социальная сегрегация на основе отдельных потребительских предпочтений
В конце 80-х и начало 90-х, когда советская эпоха расползалась, оставляя после себя горы никому не нужного мусора, вместе с нею растаяло и чувство единства, общей идентичности людей, переживших ее кончину. То, что неожиданно проявилось на месте самосознания homo soveticus, напоминавшего старый и порядком загаженный сугроб по весне, невозможно было свести хоть к какому-то знаменателю.
Вместо бесполых и бессмысленных советских людей, шествовавших своей унылой тропою от пионера к пенсионеру, вдруг привольно и буйно процвели все, кого только можно (и кого нельзя) вообразить: лихие брейкеры, упертые сталинисты, эльфы по паспорту, узнавшие о своей русскости из советских мультиков про богатырей Русскiе, жаждущие MBA юные карьеристы, поклонники семиотики, умелые дачные садоводы, игроки в контр-страйк, челноки с клетчатыми баулами, мечтающие вновь чудом стать советскими пенсионеры, только что пришедшие из Аркаима славяноарии, тонкие любители дешевого пива, эффективные менеджеры, зачотные гопники, девы из "Секс-энд-зе-Сити" и филологические девы, сидящие на пособии бывшие провинциальные пролетарии, зрители кулинарных шоу, приблатненные банкиры-обналичники, суперадмины, колхозные панки, взыскующие Святой Руси и живущие за счет сдачи московской квартиры бородатые странники, умеющие обходиться вовсе без сторонников многоопытные молодежные политики, продавцы гербалайфа и прочая, и прочая.
Смешно было искать объединяющие свойства, анализируя этот звучный и мощный белый шум на предмет общей идентичности или политических предпочтений: корреляции взглядов, стратегий поведения и места в социуме тут умело извлекали и демонстрировали лишь профессиональные аферисты, жаждавшие сотен тысяч долларов за услуги в проведении избирательных кампаний. Впрочем, ярко выглядящие результаты их изысканий своей эффектностью и практической полезностью напоминали перепуганного белоснежного кролика, добываемого из цилиндра в свете прожектора под барабанную дробь.
Жизнь, однако же, изменилась, а поиск общего языка, общих ценностей и общих перспектив так и остался домашним заданием, которое мы не сделали вовремя. Или непогашенным в девяностые кредитом, на который накрутились серьезные проценты. Но события последнего года, сами по себе совсем не веселые, постепенно дают, полагаю, некий зримый результат. Показателем определенной кристаллизации социальных процессов для меня являются наблюдения в московском метро. Там можно заметить, что прежняя нерасчлененная масса индивидуальностей постепенно расходится на две постоянно увеличивающиеся общности: в одной растет потребление георгиевских ленточек, Комсомольской правды и алкоголя отечественного производства, в другой - пользование учебниками, самоучителями и лингафонными курсами иностранных языков. Пересечений все меньше, а будущее - даже в среднесрочной перспективе, как мы с вами хорошо понимаем - есть только у одного из этих двух множеств.
Вместо бесполых и бессмысленных советских людей, шествовавших своей унылой тропою от пионера к пенсионеру, вдруг привольно и буйно процвели все, кого только можно (и кого нельзя) вообразить: лихие брейкеры, упертые сталинисты, эльфы по паспорту, узнавшие о своей русскости из советских мультиков про богатырей Русскiе, жаждущие MBA юные карьеристы, поклонники семиотики, умелые дачные садоводы, игроки в контр-страйк, челноки с клетчатыми баулами, мечтающие вновь чудом стать советскими пенсионеры, только что пришедшие из Аркаима славяноарии, тонкие любители дешевого пива, эффективные менеджеры, зачотные гопники, девы из "Секс-энд-зе-Сити" и филологические девы, сидящие на пособии бывшие провинциальные пролетарии, зрители кулинарных шоу, приблатненные банкиры-обналичники, суперадмины, колхозные панки, взыскующие Святой Руси и живущие за счет сдачи московской квартиры бородатые странники, умеющие обходиться вовсе без сторонников многоопытные молодежные политики, продавцы гербалайфа и прочая, и прочая.
Смешно было искать объединяющие свойства, анализируя этот звучный и мощный белый шум на предмет общей идентичности или политических предпочтений: корреляции взглядов, стратегий поведения и места в социуме тут умело извлекали и демонстрировали лишь профессиональные аферисты, жаждавшие сотен тысяч долларов за услуги в проведении избирательных кампаний. Впрочем, ярко выглядящие результаты их изысканий своей эффектностью и практической полезностью напоминали перепуганного белоснежного кролика, добываемого из цилиндра в свете прожектора под барабанную дробь.
Жизнь, однако же, изменилась, а поиск общего языка, общих ценностей и общих перспектив так и остался домашним заданием, которое мы не сделали вовремя. Или непогашенным в девяностые кредитом, на который накрутились серьезные проценты. Но события последнего года, сами по себе совсем не веселые, постепенно дают, полагаю, некий зримый результат. Показателем определенной кристаллизации социальных процессов для меня являются наблюдения в московском метро. Там можно заметить, что прежняя нерасчлененная масса индивидуальностей постепенно расходится на две постоянно увеличивающиеся общности: в одной растет потребление георгиевских ленточек, Комсомольской правды и алкоголя отечественного производства, в другой - пользование учебниками, самоучителями и лингафонными курсами иностранных языков. Пересечений все меньше, а будущее - даже в среднесрочной перспективе, как мы с вами хорошо понимаем - есть только у одного из этих двух множеств.