменных обломков довольно приличную площадку, теперь активно раздувал костерок, «судя по косвенным признакам», сложенный из остатков короба с товаром. - Ты мне лучше вот что скажи, ученый: сможем ли мы отсюда как-то к свету пробиться?
Племянничек умолк на полуслове. Почесал макушку, последний раз хлопнул глазами.
- Нет, - он выразительно постучал по стенке за своей головой. - Сорок метров плотной мифриловой породы. С вкраплениями индуриума и ториума.
В ответ на это категоричное заявление дядюшка вытащил откуда-то из штанин устрашающего размера кирку:
- А так сможем?
Молодой дварф уважительно окинул взглядом орудие труда, сглотнул и снова почесал затылок.
- Все равно не сможем. Камнеежка зарастит ход раньше, чем мы его пробьем. Да и переваривать она нас вскоре начнет, не до битья штолен станет.
- Пере… переваривать? Это как же эта каменюка кого-то сварить может? Она ж холодная, как сердце ростовщика!
- Да не варить она нас будет! Сырыми сожрет и не подавится! Уже сожрала, то есть. А скоро начнет в усвояемую для себя форму переводить, - племянничек безнадежно махнул рукой в дядюшкину сторону и вынул из-за пазухи фляжку. - Эль будете? Все равно помирать, так и поделиться можно по этому поводу.
- Даже если тебя съели, не отчаивайся - у тебя все равно есть два выхода! - в неровном свете костра вскарабкавшийся на уступ дядюшка походил на статую из храма. Суровый и решительный бог подземелий. С полупинтовой фляжкой в руке. - До нижнего выхода, судя по твоему карканью, мы можем и не дожить. Тогда остается только одно, - дядюшкин палец горным пиком взмыл вверх.
- Постойте-ка… минуточку! Эврика! Вспомните, дражайший родственник, с чего началось все это скалотрясение?
- Правильно мыслишь, племяш, - от одобрительного хлопка по плечу у обоих дварфов ненадолго заложило уши. - Ты похабные частушки какие знаешь?
- Да вы!... Да я!...
- Понятно, не знаешь. Эх-х, чему вас только в этих фисгармониях ваших учат? Ну, а что ты вообще петь умеешь-то?
- На последних хоровых спевках мы начали разучивать «Оду к радости» за авторством милорда Лековара. Еще я знаю полный канон заутрени айронфоржского храма Каз’Модана, ну это мне по сану положено знать, - и часть канона обедни. Это уже я сам изучал…
- Лучше б ты в армию попал в свое время, племянничек, - старый дварф с досадой плюнул в огонь. - От твоих молебнов у этой твари разве что изжога начаться может. Нам же нужна полноценная отрыжка. А лучше и вовсе рвота. Так что поднимайся, друг мой любезный, и повторяй за мной. Надеюсь, что как трепака плясать, ты за всеми этими штудиями не забыл?
- Н-не забыл…
В руках дядюшки снова возникла каким-то чудом уцелевшая гармошечка:
Эх, яблочко, куда котишься?
В камнеежку попадешь - не воротишься!
Эх, яблочко, да ананасное;
Отрыгни меня на волю - я заразная!
***
Грок гореть. Мягкие делать огонь внутри. Мягкие трясти Грок. Грок не мочь быть тишина! Грок кричать. Не помогать. Грок есть снег. Не помогать. Грок выплевывать мягкие наружу. Помогать. Тишина-ааа!
***
- Главное в Винтерспринге что? Правильно, главное в Винтерспринге - не замерзнуть, - по заснеженному тракту бодрой рысцой бежали два дварфа, старый и молодой.
- Да, еще пара-тройка куплетов, а там и до Эверлука сапогом добросить. Жаль только, что во фляжке пусто, - свою заиндевевшую бороду молодой обмотал вокруг шеи: так теплее. - И все же славно, что у этой камнеежки оказался такой активный пищеварительный сок.
- Ты покаркай, покаркай. В следующий раз я тебя в этом славном соке на полчасика дольше подержу…
- А вы чем бурчать, лучше улыбнитесь, дядюшка, - племянничек тотчас подал пример. Во рту его, подсвеченные закатным солнцем, победным зеленым огнем горели тридцать два изумруда.
__________________________________________________ _____
*- племянник допустил ошибку. На самом деле, дварфы стали объектом охотничьих интересов близкородственного камнеежке вида, Gigas borealus. Настоящая же северная камнеежка обитает в зоне вечной мерзлоты, располагающейся на широте Нортренда, и в описываемом ареале (Винтерспринг) никогда не в стречается ввиду слишком высокой температуры окружающей среды. Более подробную информацию о gigas borealus вы можете найти здесь: http://www.wowwiki.com/Frost_giant