Блин, тут, в ленте, попалось сразу несколько постов, так или иначе касающихся отношений.
Вот и меня стукнуло об этом порассуждать.
Ну, как порассуждать - я об этом уже много раз в той или иной форме высказывался. Особенно, когда три года назад напрочь выбило пробки. Тут все навалилось, конечно: тяжелое расставание, папина смерть, потом еще «немного» добавилось, что на фоне предыдущего уже не показалось столь потрясающим. Так или иначе, тогда я горел и сгорал в этом адовом огне, а сейчас остался лишь мрачный огонек. Что Любовь существует, я понял. Что она может стать величайшим проклятием - тоже. Вообще, как я уже говорил, многие вещи, о которых до того только в книжках читаешь, когда испытываешь их в реальности, совершенно выбивают из колеи своей... обыденностью, что ли. Казалось бы, как можно любить двух женщин одновременно? А вот можно. Раньше о таких людях думалось плохо. Казалось, это ушлепки, которые по дури своей не могут в себе разобраться. А потом получается так, что сам понимаешь, что любишь женщину, которая, ко всему прочему, не очень-то и достойна такого к себе отношения. А достойные, прекрасные женщины, которые рады протянуть свою верную ладошку, и чью ладошку ты с нежностью принимаешь, оказываются, почему-то, совершенно не такими желанными. И начинается в голове метель и круговерть мыслей... Сразу вспоминается тот первый вечер с Олей, когда я впервые проводил ее до дома. Уходя, я сказал себе: «Сестренка. Только сестренка». Но, как поется в песне, «да уж это было поздно». Потом, тем же вечером, гуляя с собакой, я улыбнулся небу и сказал, что Любовь стоит всего того, что может произойти потом.
Эх, если бы я знал как глубоко заблуждаюсь :(. Если бы я только знал какая цена назначена за Любовь - ни в жизни не согласился бы заплатить. Опять «книжные» вещи, поражающие своей банальностью: это был лучший момент в моей жизни. Я уже ко времени встречи с Олей имел хороший опыт отношений, научился понимать и принимать человека таким, какой он есть, но не потерял умения прощать неопытность, которая с легкостью превращает простые вещи в боль. Все эти Олины «ты меня затмеваешь», «летчик для меня - это форма»... Я, даже понимая что стояло за этими словами, все равно не могу их забыть. Ибо Оля не выбирала форму преподношения их так, чтобы поберечь меня. Но я любил, а следовательно, хотел и умел прощать подобные выходки, видел за словами их скрытый смысл. Теперь-то я понял, что нельзя позволять подобного даже по форме. Понял, принял... и потерял возможность Любить. Потому что истинная Любовь возможна только в полной открытости человеку, даже зная, что он может поранить. Теперь я в эти игрушки играть не хочу. Оказалось (очередная «книжная» банальность), что любил я совсем не того человека. Нет, я не придумывал себе другую Олю - боже упаси, на понимание таких вещей меня и тогда хватало. Я видел другую Олю - ту, которой она и по сей день, кажется, не стала (если верить тем крупицам информации, что помимо воли до меня доходят). Причем, Олю в этом всем не обвинишь, ибо бессмысленно винить воду в том, что она мокрая. Да и сама Оля, разумеется, не сплошь порок (чувствую, с моих слов иногда создается такое впечатление). Просто она играет в свою «необычную» жизнь. Я же сам сделал свой выбор пожертвовать, если что, собой, и за него плачу, тут все справедливо.
Проблема в том, что в жизни дается только одна такая попытка. Дальше ты безвозвратно меняешься, и опыт уже не дает стать столь же открытым к «любимому». Беру это слово в кавычки, ибо все, что происходило и происходит дальше, не позволяет говорить о Любви, разве только на очень краткий миг, после которого опять возвращаешься к себе-текущему. Ослепнуть назад невозможно. За эти три года я уже наделал столько глупостей и ошибок, что сейчас не приемлю никаких поспешных, эмоциональных решений. И уж точно (вот оно, счастье и проклятье!) ни за что не скажу себе «вот Любовь, потому приму любую расплату». А Любовь, меж тем, требует именно такой жертвы и не приходит к тем, кто не готов ее принести. Значит, этого я уже лишен :). О, благословенна слепота! О, вдвойне благословенен острый глаз и незамутненный взгляд!
