Интересно: Бахтин в истории психотехники
Оригинал взят у ru_ghost3d в Бахтин в истории психотехники
С интересом продолжаю изучать книгу Валерия Олешкевича "История психотехники". Книга обильно раскидана по интернету, лично я предпочитаю оформленную версию на gtmarket.ru.
Например, 5-я глава книги "Проблема усвоения опыта и подкрепления в других психотехниках" содержит короткие обзоры гештальт-психологии, наработок Левина, Выготского, Бахтина и Бернштейна.
В предыдущих главах были рассмотрены основные понятия психоанализа (изменение человека путём экстериоризации внутреннего опыта) и бихевористской школы (изменение человека с помощью стимулов и подкрепления реакций). На основе понятий, выработанными этими двумя школами - "опыта" (включая вытесненный опыт) и "подкрепления", Олешкевич описывает ранне-советские психологические школы.
Фамилии Выготского и Бернштейна в названиях подразделов меня не удивили совершенно. Бернштейна "О ловкости" я даже читал в пору юношеского увлечения прикладной биомеханикой. Но некоторым сюрпризом стало положение наряду с ними психологической школы Михаила Бахтина.
Будучи человеком, впервые услышавшим о Бахтине в курсе лекций Сергея Кургиняна "Суть времени", я располагал всего двумя позициями для рассмотрения этой фигуры:
Между этими двумя оценками зияет явный разрыв. Невозможно понять почему, провинциальный, по факту, филолог мог сыграть столь роковую роль в истории своей страны.
Анна Кудинова подробно разбирает как и кто приезжал к Бахтину, с кем он общался, как менялись их настроения, где Бахтин лечился и почему, как была организована игра по публикации его работ за рубежом (раньше чем в Союзе) и прочее. Неясной осталась подоплёка мотивации ключевых персонажей этой истории.
Откуда взялся интерес к рядовому филологу со стороны спецслужб? Неужели плотно занятый карьерой Андропов мог позволить себе серьёзное увлечение литературоведением?
Наличие психологической школы, то есть модели психики человека вкупе с методами её изменения, в значительной мере снимает (как мне кажется) этот разрыв.
Олешкевич в "Истории психотехники" описывает модель Бахтина как (сюрприз!) строго речецентрическую . Очень показателен последний абзац параграфа:
Основой психологии Бахтина, таким образом, является психотехника диалога, как внешнего, так и внутреннего. Поскольку все причастно к диалогу, то понять определенное психическое содержание можно, реконструируя свернутый в нем социальный диалог. Понять человека с этой точки зрения - значит реконструировать его внутренний (а через него и внешний) диалог. Изменить человека - значит изменить его внутренние диалоги. → http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5995/6000#t53
Высшая нервная деятельность определяется в словарях как деятельность, опосредованная знаком, "вторая сигнальная система" по Павлову. Человеческое сознание и речь (система знаков) связаны настолько неразрывно, что вполне можно принять точку зрения об их равенстве друг другу.
По Олешкевичу, Бахтин положил в основу модели организации человеческой психики модель организации человеческой речи. Чем выше "продуманность", чёткость высказывания тем более высокому уровню сознания она отвечает. Соответственно, спускаясь от сознания к бессознательному мы попадаем в область неопределённых высказываний, восклицаний, междометий и вплоть до нечленораздельных звуков и знаков, навроде "выражения лица".
Указывается, что Бахтин склонен к исключительно расширительному восприятию речи, включая в неё умолчания, внешние знаки, вообще любые знаки (в духе "мир есть текст").
Другой важный момент - подчеркивание социального характера и функции речи. Любое высказывание (в категорию включаются любые психические проявления) существует строго в контексте, причём в контексте деятельности других высказывающихся субъектов - то есть в социальной ситуации. Внутренняя речь так же обусловлена социальной ситуацией, в силу своего происхождения (неоткуда речи внутри взяться). Перед нами марксистская, в чём-то, установка.
