Император Николай I за обеденным столом
Оригинал взят у rdp4v в Император Николай I за обеденным столом
Испытывая некоторый интерес к истории повседневности и надеясь, что этот интерес разделяют и многие из дорогих френдов, я предпринял воспроизведение с помощью Файнридера интересной заметки проф. Выскочкова из Санкт-Петебургского гос. Ун-та им. Жданова (Мариуполя) в сборнике «Петербургские чтения -96».
Император Николай I за обеденным столом
Даже недоброжелательно настроенные к Николаю I историки признают, что была «тесная и замкнутая сфера, в которой суровый и надменный властитель смягчался и снимал со своей души мундир... Это была его семья и среда детей-кадетов. Многочисленные свидетельства, в истинности которых нет основания сомневаться, единогласно говорят об обворожительной простоте и доброте, которую проявлял император в кругу семьи и очень немногих людей, запросто принимаемых в царском семействе, или же в среде кадетской детворы. Те немногие, которые видели государя в эти редкие и счастливые минуты, думали, что они одни знали настоящего Николая Павловича, становились его беззаветными поклонниками и больше всех старались передать потомству восторженные отзывы о его личности».
Не пытаясь анализировать разнообразные, часто противоречивые, как обычно это бывает в жизни, мнения современников об императоре, остановимся на этой сфере его бытового поведения, наиболее ярко отразившейся во время совместных трапез с семьей, близкими людьми и в часы досуга. Небезынтересные для характеристики личности и его личные кулинарные пристрастия.
В семье покойного Павла I было принято вставать рано, это не было исключением и для одного из младших его сыновей Николая Павловича, с детства приучавшегося к тяготам военной службы. Николай I отличался большой работоспособностью. Как отмечала далеко не симпатизировавшая Николаю I фрейлина А.Ф.Тютчева, он проводил за работой восемнадцать часов в сутки из двадцати четырех, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спил на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем - ради долга». «Вставал государь, как известно, на рассвете, - вторит ей бывшая смолянка А.И.Соколова, - кушал чай и около 8-ми часов утра уже принимал первые доклады».
А.Я.Стороженко, назначенный генерал-полицмейстером в действующую арию в Польшу в 1831 г., вспоминал, что уже в 7 часов утра он ожидал в Зимнем дворце Л.Х.Бенкендорфа, чтобы граф представил его Николаю I. Тогда, до пожара 1837 г., у Николая I еще не было кабинета на первом этаже, поэтому камердинер повел приглашенного вверх по узкой высокой и темной лестнице. Позднее утренние прохожие могли наблюдать императора в кабинете на нижнем этаже окнами на Адмиралтейство, склонившегося при свете четырех свечей над бумагами. В 9 часов утра Николай I выходил на утреннюю прогулку, проходя по Дворцовой набережной несколько раз, раскланиваясь со знакомыми прохожими.
Около 9 часов утра император принимал министров, но уже в десятом часу, или : 10 до 11 часов, отправлялся на половину Александры Федоровны выпить кофе в кругу семьи. Александра Федоровна, судя по всему, не была столь страстной «кофеманкой», как Екатерина II или Мария Федоровна, но разделяла общую привычку к кофе не только немецких принцесс, но и вообще женщин в Петербурге, в то время к английскому обычаю и в пять часов, а чайные сервизы так же, как и при Екатерине II, описывались из Англии, причем ввозная пошлина в этом случае выплачивалась из сумм Собственной Его Императорского Величества Конторы.
С 12 до 14 часов Николай I вновь занимался делами, принимал посетителей, а
«тем, с 14 до 16, он или вновь прогуливался, заходя иногда в гости к знакомым, или
катался по городу с императрицей. Как вспоминала М.П.Фредерикс (дочь подруги
юности императрицы Цецилии и барона П.А.Фредерикса, командовавшего Московским полком и пострадавшего 14 декабря 1825 г.), «тогда обедали при дворе в половине четвертого или в четыре часа». Именно в 4 часа дня был приглашен к обеду в Петергофе во время празднеств в июле 1846 г. В.В.Гафнер, сопровождавший шведского принца Оскара-Фридриха, когда он уже «был голоден как волк». Приглашен он был к обеду у камергера. Шведский военный министр отмечает характерную деталь: «При здешнем дворе делается не так, как у нас, и императорская фамилия обедает и ужинает всегда одна, а весь двор обедает с камергером, где бывает от трехсот до четырехсот человек».