Иногда посещают мысли, что без Любви житие как-то не очень. Иногда, когда заносит в ставшие родными Сокольники, появляется какая-то дикая надежда, это только сон, сейчас проснусь - и будет станция Сокольники, и до последней ступеньки знакомый путь к дому, в окне которого мне машет родная фигурка в розовой маечке (тоже вполне себе книжное - «сейчас проснусь» - но в который раз оказывается, что именно так на полном серьезе и начинает казаться). Но мрачный огонек светит незатухающим маяком, который не дает сознанию заблудиться в дебрях полуреальности. И этот огонек р-р-раз - и обжигает. Чтобы не забывался. И не мечтал о том, чего в мире не существует. И тогда приходят благословенные мысли об одиночестве. Понимание, что, все же, это лучший выход из создавшегося положения. И в такие моменты я предпочитаю оставаться одному. Если это когда-либо пересилит, я так и поступлю: сяду в свой самолет и полечу куда глаза глядят. Один и напрочь свободный от любых обязательств. Почему-то, кажется, что рано или поздно так и случится, и это будет последний раз, когда уже я принесу близкому человеку боль.
Танюша, когда видит это мое состояние, старается дознаться и утешить. Хотя прекрасно все знает и понимает. Как и то, что утешения не требуется, и что жалости к себе я не испытываю, а жалостливые мысли по отношению к себе ненавижу. И я что-нибудь нехорошее могу наговорить. И уже не сдерживаю себя, как сдерживал бы с Олей. Потому что Любви во мне нет, так, любовишка.
Даже и не знаю какой вывод из всего вышесказанного потока сознания :). Сказать «никогда не любите»? Бред. Если выпало любить - это самое прекрасное, что с человеком может случиться. Сказать «любите»? Тоже нет, потому что расплатой за настоящую Любовь является потеря умения любить. После этого, конечно, возможен другой мир - это да. Многие даже ухитряются в нем как-то устраиваться. Многие, но не я. Друзья (и Таня, кстати) твердят мне, что, зато, будет Другое, что это ничего, надо время. У кого-то, говорят, отходняки занимали и по шесть, и по десять лет. А у меня всего-то три года. Не знаю, не могу знать наперед. Но есть ощущение (а этим своим ощущениям я научился доверять), что ничего не изменится, пока я не стану опять таким же открытым, как был до Оли. А я не стану. Я рационалист, и дважды на грабли не наступаю, тем более, зная точно какая ждет расплата. Это, блин, не к зубному сходить.
Мой мрачный огонек продолжает гореть. Я могу только с горьковатой улыбкой созерцать происходящее вокруг. Смотрю на молодые парочки, и отчасти меня даже одолевает злость: я и завидую им, и знаю как они, вероятнее всего, распорядятся своим ужасающим, прекрасным даром. И испытываю злость, сочувствие и невозможность помочь - даже если бы это когда и потребовалось.
А еще я знаю, что потрясений после подобных моему (это не такому уж малому числу людей достается, как я вижу), большинство находит возможность существовать в другом мире, где, пускай нет больше Любви, зато есть уютное тепло родного человека и родного очага. Так вот я эту возможность по отношению к себе отрицаю и отбрасываю. Я так не то что не могу (к этому нынче есть все возможности) - не хочу. Поднявшись в Небо, забыть и предать его невозможно. Для меня - невозможно. Так что удивительным (в который раз - «книжным» же) образом я вижу себя, одновременно негодяем, и человеком хранящим верность какой-то мифической, существовавшей только в моей реальности Любви. От того и снится почти каждую ночь, от того ни видеть, ни слышать Олю не могу и не хочу. От того и...