Вернёмся снова к тексту Олешкевича:
Полемизируя с биологическим натурализмом, он [Бахтин] полагал, что организующий центр выражения всегда лежит вовне (а не внутри индивида). Поэтому именно выражение организует переживание и дает ему форму. Это выражение поэтому определяется ближайшим социальным окружением. Всякое слово, по Бахтину, ориентировано на определённого собеседника, на то, кто этот собеседник, каков его социальный ранг, к какой социальной группе он принадлежит. Действительно, социальная организация диалога задает его структуру. Так, один диалог будет происходить между людьми, различными по социальному рангу, другой - между друзьями, третий - между родственниками и по-иному, например, между сыном и отцом или отцом и матерью, и так далее. Какие-то социальные формы такого рода коммуникаций уже заданы изначально, социально укоренены и вполне объективны в этом смысле. Поэтому М. М. Бахтин подчеркивает вполне очевидный факт, что высказывание строится между двумя социально организованными индивидами. С этим фактом непосредственно связаны и формы усвоения социального опыта, и механизмы его подкрепления. В конечном счете социальные возможности выражения определяются социальным кругозором группы, к которой принадлежит индивид, образом современника, и так далее, то есть структура всякого акта сознания включает всегда и образ себя, и образ другого.
Согласно Бахтину, внутренний мир и мышление каждого человека имеют свою стабильную социальную аудиторию, в атмосфере которой строятся его внутренние доводы, внутренние мотивы, оценки и прочее. Другими словами, все психические процессы, в том числе и мотивацию, следует рассматривать как диалог и в форме социального диалога. Процесс мотивации строится с ориентацией на определенного собеседника, он всегда ориентирован на возможное отношение этого собеседника. Это связано с тем, что сознание представляет собой неразрывное единство со словом, а само слово «в равной степени определяется как тем, чье оно, так и тем, для кого оно», то есть во всяком высказывании есть как образ себя, так и образ другого.
Всякое социальное выражение предполагает идентификацию с определенной социальной позицией. В своем слове индивид оформляет себя с точки зрения другого и в конечном счете с точки зрения его социальной группы. Таким образом, условием выражения себя является определённая социальная идентификация. Именно благодаря этому индивид попадает в определённые контексты социальных требований, задающих специфические формы экстериоризации выражения, и только в этом случае выражение может иметь социальное значение. Всякое высказывание изначально ориентировано социально, среда и ближайшее окружение определяют изнутри структуру высказывания, заставляют его «звучать» именно так, а не иначе, к примеру, как просьбу, или как отстаивание своего права, или как мольбу о милости, в стиле витиеватом или простом, уверенно или робко. Даже выражение голода, согласно Бахтину, не отступает от этих правил, но при этом вариации высказываний индивида будут зависеть и от его Я, и будут определяться его структурой.
Ситуация не меняется и по отношению к более глубоким пластам структуры высказывания, они определяются более длительными и существенными социальными связями, к которым индивид приобщен. Внутри психика тоже устроена диалогически: «Если мы возьмем высказывание в процессе его становления, ещё в душе, то сущность дела не изменится, ибо структура переживания столь же социальна, как и структура его внешней объективации» (Бахтин М. М. Марксизм и философия языка. - М.: 1993. С. 95). Это связано с тем, что личность - продукт социальных взаимоотношений, содержание сознания которой определяется социальными факторами, и именно поэтому внутренние переживания оказываются продолжением «социальной территории», на которой развивается та игра социальных сил, которая когда-то началась вовне. В законченном высказывании его социальная ориентированность просто усложняется установкой на ближайшую социальную ситуацию говорения, и прежде всего установкой на конкретных собеседников. → http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5995/6000#t53
Таким образом, то что человек думает (внутренний диалог) и то что он говорит, определяется окружением, в которое он вписан и к которому адресуется. И в то же время, задачи которые человек в своём социуме решает, то что он говорит окружающим, так же влияет на социальную ситуацию и социальный контекст.
И это уже выводит нас напрямую на профессиональный интерес людей, которым нужно готовить людей к радикальной смене социального и, следовательно, речевого контекста. Например к нелегальной работе за рубежом.
Помните? "Изменить человека - значит изменить его внутренние диалоги."
У автора Метки: Бахтин, Олешкевич, информационно-психологическая война, психология, психотехника
С интересом продолжаю изучать книгу Валерия Олешкевича "История психотехники". Книга обильно раскидана по интернету, лично я предпочитаю оформленную версию на gtmarket.ru.
