Галактика. Глава 7. "Веер смерти" Неунов. (часть 3)
К сожалению, редко стал появляться и Старик. А когда приходил, его всегда сопровождал прегетянин по имени Таиаста, из числа личных охранников вепрагонта. Этот вольный отличался особенно мерзким характером, мог ударить любого из нас по малейшему поводу. А уж как он обращался со Стариком! До сих пор кулаки сжимаются, едва вспомню. Но лигуриец словно бы не замечал своего мучителя, постоянно давая нам советы и подбадривая добрым словом.
В тот памятный день наш старый Учитель, как всегда, появился в сопровождении Таиасты. Лигуриец выглядел необычно собранным, а его охранник сиял, словно полуденное солнце. Вольный с порога заявил, что Старик пришел с нами попрощаться. Мол, лигуриец уже стал отработанным товаром и подлежит утилизации. И утилизация поручена именно Таиасте, чему тот бесконечно рад.
- Старик, скажи свой любимый цвет, - сказал он. - Я этим цветом покрашу твой череп после того, как тебя убью. А потом подарю этим молокососам на память.
Старик равнодушно посмотрел на прегетянина и ответил:
- Мой любимый цвет - серый. Он содержит в себе все цвета, даже черный и белый. Единственный цвет, который может совместить антагонистов. А череп мой можешь красить в любой цвет, мне все равно.
Учитель говорил с вольным, но мы сразу понял, что слова про серый цвет предназначались нам. До сих пор теряюсь в догадках, что он этим хотел сказать. А когда пришло время выбирать цвет униформы, мы вспомнили именно этот момент.
- Серый так серый, - сказал Таиаста. - Давай быстрее прощайся, мне не терпится с тобой закончить и наверх бежать. К нам тут гости намечаются, а я хочу поучаствовать в теплом приеме.
При этом вольный многозначительно похлопал рукой по ручному резонатору.
Мы окружили Старика. Никто не знал, что ему сказать, но каждый чувствовал себя глубоко несчастным. В этом логове зверей он был единственным настоящим человеком. И вот теперь у нас его отнимали. Мы стояли молча и смотрели на него, не говоря ни слова. Он же внимательно оглядел каждого из нас, заглядывая в глаза, и тоже хранил молчание. Наконец Старик произнес:
- Простите меня за все, что было. И простите меня за все, что будет.
После чего повернулся и пошел к выходу. Следом двинулся Таиаста. Это был последний раз, когда мы видели Старика живым.
В тот день на нашем уровне царила непонятная тишина. Мы сами ходили словно тени, пришибленные потерей Учителя. Вольных вообще не было видно, как будто они все испарились. Ночь прошла в томительном ожидании новостей. Лишь наутро пришел Таиаста, осунувшийся, с красными от бессонницы глазами и явно навеселе. Он показал нам череп, выкрашенный в серый цвет, и заявил:
- Дарю вам вашего Учителя!
И с этими словами швырнул череп нам. Мы шарахнулись по сторонам, а череп ударился о мягкий пол, чуть подскочил и покатился, гремя, через весь зал. Мы же с ужасом смотрели на то, что осталось от лигурийца, не в силах вымолвить ни слова.
Вольный довольно захохотал.
- Костей испугались? Зря боитесь - покойники не кусаются. Если бы кусались, мы бы все уже покусанные ходили. Наверху столько трупов валяется, что ступить некуда. Ночью Охотники приперлись, думали базу штурмом взять. Ха! Не на тех напали! Мы-то умные, все заранее предусмотрели. Их всех положили, только двое в живых и осталось. Главный ихний, да помощник его. Но недолго и им осталось. Телску они уже неинтересны, все, что надо, он узнал. Сейчас с ним улетаем по делам. А вы тут работать остаетесь. Агрегат на зайоте смонтировали, так что завтра Ленеав полетит и будет проверять ваше сооружение. Если оно не заработает, то жить вы все будете ровно до нашего возвращения. Упрошу вепрагонта вас всех лично передушить.
Сообщив это, Таиаста ушел. Мы молча переглянулись. Сказано было достаточно. Никому ничего не нужно было объяснять. Я положил правую руку себе на левое плечо, сделав вид, что чешу его. Все старательно отводили глаза в сторону, но я был уверен, что мои товарищи заметили этот знак. Все было готово.