А, ну его!..
Ну, как порассуждать - я об этом уже много раз в той или иной форме высказывался. Особенно, когда три года назад напрочь выбило пробки. Тут все навалилось, конечно: тяжелое расставание, папина смерть, потом еще «немного» добавилось, что на фоне предыдущего уже не показалось столь потрясающим. Так или иначе, тогда я горел и сгорал в этом адовом огне, а сейчас остался лишь мрачный огонек. Что Любовь существует, я понял. Что она может стать величайшим проклятием - тоже. Вообще, как я уже говорил, многие вещи, о которых до того только в книжках читаешь, когда испытываешь их в реальности, совершенно выбивают из колеи своей... обыденностью, что ли. Казалось бы, как можно любить двух женщин одновременно? А вот можно. Раньше о таких людях думалось плохо. Казалось, это ушлепки, которые по дури своей не могут в себе разобраться. А потом получается так, что сам понимаешь, что любишь женщину, которая, ко всему прочему, не очень-то и достойна такого к себе отношения. А достойные, прекрасные женщины, которые рады протянуть свою верную ладошку, и чью ладошку ты с нежностью принимаешь, оказываются, почему-то, совершенно не такими желанными. И начинается в голове метель и круговерть мыслей... Сразу вспоминается тот первый вечер с Олей, когда я впервые проводил ее до дома. Уходя, я сказал себе: «Сестренка. Только сестренка». Но, как поется в песне, «да уж это было поздно». Потом, тем же вечером, гуляя с собакой, я улыбнулся небу и сказал, что Любовь стоит всего того, что может произойти потом.
Эх, если бы я знал как глубоко заблуждаюсь :(. Если бы я только знал какая цена назначена за Любовь - ни в жизни не согласился бы заплатить. Опять «книжные» вещи, поражающие своей банальностью: это был лучший момент в моей жизни. Я уже ко времени встречи с Олей имел хороший опыт отношений, научился понимать и принимать человека таким, какой он есть, но не потерял умения прощать неопытность, которая с легкостью превращает простые вещи в боль. Все эти Олины «ты меня затмеваешь», «летчик для меня - это форма»... Я, даже понимая что стояло за этими словами, все равно не могу их забыть. Ибо Оля не выбирала форму преподношения их так, чтобы поберечь меня. Но я любил, а следовательно, хотел и умел прощать подобные выходки, видел за словами их скрытый смысл. Теперь-то я понял, что нельзя позволять подобного даже по форме. Понял, принял... и потерял возможность Любить. Потому что истинная Любовь возможна только в полной открытости человеку, даже зная, что он может поранить. Теперь я в эти игрушки играть не хочу. Оказалось (очередная «книжная» банальность), что любил я совсем не того человека. Нет, я не придумывал себе другую Олю - боже упаси, на понимание таких вещей меня и тогда хватало. Я видел другую Олю - ту, которой она и по сей день, кажется, не стала (если верить тем крупицам информации, что помимо воли до меня доходят). Причем, Олю в этом всем не обвинишь, ибо бессмысленно винить воду в том, что она мокрая. Да и сама Оля, разумеется, не сплошь порок (чувствую, с моих слов иногда создается такое впечатление). Просто она играет в свою «необычную» жизнь. Я же сам сделал свой выбор пожертвовать, если что, собой, и за него плачу, тут все справедливо.
Проблема в том, что в жизни дается только одна такая попытка. Дальше ты безвозвратно меняешься, и опыт уже не дает стать столь же открытым к «любимому». Беру это слово в кавычки, ибо все, что происходило и происходит дальше, не позволяет говорить о Любви, разве только на очень краткий миг, после которого опять возвращаешься к себе-текущему. Ослепнуть назад невозможно. За эти три года я уже наделал столько глупостей и ошибок, что сейчас не приемлю никаких поспешных, эмоциональных решений. И уж точно (вот оно, счастье и проклятье!) ни за что не скажу себе «вот Любовь, потому приму любую расплату». А Любовь, меж тем, требует именно такой жертвы и не приходит к тем, кто не готов ее принести. Значит, этого я уже лишен :). О, благословенна слепота! О, вдвойне благословенен острый глаз и незамутненный взгляд!