Например, 5-я глава книги "Проблема усвоения опыта и подкрепления в других психотехниках" содержит короткие обзоры гештальт-психологии, наработок Левина, Выготского, Бахтина и Бернштейна.
В предыдущих главах были рассмотрены основные понятия психоанализа (изменение человека путём экстериоризации внутреннего опыта) и бихевористской школы (изменение человека с помощью стимулов и подкрепления реакций). На основе понятий, выработанными этими двумя школами - "опыта" (включая вытесненный опыт) и "подкрепления", Олешкевич описывает ранне-советские психологические школы.
Фамилии Выготского и Бернштейна в названиях подразделов меня не удивили совершенно. Бернштейна "О ловкости" я даже читал в пору юношеского увлечения прикладной биомеханикой. Но некоторым сюрпризом стало положение наряду с ними психологической школы Михаила Бахтина.
Будучи человеком, впервые услышавшим о Бахтине в курсе лекций Сергея Кургиняна "Суть времени", я располагал всего двумя позициями для рассмотрения этой фигуры:
-
как идеолога в андроповском проекте "Звезда", создателя спецработы "Творчество Француа Рабле", певца "инверсии бинарных оппозиций", положившего начало опошлению всех сторон советской жизни. Биографию Бахтина в этом ключе подробно изложила Анна Кудинова в цикле своих статей для газеты Суть времени, вошедших в учебник по информационно-психологической войне. -
как одного из крупнейших советских филологов, автора работы про творчество Достоевского - этот аспект регулярно подчёркивает наш товарищ, замдекана филологического факультета Пермского университета Илья Роготнев (ilya-yu) и, например, профессор филологического факультета МГУ Александр Волков.
Между этими двумя оценками зияет явный разрыв. Невозможно понять почему, провинциальный, по факту, филолог мог сыграть столь роковую роль в истории своей страны.
Анна Кудинова подробно разбирает как и кто приезжал к Бахтину, с кем он общался, как менялись их настроения, где Бахтин лечился и почему, как была организована игра по публикации его работ за рубежом (раньше чем в Союзе) и прочее. Неясной осталась подоплёка мотивации ключевых персонажей этой истории.
Откуда взялся интерес к рядовому филологу со стороны спецслужб? Неужели плотно занятый карьерой Андропов мог позволить себе серьёзное увлечение литературоведением?
Наличие психологической школы, то есть модели психики человека вкупе с методами её изменения, в значительной мере снимает (как мне кажется) этот разрыв.
Олешкевич в "Истории психотехники" описывает модель Бахтина как (сюрприз!) строго речецентрическую . Очень показателен последний абзац параграфа:
Основой психологии Бахтина, таким образом, является психотехника диалога, как внешнего, так и внутреннего. Поскольку все причастно к диалогу, то понять определенное психическое содержание можно, реконструируя свернутый в нем социальный диалог. Понять человека с этой точки зрения - значит реконструировать его внутренний (а через него и внешний) диалог. Изменить человека - значит изменить его внутренние диалоги. → http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5995/6000#t53
Высшая нервная деятельность определяется в словарях как деятельность, опосредованная знаком, "вторая сигнальная система" по Павлову. Человеческое сознание и речь (система знаков) связаны настолько неразрывно, что вполне можно принять точку зрения об их равенстве друг другу.
По Олешкевичу, Бахтин положил в основу модели организации человеческой психики модель организации человеческой речи. Чем выше "продуманность", чёткость высказывания тем более высокому уровню сознания она отвечает. Соответственно, спускаясь от сознания к бессознательному мы попадаем в область неопределённых высказываний, восклицаний, междометий и вплоть до нечленораздельных звуков и знаков, навроде "выражения лица".
Указывается, что Бахтин склонен к исключительно расширительному восприятию речи, включая в неё умолчания, внешние знаки, вообще любые знаки (в духе "мир есть текст").
Другой важный момент - подчеркивание социального характера и функции речи. Любое высказывание (в категорию включаются любые психические проявления) существует строго в контексте, причём в контексте деятельности других высказывающихся субъектов - то есть в социальной ситуации. Внутренняя речь так же обусловлена социальной ситуацией, в силу своего происхождения (неоткуда речи внутри взяться). Перед нами марксистская, в чём-то, установка.