Один из рабенийцев подошел к энергетической установке и принялся с ней возиться. Остальные разбились на несколько групп по два-три человека - их задаче было проверить разные элементы системы.
Спустя два часа рабениец закончил свою часть работы и подал мне знак, означающий, что все готово. Остальные к этому времени уже закончили проверку и стояли в ожидании дальнейших событий. Лишь лихорадочный блеск в их глазах показывал, насколько сильно они волнуются. Я отдал команду ксаугану, и энергоненератор ожил. Еще команда - и пошло питание на приемо-передающую систему.
Кое-кто нервно оглянулся в сторону входа. Если бы в этот момент кто-то из вольных зашел к нам, то весь план бы оказался нарушен. А нас в таком случае ожидала немедленная смерть.
Мергенстов слежения мы не боялись, так как они транслировали события десятидневной давности. За это нужно было благодарить нашего прегетянина. После включения пэнергетического передатчика, который мог не только передавать сигнал, но и еще кое-что, активировался троянский атиган, внедренный прегетянином в главную систему безопасности базы. К сожалению, система безопасности не могла помочь со всеми проблемами, поэтому пришлось в пэнергетическую установку встраивать дополнительные блоки, которые не имели отношения к ее основным функциям. А она и так была весьма капризной, отличаясь низкой надежностью. Временами нас бросало в холодный пот, когда установка подходила к критическому порогу. Только мы знали, насколько эта игрушка опасна.
В конце концов удалось установить контакт с приемо-передающей системой на зайоте и удаленно запустить смонтированную на нем пэнергетическую установку. Дальше пошло проще - установление контроля за главным лусаганом зайота, включение бортового селгенста, внимательное сканирование всего, что находилось на земле, в воздухе и под землей. Еще через час мы уже знали все что требовалось. Например, что на базе осталось пять сотен человек. Что Телск и Таиаста только что улетели на клагере. Что на борту зайота находилось двое охранников, которые вообще не следили за аппаратурой корабля. Что большинство вольных отсыпается после ночного боя, следы которого остались на поверхности планеты за периметром базы - сильно поврежденный клагер лигурийской постройки и останки пары зайотов. Орбитальные штурмовики вольных, стоявшие на посадочных площадках базы, выглядели сильно потрепанными.
Еще мы обнаружили пленных Охотников. Они находились на пару уровней выше нас, запертые за несколькими дверями, под охраной четырех вольных. Сектор, в котором они находились, имел независимую систему безопасности, не связанную с основной. Впрочем, наш сектор тоже обслуживался независимой системой, но мы ее взяли под контроль уже давно.
Когда сергер показал пленников, я ткнул в них пальцем и сказал:
- Нужно их освободить.
- Зачем? - нахмурился прегетянин. - Провозимся с системой безопасности, да и на ликвидацию охраны нужно время.
- А зайот ты поведешь? - спросил я его.
Прегетянин опустил глаза и ничего не ответил. Возразить ему было нечем, так как наш план действительно имел серьезный изъян - никто из Учеников не имел опыта в управлении кораблями. Изначально предполагали для этой цели взять в плен кого-то из вольных, но это увеличивало риск, да и отдавать управление кораблем в руки врагу было не самым лучшим решением. Так что пара опытных людей нам бы очень пригодилась.
- Раз возражений ни у кого нет, пора разбирать снаряжение, - сказал я. И направился к энергогенератору.
Остальные последовали за мной. Мы аккуратно отсоединяли один элемент за другим, собирая из них разнообразные «приборы». Даже в этот момент, когда нас никто не мог слышать, мы продолжали по привычке даже мысленно называть их «приборами». Чтобы вольные не догадались, что это на самом деле оружие.
Оружие это между тем зарядилось от генератора пэнергии и было готово к применению. Оно уже прошло испытания, когда прегетянин только установил контроль над местной системой безопасности. Результаты были отличные, хотя на людях его действие еще не проверяли.