Иногда посещают мысли, что без Любви житие как-то не очень. Иногда, когда заносит в ставшие родными Сокольники, появляется какая-то дикая надежда, это только сон, сейчас проснусь - и будет станция Сокольники, и до последней ступеньки знакомый путь к дому, в окне которого мне машет родная фигурка в розовой маечке (тоже вполне себе книжное - «сейчас проснусь» - но в который раз оказывается, что именно так на полном серьезе и начинает казаться). Но мрачный огонек светит незатухающим маяком, который не дает сознанию заблудиться в дебрях полуреальности. И этот огонек р-р-раз - и обжигает. Чтобы не забывался. И не мечтал о том, чего в мире не существует. И тогда приходят благословенные мысли об одиночестве. Понимание, что, все же, это лучший выход из создавшегося положения. И в такие моменты я предпочитаю оставаться одному. Если это когда-либо пересилит, я так и поступлю: сяду в свой самолет и полечу куда глаза глядят. Один и напрочь свободный от любых обязательств. Почему-то, кажется, что рано или поздно так и случится, и это будет последний раз, когда уже я принесу близкому человеку боль.
Танюша, когда видит это мое состояние, старается дознаться и утешить. Хотя прекрасно все знает и понимает. Как и то, что утешения не требуется, и что жалости к себе я не испытываю, а жалостливые мысли по отношению к себе ненавижу. И я что-нибудь нехорошее могу наговорить. И уже не сдерживаю себя, как сдерживал бы с Олей. Потому что Любви во мне нет, так, любовишка.
Даже и не знаю какой вывод из всего вышесказанного потока сознания :). Сказать «никогда не любите»? Бред. Если выпало любить - это самое прекрасное, что с человеком может случиться. Сказать «любите»? Тоже нет, потому что расплатой за настоящую Любовь является потеря умения любить. После этого, конечно, возможен другой мир - это да. Многие даже ухитряются в нем как-то устраиваться. Многие, но не я. Друзья (и Таня, кстати) твердят мне, что, зато, будет Другое, что это ничего, надо время. У кого-то, говорят, отходняки занимали и по шесть, и по десять лет. А у меня всего-то три года. Не знаю, не могу знать наперед. Но есть ощущение (а этим своим ощущениям я научился доверять), что ничего не изменится, пока я не стану опять таким же открытым, как был до Оли. А я не стану. Я рационалист, и дважды на грабли не наступаю, тем более, зная точно какая ждет расплата. Это, блин, не к зубному сходить.
Мой мрачный огонек продолжает гореть. Я могу только с горьковатой улыбкой созерцать происходящее вокруг. Смотрю на молодые парочки, и отчасти меня даже одолевает злость: я и завидую им, и знаю как они, вероятнее всего, распорядятся своим ужасающим, прекрасным даром. И испытываю злость, сочувствие и невозможность помочь - даже если бы это когда и потребовалось.
А еще я знаю, что потрясений после подобных моему (это не такому уж малому числу людей достается, как я вижу), большинство находит возможность существовать в другом мире, где, пускай нет больше Любви, зато есть уютное тепло родного человека и родного очага. Так вот я эту возможность по отношению к себе отрицаю и отбрасываю. Я так не то что не могу (к этому нынче есть все возможности) - не хочу. Поднявшись в Небо, забыть и предать его невозможно. Для меня - невозможно. Так что удивительным (в который раз - «книжным» же) образом я вижу себя, одновременно негодяем, и человеком хранящим верность какой-то мифической, существовавшей только в моей реальности Любви. От того и снится почти каждую ночь, от того ни видеть, ни слышать Олю не могу и не хочу. От того и...
А, ну его!..