Вернёмся снова к тексту Олешкевича:
Полемизируя с биологическим натурализмом, он [Бахтин] полагал, что организующий центр выражения всегда лежит вовне (а не внутри индивида). Поэтому именно выражение организует переживание и дает ему форму. Это выражение поэтому определяется ближайшим социальным окружением. Всякое слово, по Бахтину, ориентировано на определённого собеседника, на то, кто этот собеседник, каков его социальный ранг, к какой социальной группе он принадлежит. Действительно, социальная организация диалога задает его структуру. Так, один диалог будет происходить между людьми, различными по социальному рангу, другой - между друзьями, третий - между родственниками и по-иному, например, между сыном и отцом или отцом и матерью, и так далее. Какие-то социальные формы такого рода коммуникаций уже заданы изначально, социально укоренены и вполне объективны в этом смысле. Поэтому М. М. Бахтин подчеркивает вполне очевидный факт, что высказывание строится между двумя социально организованными индивидами. С этим фактом непосредственно связаны и формы усвоения социального опыта, и механизмы его подкрепления. В конечном счете социальные возможности выражения определяются социальным кругозором группы, к которой принадлежит индивид, образом современника, и так далее, то есть структура всякого акта сознания включает всегда и образ себя, и образ другого.
Согласно Бахтину, внутренний мир и мышление каждого человека имеют свою стабильную социальную аудиторию, в атмосфере которой строятся его внутренние доводы, внутренние мотивы, оценки и прочее. Другими словами, все психические процессы, в том числе и мотивацию, следует рассматривать как диалог и в форме социального диалога. Процесс мотивации строится с ориентацией на определенного собеседника, он всегда ориентирован на возможное отношение этого собеседника. Это связано с тем, что сознание представляет собой неразрывное единство со словом, а само слово «в равной степени определяется как тем, чье оно, так и тем, для кого оно», то есть во всяком высказывании есть как образ себя, так и образ другого.
Всякое социальное выражение предполагает идентификацию с определенной социальной позицией. В своем слове индивид оформляет себя с точки зрения другого и в конечном счете с точки зрения его социальной группы. Таким образом, условием выражения себя является определённая социальная идентификация. Именно благодаря этому индивид попадает в определённые контексты социальных требований, задающих специфические формы экстериоризации выражения, и только в этом случае выражение может иметь социальное значение. Всякое высказывание изначально ориентировано социально, среда и ближайшее окружение определяют изнутри структуру высказывания, заставляют его «звучать» именно так, а не иначе, к примеру, как просьбу, или как отстаивание своего права, или как мольбу о милости, в стиле витиеватом или простом, уверенно или робко. Даже выражение голода, согласно Бахтину, не отступает от этих правил, но при этом вариации высказываний индивида будут зависеть и от его Я, и будут определяться его структурой.
Ситуация не меняется и по отношению к более глубоким пластам структуры высказывания, они определяются более длительными и существенными социальными связями, к которым индивид приобщен. Внутри психика тоже устроена диалогически: «Если мы возьмем высказывание в процессе его становления, ещё в душе, то сущность дела не изменится, ибо структура переживания столь же социальна, как и структура его внешней объективации» (Бахтин М. М. Марксизм и философия языка. - М.: 1993. С. 95). Это связано с тем, что личность - продукт социальных взаимоотношений, содержание сознания которой определяется социальными факторами, и именно поэтому внутренние переживания оказываются продолжением «социальной территории», на которой развивается та игра социальных сил, которая когда-то началась вовне. В законченном высказывании его социальная ориентированность просто усложняется установкой на ближайшую социальную ситуацию говорения, и прежде всего установкой на конкретных собеседников. → http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5995/6000#t53
Таким образом, то что человек думает (внутренний диалог) и то что он говорит, определяется окружением, в которое он вписан и к которому адресуется. И в то же время, задачи которые человек в своём социуме решает, то что он говорит окружающим, так же влияет на социальную ситуацию и социальный контекст.
И это уже выводит нас напрямую на профессиональный интерес людей, которым нужно готовить людей к радикальной смене социального и, следовательно, речевого контекста. Например к нелегальной работе за рубежом.
Помните? "Изменить человека - значит изменить его внутренние диалоги."
У автора Метки: Бахтин, Олешкевич, информационно-психологическая война, психология, психотехника