Мы еще раз пробежались по всем пунктам плана, проверили оборудование, посмотрели друг другу в глаза и пошли к выходу. За нашими спинами оставалась гудеть оставленная включенной энергетическая установка. Прегетянин держал в руках прибор для связи с системами безопасности, один из криссиан тащил на себе коммуникатор для поддержания контакта с установками в лаборатории и на зайоте. Остальные сжимали в руках самодельное оружие. И у каждого был закреплен на голове передатчик ламурса, благодаря которому картинка системы безопасности транслировалась прямо нам в мозг. Мы могли видеть себя со стороны, а также знать, что нас ждет в коридорах, где находятся ближайшие вольные и чем они заняты.
Дверной проем, разблокированный системой безопасности, послушно открылся, выпуская нас в коридор, ведущий по нижнему уровню. На всем этаже было только четверо вольных, находившихся сейчас в караульной комнате около лифта. Трое из них спали, а четвертый смотрел кадевизор. Плохо было то, что у них были персональные обстовизоры, не зависимые от системы безопасности. Так что если бы они глянули в свои приборы, то мы бы оказались как на ладони. К счастью, бодрствующий вольный всецело полагался на сергер системы безопасности, демонстрировавший пустынные коридоры и нашу группу, работающую в лаборатории. Поэтому, когда мы очутились в пятидесяти метрах от входа в караулку, он продолжал смотреть кадевизор, даже не подозревая о нашем присутствии.
Двенадцать рук подняло оружие. Ламурсы послушно подсвечивали области пространства, попадающие в зону поражения. На прицеливание понадобилось секунд пять - мы еще не привыкли обращаться с этими устройствами. А затем последовал слитный залп.
Вольные даже ничего не успели почувствовать, перестав существовать быстрее, чем нервный импульс проходит по одному нейрону. Наше оружие выдавало два импульса. Первый создавал микроскопическую черную дыру, а второй почти сразу же на ее месте «выбивал» пространство, образуя вместо гравитационной воронки сильный антигравитационный эпицентр. Двенадцать микроскопических черных дыр мгновенно всосали в себя окружающее вещество и под воздействием второго импульса выплеснули всю накопленную энергию. Караульное помещение, закрытое специальным полем даже от воздействия тяжелого переносного селгенстового оружия, было беззащитно против наших портативных пространственных преобразователей. Ни одно поле, никакое вещество не было для них препятствием. Единственное, что могло дать защиту, - это расстояние. Но в тот момент мы стреляли с минимальной дистанции.
В караульной комнате образовалось сразу четыре вида ударной волны - воздушная, электромагнитная, гравитационная и селгенстовая. Пространство слегка колыхнулось, недовольное тем, что кто-то посмел потревожить его покой. Все живое в помещении умерло. Система безопасности лишилась всех мергенстов, находившихся в помещении, а ближайшие внешние селгенсты, смонтированные на уровне, сгорели, не выдержав мощнейшего импульса. Лишь уцелевшие обстовизоры, не попавшие под воздействие селгенстового всплеска, показывали какую-то муть в комнате. Мы сами не ожидали столь мощного эффекта. Если бы не сильная защита караульной комнаты, то нам бы тоже не поздоровилось. А так - только почувствовали слабый толчок в ногах. Стена так и осталась монолитной, без единого намека на вход.
Этот случай заставил нас задержаться, чтобы уменьшить мощность пространственных преобразователей. Следующая встреча с вольными могла произойти в коридоре, и тогда бы наше оружие обратилось против нас самих.
К счастью, уровень был отлично изолирован от верхних этажей, поэтому сильный селгенстовый всплеск остался незамеченным. Впрочем, даже если бы его зафиксировали, то на это вряд ли обратили внимание, так как мы часто проводили эксперименты, приводившие к возмущениям селга. Вольные к подобным эффектам уже должны были привыкнуть.
Лифт послушно распахнул двери. Пришлось потесниться, чтобы залезть внутрь всей группой. Никто не хотел оставаться, да и рискованно было гонять кабину лифта туда-сюда через этажи, имевшие независимые системы безопасности.
Лифт остановился на этаже, где находились пленные Охотники. Дверь оставалась закрытой, пока прегетянин возился с местной системой безопасности. Наконец он разочарованно сообщил:
- Не могу получить контроль. Единственное, что удалось - это заблокировать систему внутренней связи и подачи сигнала тревоги.