Непосредственно за стол к императорской семье приглашался ограниченный круг
лиц. В 40-х гг. чаще других это были М.С.Воронцов, А.Ф.Орлов, П.Д.Киселев,
П.М.Волконский, П.А.Клейнмихель, С.С.Уваров, иногда Д.Н.Блудов, Л.А.Перовский.
Личным другом Николая I был А.Х.Бенкендорф, узнав о смерти которого
Николай I плакал. По свидетельству А.О.Россет-Смирновой, в 1845 г. чаще всего
садились за стол вчетвером: Николай Павлович, Александра Федоровна, Ольга
Николаевна, Константин Николаевич. Впрочем, во время праздничных обедов в
Зимнем дворце столик для императора накрывался в одном из залов, а число стульев
менялось в зависимости от числа приглашенных.
если задерживался на полчаса на маскараде, то в этом бывала виновата одна из масок».
Строгая регламентация придворной жизни отразилась и в утвержденной Николаем I 15 марта 1852 г. инструкции придворной конторы «О трактовании Высочайших и других особ, а также чинов и служителей от Двора». В соответствии с этой инструкцией «государю императору, государыне императрице и другим членам императорской фамилии, такоже иностранным принцам и принцессам» стоимость «фриштиков» должна была составлять на персону 1 рубль 50 копеек, обеда - 4 рубля 65 копеек, ужина - 3 рубля 20 копеек. Впрочем, отмечалось, «когда спросится только суп или компот, полагать на персону по 1 р. 50 к.». Дело в том, что в юности, по свидетельству современников, Николай Павлович вообще не ужинал, а в более зрелом возрасте ограничивался тарелкой супа из протертого картофеля. Как писал А.В.Эвальд, государь «не был охотник до хитрой французской кухни, а предпочитал простые русские кушанья, в особенности щи да гречневую кашу, которая если не ежедневно, то очень часто подавалась ему в особом горшочке». Заходя в гости к художнику А.И.Ладюрнеру, император с удовольствием ел котлеты, приготовленные домоправительницей художника «чухонкой» Христиной.
В последние годы Николай I в основном употреблял овощные блюда. Любил огуречный рассол, но поклонником Бахуса, в отличие от Петра I, которому подражал в непритязательности быта, не был. Хотя в интимном кругу мог посидеть с дамами за столиком, к которому подавались бульон, пирожные, фрукты и шампанское. Мог также поднять кубок шампанского в честь русской гвардии или выпить рюмку водки или рома после вынужденного купания в ледяной воде. Он не привередлив, как Александра Федоровна, для которой невская вода доставлялась даже в Ниццу, а на «диетное кушанье» по инструкции 1852 г. выделялось дополнительно 4 рубля 28 копеек. Из кондитерской же для «Ея Величества» предписывалось. отпускать конфекты и мороженое по-прежнему, т.е.: конфект две тарелки по 1р. 72 к. в день, прочее же все по мере надобности...».
Строгого этикета за семейным столом в отличие, например, от чопорного быта покойной Марии Федоровны, когда камер-пажи ставили перемену блюд на специальные золотые тарелки, не было. Чай за царским столом разливался обычно дежурными фрейлинами. Вспылив из-за чего-нибудь, Николай I пытался исправить положение какой-нибудь любезностью.
Размеренную жизнь нарушали летние маневры в Красном Селе, когда Николай I после учений обычно верхом с 12 до 16 часов отправлялся к семье в Петергоф, или на праздники. Между прочим, именно с семьей великого князя Николая Павловича, точнее, с его супругой Александрой Федоровной, связано появление обычая устраивать в сочельник перед Рождеством, как в это время уже стало принято в Германии, украшенную елку, а для детей, включая детей приближенных, - маленькие елки на столиках с подарками. Впервые елка появилась в наступающем 1818 г. в Москве, где великокняжеская семья находилась вместе с двором Александра I, а затем это стало традицией в Аничковом и Зимнем дворцах.