- Значит, придется идти напролом, - ответил я.
Увы, вольные уже увидели нас с помощью охранных селгенстов и бросились из караульной комнаты по направлению к лифту. К счастью, они не знали, что приборы, находившиеся у нас в руках, были оружием. Иначе бы активировали встроенные в ближайшую стену два тяжелых резонатора с дистанционным управлением.
Из-за тесноты оружием могло пользоваться только пятеро из нас. Первым залпом через закрытые двери были уничтожены тяжелые резонаторы. После чего настал черед вольных, успевших выскочить в коридор. Целиться было сложнее, так как часть мергенстов системы безопасности пострадала от первого залпа. Но мощность оружия была такой, что можно было не особо заботиться о точности. Один из выстрелов - кажется, его произвел дожвелигниец - пришелся как раз напротив открытого входа в караулку. И ничто не помешало ударной волне проникнуть в комнату, размолов в кровавую кашу всех вольных, что остались внутри. Мы подождали минуту, пока система пожаротушения и деактивации не подавила огонь и радиацию, и лишь после этого вышли из лифта.
Разрушения у входа в лифт впечатляли. Огонь испортил стены, пол и потолок, большинство осветителей, вмонтированных в стены, не работало, так что кругом царил полумрак. На пластобетонном полу, в котором местами красовались крупные вмятины, лежало несколько бесформенных тел, обуглившихся, изуродованных. Воняло жутко. Кто-то издал звук, с трудом сдерживая рвотные позывы. У меня задрожали руки. Только дожвелигниец сохранил видимое спокойствие и настороженно вглядывался в дальний конец коридора, стоя чуть впереди.
Кое-как совладав с собой, я вспомнил, что на этаже должно остаться еще около десяти вольных. Если они не были глухими, то наверняка услышали грохот от наших залпов. Было ясно, что больше вольные на рожон не полезут, организовав атаку по всем правилам. Что-что, а воевать в помещениях головорезы Телска умели отлично, в отличие от нас, впервые взявших в руки оружие. Ситуация выглядела угрожающей. Наше главное преимущество было в том, что враги не подозревали, что мы контролируем систему безопасности. И с ее помощью можем видеть их перемещения.
- У них есть тяжелый резонатор и селгенсты, - сообщил дожвелигниец. - Кажется, они уже могут нас достать с помощью тяжелого.
Он сдернул с пояса грибообразный прибор и, вздохнув, оглянулся на нас:
- Жалко, что всего один «проникатель» успели сделать.
После чего размахнулся и швырнул прибор в коридор. «Грибок», пролетев мимо входа в караулку, упал метров через двадцать и покатился к противоположному концу коридора. Вольные среагировали ожидаемо - по «проникателю» через несколько стен ударил радужный луч тяжелого резонатора. Оружие это могло с успехом действовать через стены, чем вольные и воспользовались, справедливо опасаясь любых подозрительных предметов, которые мы им могли подкинуть.
Вот только на этот раз их осторожность сыграла против них самих. «Проникатель» был специально придуман для противодействия тяжелым резонаторам, дальность действия которых позволяла вольным расстреливать нас с расстояния намного большего, чем дальность действия наших пространственных преобразователей. Этот прибор при воздействии на него мощного селгенстового импульса пробивал пространственный канал к источнику импульса и выдавал ответный удар, дестабилизирующий рабочее тело резонатора. В итоге излучатель превращался в маленькую селгенстовую бомбу.
Взрыв был, конечно, не такой сильный, как от наших преобразователей, но громыхнуло тоже неплохо. Раздались яростные вопли - видимо, не всех вольных накрыло взрывом. Я сверился с системой безопасности - в живых осталось трое, и все получили тяжелые ранения. Одному оторвало руку по локоть, другому переломало ноги и сильно обожгло лицо, третьему раздробило позвоночник. Других живых вольных на уровне не осталось. Оставив около лифта криссианина с коммуникатором под охраной двух человек, мы осторожно двинулись вперед.
Из оставшихся в живых вольных только тот, которому оторвало руку, был способен оказать сопротивление. К нашему появлению он успел воспользоваться аптечкой и остановить кровотечение. К несчастью для него, он лишился правой руки, на которой находился ручной резонатор. Попытка левой рукой освободить оружие от оторванной конечности ни к чему не привела. Мертвая рука крепко держала рукоять резонатора. Вольный, сидя в луже крови, безуспешно пытался разогнуть ее пальцы, чтобы освободить оружие. Увидев нас, он оставил эти попытки.
Я хорошо запомнил его лицо. Это был лигуриец, что среди вольных встречается крайне редко. Он сидел и молча смотрел на наше приближение. Я шел первым, и наши взгляды встретились. В его глазах читался страх, пополам с ненавистью.
Этот лигуриец, предавший родную планету, вызвал странное чувство. До того момента я четко проводил границу между хорошими и плохими планетами. К хорошим относилась Лигурия и, разумеется, моя родная Земля. К плохим в первую очередь - Крисс, Дожвелигн и Прегет. Рабена, Шилин и Бадуаг тоже относились к плохим, так как они не поддержали борьбу Лигурии и Земли против Тройственного Союза и вольных. Лишь своим невольным товарищам я оставил право быть хорошими, независим от планеты их рождения. И тут я увидел, что даже лигурийцы оказываются в рядах вольных. И, возможно, этот самый вольный был среди команды Ленеава, оставившей бомбу в моем родном поселке.
Воспоминание о доме пробудило во мне ярость. Я подошел к вольному, выхватил у него обрубок правой руки с резонатором, сорвал пальцы мертвой конечности с рукоятки и надел оружие на свое предплечье. И направил оружие на вольного-лигурийца.
- Стреляй, крунийский недоносок! - прошипел вольный. - Все равно вам отсюда не выбраться, так что ты меня ненадолго переживешь!
Я чуть было не выстрелил в его лицо. Но тут на мое плечо легла рука, я обернулся и встретился взглядом с одним из лигурийцев.
- Этот отщепенец хочет легкой смерти, и потому специально нас дразнит.
Я кивнул, соглашаясь, после чего повернулся обратно к вольному.
- Выберемся мы или нет - тебя уже не должно волновать. Подумай лучше о тех, кого ты лишил жизни. Я тебе оставлю для этого достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече с ними.
После этого выстрелил ему по левой ладони. Вольный заорал от боли и принялся кататься по полу. Но никто из нас не обращал на него внимания. Мы словно бы высохли и зачерствели, нас уже не могли тронуть страдания врагов. Двух других вольных я добил, не задерживаясь и даже не вглядываясь в их лица.
Затем было несколько коридоров. Кое-где для прорезания прохода в дверных проемах приходилось использовать подобранный у одного из убитых вольных рассекатель. Наконец мы добрались до комнаты, в которой держали пленных Охотников. Стена оказалась толстой, вдобавок она имела защиту от оружия. Использовать пространственные преобразователи было опасно, оставалось положиться на таланты нашего прегетянина.
И он не подвел. Минут через десять нашему повелителю интеллектуальных систем удалось разблокировать дверь. Проем распахнулся, и я, в сопровождении двух товарищей, вошел внутрь.
Пленников, как и говорил Таиаста, было двое. Одному я мысленно дал тридцать лет, а другому - сорок. Хотя определять возраст у лигурийцев я еще не умел, мне уже было известно, что обитатели Лигурии обычно выглядели моложе ровесников с других планет.
Когда мы вошли, они сидели на полу, прислонившись к стене с отсутствующими выражениями на лицах. Наше появление привело пленников в замешательство. Судя по удивленным взглядам, их сбило с толку мое явно земное происхождение, а также лигуриец, зашедший следом за мной. Однако оба не проронили ни слова и при нашем появлении подняться не удосужились.
- Вы - Охотники? - спросил я на лигурийском.
Тень удивления пробежала по их лицам. Затем более молодой поинтересовался:
- И в чем смысл этого идиотского вопроса? Кажется, Телск уже выяснил все, что ему было нужно.
Тут до меня дошло, что Охотники принимают нас за вольных. Стало понятно, почему они с таким удивлением на нас смотрели - редко увидишь среди вольных землян или лигурийцев, к тому же едва достигших шестнадцати лет. Я поспешил развеять заблуждения пленников:
- Мы не вольные. Мы такие же пленники, как вы. Нам нужны пилоты для того, чтобы управлять кораблем, и тогда мы сможем убежать с этой планеты. Либо вы бежите с нами, либо остаетесь тут дожидаться казни.