Л.С. Выскочков
(Санкт-Петербургский государственный университет)
Из «Петербургских чтений-96»
Испытывая некоторый интерес к истории повседневности и надеясь, что этот интерес разделяют и многие из дорогих френдов, я предпринял воспроизведение с помощью Файнридера интересной заметки проф. Выскочкова из Санкт-Петебургского гос. Ун-та им. Жданова (Мариуполя) в сборнике «Петербургские чтения -96».
Император Николай I за обеденным столом
Даже недоброжелательно настроенные к Николаю I историки признают, что была «тесная и замкнутая сфера, в которой суровый и надменный властитель смягчался и снимал со своей души мундир... Это была его семья и среда детей-кадетов. Многочисленные свидетельства, в истинности которых нет основания сомневаться, единогласно говорят об обворожительной простоте и доброте, которую проявлял император в кругу семьи и очень немногих людей, запросто принимаемых в царском семействе, или же в среде кадетской детворы. Те немногие, которые видели государя в эти редкие и счастливые минуты, думали, что они одни знали настоящего Николая Павловича, становились его беззаветными поклонниками и больше всех старались передать потомству восторженные отзывы о его личности».
Не пытаясь анализировать разнообразные, часто противоречивые, как обычно это бывает в жизни, мнения современников об императоре, остановимся на этой сфере его бытового поведения, наиболее ярко отразившейся во время совместных трапез с семьей, близкими людьми и в часы досуга. Небезынтересные для характеристики личности и его личные кулинарные пристрастия.
В семье покойного Павла I было принято вставать рано, это не было исключением и для одного из младших его сыновей Николая Павловича, с детства приучавшегося к тяготам военной службы. Николай I отличался большой работоспособностью. Как отмечала далеко не симпатизировавшая Николаю I фрейлина А.Ф.Тютчева, он проводил за работой восемнадцать часов в сутки из двадцати четырех, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спил на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем - ради долга». «Вставал государь, как известно, на рассвете, - вторит ей бывшая смолянка А.И.Соколова, - кушал чай и около 8-ми часов утра уже принимал первые доклады».
А.Я.Стороженко, назначенный генерал-полицмейстером в действующую арию в Польшу в 1831 г., вспоминал, что уже в 7 часов утра он ожидал в Зимнем дворце Л.Х.Бенкендорфа, чтобы граф представил его Николаю I. Тогда, до пожара 1837 г., у Николая I еще не было кабинета на первом этаже, поэтому камердинер повел приглашенного вверх по узкой высокой и темной лестнице. Позднее утренние прохожие могли наблюдать императора в кабинете на нижнем этаже окнами на Адмиралтейство, склонившегося при свете четырех свечей над бумагами. В 9 часов утра Николай I выходил на утреннюю прогулку, проходя по Дворцовой набережной несколько раз, раскланиваясь со знакомыми прохожими.
Около 9 часов утра император принимал министров, но уже в десятом часу, или : 10 до 11 часов, отправлялся на половину Александры Федоровны выпить кофе в кругу семьи. Александра Федоровна, судя по всему, не была столь страстной «кофеманкой», как Екатерина II или Мария Федоровна, но разделяла общую привычку к кофе не только немецких принцесс, но и вообще женщин в Петербурге, в то время к английскому обычаю и в пять часов, а чайные сервизы так же, как и при Екатерине II, описывались из Англии, причем ввозная пошлина в этом случае выплачивалась из сумм Собственной Его Императорского Величества Конторы.
С 12 до 14 часов Николай I вновь занимался делами, принимал посетителей, а
«тем, с 14 до 16, он или вновь прогуливался, заходя иногда в гости к знакомым, или
катался по городу с императрицей. Как вспоминала М.П.Фредерикс (дочь подруги
юности императрицы Цецилии и барона П.А.Фредерикса, командовавшего Московским полком и пострадавшего 14 декабря 1825 г.), «тогда обедали при дворе в половине четвертого или в четыре часа». Именно в 4 часа дня был приглашен к обеду в Петергофе во время празднеств в июле 1846 г. В.В.Гафнер, сопровождавший шведского принца Оскара-Фридриха, когда он уже «был голоден как волк». Приглашен он был к обеду у камергера. Шведский военный министр отмечает характерную деталь: «При здешнем дворе делается не так, как у нас, и императорская фамилия обедает и ужинает всегда одна, а весь двор обедает с камергером, где бывает от трехсот до четырехсот человек».