Охотники некоторое время недоверчиво изучали нас, пока старший не обратил внимание на резонатор в моей руке, измазанный кровью. Он взглядом показал молодому на оружие, и недоверие в глазах его товарища сменилось огоньком надежды. Охотники поднялись на ноги.
- Я не знаю, кто вы, но на вольных вы и правда не похожи, - сказал молодой. - Меня зовут Саркул, а это - Чуссатон. Я - командир группы «Стража».
Саркул на мгновение замолчал, затем снова заговорил, и голос его звучал гораздо глуше.
- Бывший командир. Группы, которой больше нет. Все погибли, кроме меня и моего помощника. Наверняка из-за какого-то предателя. Иначе откуда бы Телск заранее узнал о нашем нападении?
- Мне жаль ваших погибших товарищей, но нам нужно выбираться отсюда, - сказал я. - Так вы с нами или остаетесь тут?
Саркул мрачно усмехнулся:
- Конечно, мы с вами. Стыдно сидеть и ждать смерти, когда даже мальчишки берут в руки оружие и дерутся за свою свободу.
Саркул посмотрел на свои руки, затем перевел взгляд на мой резонатор.
- А нам найдется оружие?
Я молча протянул Охотнику резонатор, взамен достав пространственный преобразователь. Саркул подозрительно посмотрел на преобразователь.
- Какое странное у вас оружие, - заметил он.
- Главное, что эффективное, - ответил я. - Пора идти, нужно как можно быстрее выбраться наверх.
Лигуриец вскинул левую ладонь вверх [1], соглашаясь с моими словами. Я направился к выходу, Охотники двинулись следом. Очутившись в коридоре, Саркул с Чуссатоном с интересом посмотрели на Учеников, но ничего не сказали.
Потом был стремительный бег по коридору в направлении лифта. Лишь однажды мы остановились в том месте, где корчился вольный-лигуриец. Пробегая мимо, Саркул вдруг резко остановился и наклонился над умирающим. Тот был в сознании, только глаза затуманились от боли. Левую руку он прижимал к груди.
- Зачем ты предал нас? - гневно спросил Саркул. - Ты, присягнувший Лигурии, продался вольным!
Вольный сфокусировал взгляд на командире Охотников. Губы его зашевелились, слова давались умирающему с огромным трудом:
- Я не продавался. Пошел сам. Лигурия - только часть. Вольные - вот все человечество! Лигурия проиграла войну... Потому что одна... Сама для себя... Ты за проигравших... тоже проиграл...
Саркул несколько секунд молчал, потом заговорил:
- Я не проиграл, потому что еще жив. А ты уже умер. Умер предателем.
С этими словами он направил на вольного резонатор и выстрелил. Радужное сияние оборвало мучения умирающего. Честно говоря, я даже вздохнул с облегчением, так как спокойно смотреть на страдания вольного, было уже выше моих сил. Потому что сам его на них обрек. И если бы не Саркул, то скорее всего я бы выстрелил сам.
Пока длился этот короткий разговор, все терпеливо стояли и ждали. И только Чуссатон не обратил никакого внимания на диалог Саркула с умирающим. Воспользовавшись случаем, он деловито обшаривал мертвых вольных. Когда наша группа двинулась дальше, он успел обзавестись парой селгенстов, ручным резонатором и рассекателем. Оба обстовизора и резонатор Охотник отдал Ученикам, а сам пристроил на руку рассекатель. Судя по мрачной усмешке, встреча с ним не сулила вольным ничего хорошего.
Больше до самого лифта мы не останавливались. Охотники никак не прокомментировали следы разрушений, произведенные нашими преобразователями пространства. Хотя по их лицам было заметно, что их впечатлила сила нашего оружия. Взгляды, которые Саркул с Чуссатоном время от времени бросали на приборы в наших руках, были красноречивее любых слов.