Непосредственно за стол к императорской семье приглашался ограниченный круг
лиц. В 40-х гг. чаще других это были М.С.Воронцов, А.Ф.Орлов, П.Д.Киселев,
П.М.Волконский, П.А.Клейнмихель, С.С.Уваров, иногда Д.Н.Блудов, Л.А.Перовский.
Личным другом Николая I был А.Х.Бенкендорф, узнав о смерти которого
Николай I плакал. По свидетельству А.О.Россет-Смирновой, в 1845 г. чаще всего
садились за стол вчетвером: Николай Павлович, Александра Федоровна, Ольга
Николаевна, Константин Николаевич. Впрочем, во время праздничных обедов в
Зимнем дворце столик для императора накрывался в одном из залов, а число стульев
менялось в зависимости от числа приглашенных.
если задерживался на полчаса на маскараде, то в этом бывала виновата одна из масок».
Строгая регламентация придворной жизни отразилась и в утвержденной Николаем I 15 марта 1852 г. инструкции придворной конторы «О трактовании Высочайших и других особ, а также чинов и служителей от Двора». В соответствии с этой инструкцией «государю императору, государыне императрице и другим членам императорской фамилии, такоже иностранным принцам и принцессам» стоимость «фриштиков» должна была составлять на персону 1 рубль 50 копеек, обеда - 4 рубля 65 копеек, ужина - 3 рубля 20 копеек. Впрочем, отмечалось, «когда спросится только суп или компот, полагать на персону по 1 р. 50 к.». Дело в том, что в юности, по свидетельству современников, Николай Павлович вообще не ужинал, а в более зрелом возрасте ограничивался тарелкой супа из протертого картофеля. Как писал А.В.Эвальд, государь «не был охотник до хитрой французской кухни, а предпочитал простые русские кушанья, в особенности щи да гречневую кашу, которая если не ежедневно, то очень часто подавалась ему в особом горшочке». Заходя в гости к художнику А.И.Ладюрнеру, император с удовольствием ел котлеты, приготовленные домоправительницей художника «чухонкой» Христиной.
В последние годы Николай I в основном употреблял овощные блюда. Любил огуречный рассол, но поклонником Бахуса, в отличие от Петра I, которому подражал в непритязательности быта, не был. Хотя в интимном кругу мог посидеть с дамами за столиком, к которому подавались бульон, пирожные, фрукты и шампанское. Мог также поднять кубок шампанского в честь русской гвардии или выпить рюмку водки или рома после вынужденного купания в ледяной воде. Он не привередлив, как Александра Федоровна, для которой невская вода доставлялась даже в Ниццу, а на «диетное кушанье» по инструкции 1852 г. выделялось дополнительно 4 рубля 28 копеек. Из кондитерской же для «Ея Величества» предписывалось. отпускать конфекты и мороженое по-прежнему, т.е.: конфект две тарелки по 1р. 72 к. в день, прочее же все по мере надобности...».
Строгого этикета за семейным столом в отличие, например, от чопорного быта покойной Марии Федоровны, когда камер-пажи ставили перемену блюд на специальные золотые тарелки, не было. Чай за царским столом разливался обычно дежурными фрейлинами. Вспылив из-за чего-нибудь, Николай I пытался исправить положение какой-нибудь любезностью.
Размеренную жизнь нарушали летние маневры в Красном Селе, когда Николай I после учений обычно верхом с 12 до 16 часов отправлялся к семье в Петергоф, или на праздники. Между прочим, именно с семьей великого князя Николая Павловича, точнее, с его супругой Александрой Федоровной, связано появление обычая устраивать в сочельник перед Рождеством, как в это время уже стало принято в Германии, украшенную елку, а для детей, включая детей приближенных, - маленькие елки на столиках с подарками. Впервые елка появилась в наступающем 1818 г. в Москве, где великокняжеская семья находилась вместе с двором Александра I, а затем это стало традицией в Аничковом и Зимнем дворцах.
Л.С. Выскочков
(Санкт-Петербургский государственный университет)
Из «Петербургских чтений-96»