Когда мы попытались залезть в лифт, выяснилось, что нас стало слишком много. В кабину влезало максимум пятнадцать человек, шестнадцатому пришлось бы в буквальном смысле встать кому-нибудь на голову. Мы сгоряча попытались затолкаться внутрь, но Саркул, критически посмотрев на все это, сказал:
- Не стоит устраивать давку. Наверху наверняка дежурят вольные, и при выходе мы должны быть готовы к немедленной атаке. Если же набьемся в лифт так, что нельзя будет пальцем пошевелить, то любой вольный на выходе сможет уложить всех одним выстрелом. Поэтому я предлагаю сделать два рейса. Сначала поедут десять человек, со мной и с Чуссатоном, остальные шестеро поднимутся позже.
Охотник говорил резонно, так что возражений не последовало. В отличие от нас он имел представление о боевых действиях, так что его опыту стоило довериться. После непродолжительного спора мы отделили шестерых Учеников, которые остались на этаже, а остальные набились в кабину лифта вместе с Охотниками.
С нами поднимался прегетянин, полностью занятый своим прибором для связи с системами базы. Мы уже собирались подниматься наверх, как вдруг он нахмурился, вгляделся внимательнее и воскликнул:
- Все! Вольные обнаружили, что главная система безопасности вышла из-под контроля! Сейчас они ее заблокируют и начнут разбираться в причинах. Наверняка они уже принялись опрашивать посты охраны по конселг-связи, так что к нашему приезду дежурные на космодроме будут начеку.
- Что с контролем зайота? - быстро спросил я.
Прегетянин скосил глаза на свой прибор.
- Зайот под полным контролем, никто ничего не подозревает, - ответил он.
- Нам бы только прорваться к нему! - воскликнул я. Мой мозг лихорадочно искал выхода из создавшейся ситуации. Вольных наверху врасплох застать не удавалось, а значит, выход из лифта будет под прицелом. Лифт терпеливо ждал, пока мы не прикажем ему подниматься, а решение все не приходило. Тикали драгоценные секунды.
И тут вмешался Саркул.
- Зайот, говоришь, под полным контролем? - спросил он у прегетянина.
Тот удивился внезапному вопросу, но ответил положительно.
- Кафаг запущен? Картинку с бортового селгенста можешь получить? - продолжал спрашивать Саркул. Лицо его выражало сосредоточенность. Похоже, он что-то придумал.
Прегетянин снова дал положительный ответ, уже с надеждой глядя на лигурийца.
- Дай эту картинку на свой сергер. А заодно и состояние систем корабля.
В лифте появилось трехмерное изображение космодрома с несколькими подземными этажами базы, которые находились в пределах видимости бортового обстовизора корабля. Чуть сбоку светилась проекция зайота. Корабль был представлен в разрезе с символическими изображениями состояний систем корабля. Саркул бросил всего один взгляд на проекцию и довольно усмехнулся. После чего поднял взгляд, обвел всех торжествующим взглядом и произнес:
- Я пообещал вас вывезти отсюда, и я это сделаю! А теперь слушайте план.
Мы внимательно выслушали его предложение. Возражений снова не последовало. План действительно был хорош, удивительно, что мы сами до него не додумались.
- Приготовить оружие! - скомандовал Саркул, подняв резонатор. Как ни странно, никто из нас даже не подумал оспаривать его право раздавать команды. Убедившись, что все готовы, Охотник приказал:
- Лифт - наверх!
Кабина закрылась и рванула вверх. Гравикомпенсатор не позволил почувствовать бешеное ускорение и торможение, так что короткое путешествие даже не было замечено нашими органами чувств.
- Лифт засекли! - предупреждающе крикнул прегетянин. И отдал нужную команду через свой прибор.
Нас встречало сразу трое вольных. Они готовились открыть огонь в упор из ручных резонаторов по кабине лифта - в тот момент, когда она должна была появиться на поверхности. Их оружие, для большего быстродействия переведенное в режим стрельбы с помощью мозговых команд, уже начало смертоносный процесс дестабилизации селга. Вольные уже внутренне предвкушали легкую победу. И не успели даже осознать того мгновения, когда все умерли.
[1] Вскинутая вверх перед лицом ладонь, обращенная к хозяину внутренней стороной, у лигурийцев означает жест согласия.