Время Че
Наконец-то побывал в Чечне, наконец-то что-то написал. Сильно покоцанный и потому сильно потерявший текст опубликован в питерской "Новой газете" http://novayagazeta.spb.ru/articles/8958/
Оригинал - вот.
---------------
В Грозный из Москвы меня доставил странный небольшой самолет без видимых опознавательных знаков авиакомпании. Маленький салон был заполнен лишь наполовину. Самолет назывался «Бомбардье». Лететь в Чечню на «Бомбардье» - в этом ведь столько изысканного черного юмора.
Я приехал в Грозный участником Сводной мобильной группы в Чечне (СМГ), организованной нижегородской правозащитной организацией «Комитет против пыток» (КПП).
В аэропорту меня встречает смешливый юрист-оптимист Дима. В эти дни он является «старшим» СМГ и отвечает за мою безопасность.
- А вон Каляпин стоит, курит! - Дима показывает в сторону стеклянной стены аэропорта, за которой виднеется внушительная спина руководителя КПП Игоря Каляпина. - Он улетает на твоем же самолете, но мы еще успеем увидеться.
Пока же надо ждать сумку из багажа. Через минуту перед нами неожиданно появляется сам Игорь.
- Меня ведут в полицию для составления протокола за курение, - веско сообщает он. И действительно, за ним идет полицейский, в руках у которого паспорт Игоря. Оба удаляются в дежурную часть, мы спешим за ними. До вылета обратного рейса в Москву остается полчаса.
После некоторых усилий нам удается прорваться в дежурку. Там становится ясно, что заслуженный правозащитник, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Игорь Каляпин - еще и один из первых пострадавших от «антитабачного» закона, как раз накануне вступившего в силу. Чеченские полицейские настроены решительно, и ради того, чтобы оштрафовать Каляпина за курение у входа в аэропорт, задерживают его рейс на 20 минут.
Появление СМГ в Чечне было связано с проблемой риска и угроз для местных правозащитников. 15 июля 2009 года в Грозном была похищена Наталья Эстемирова. На следующий день ее тело с огнестрельными ранениями было найдено недалеко от автотрассы Грозный - Назрань на территории Ингушетии. Грозненское представительство Правозащитного центра «Мемориал», сотрудницей которого она была, объявило о временном прекращении своей деятельности. Стало ясно, что угрозы в адрес «Мемориала» и других организаций стали получать реальное воплощение. Вот тогда и появилась идея создания «группы быстрого реагирования» с участниками не из Чечни, которые менялись бы по принципу ротации. Это позволило снять часть риска с местных правозащитников.
СМГ занимается серьезными нарушениями прав человека - похищениями и пытками. Задача юристов СМГ - контролировать, как ведется расследование. Из всех дел с 2009 года успехом закончилось пока только одно - известное дело о похищении Ислама Умарпашаева. В отличие от других, этому человеку посчастливилось вернуться домой живым и почти невредимым. В декабре 2009 года он был увезен прямо из своего дома в Грозном неизвестными с оружием и в камуфляже. Ислам был обречен стать одним из сотен бесследно пропавших чеченцев, но ему несказанно повезло: родственники обратились к юристам СМГ, а те в свою очередь подняли нешуточный международный скандал. Тогдашний Председатель Подкомитета по правам человека Европейского Парламента Хейди Хаутала потребовала освободить Умарпашаева, а Европейский суд по правам человека направил срочные вопросы о местонахождении похищенного российскому правительству.
В апреле 2010 года, после четырех месяцев незаконного заключения, он был освобожден. Случай Ислама Умарпашаева считается выдающимся не только из-за своего счастливого разрешения, но и потому, что благодаря ему стало известно, как работает механизм насильственных похищений. Он подробно рассказал о том, как был похищен, об условиях своего содержания и о своих тюремщиках. Выяснилось, что Умарпашаева держали в подвале на территории чеченского ОМОНа. Его избивали, морили голодом и держали прицепленным наручниками к батарее, но в какой-то момент отношение похитителей к нему изменилось: его стали кормить и даже выводить на прогулку, а вот бриться не давали. По словам СМГ-шников, такая странная забота - явный признак того, что милиционеры готовили его на роль трупа террориста, чтобы отчитаться потом за ликвидацию очередного боевика с ваххабитской бородой. После того, как о похищении Ислама узнали во всем мире, представить его в качестве террориста стало уже невозможно. ( http://starshoy-smg.livejournal.com/4481.html).
Но это, как уже было сказано, пока единственный случай из практики СМГ, закончившийся успехом. Все остальные дела о похищениях «заморожены», по некоторым не проводится никаких действий.
На следующий день после моего прибытия в Грозный мы едем в Следственное управление по Северной Осетии во Владивосток знакомиться с одним из таких дел. Вообще-то, СМГ была создана для работы только в Чечне, но в декабре 2012 года к правозащитникам обратились спортсмены из Ингушетии с просьбой помочь найти известного в республике борца Ахмеда Бузуртанова.
Бузуртанов пропал 6 декабря 2012 года. Как следует из материалов дела, вечером он выехал из спортивной школы «Эллин» в Назрани, где работал тренером, домой, в село Майское в Северной Осетии. До дома не доехал. Свидетели показали, что по дороге его машина была заблокирована, какие-то люди в камуфляже силой перетащили Ахмеда в другой автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Позже его машину нашли с выбитыми передними окнами в овраге, вокруг нее были видны следы борьбы. Через полтора года после похищения его дело все еще находится на стадии предварительного расследования, а сейчас и вовсе приостановлено. Потерпевшей по делу признана сестра Бузуртанова. В ее семье Ахмед - третий мужчина, пропавший без вести.
В просторном кабинете руководителя районного следственного управления нам выдают его дело в десяти томах, но как только мы приступаем к фотосъемке, начинают махать руками: «А вдруг вы персональные данные в интернете разместите?». Ознакомиться с делом без съемки невозможно. Как строить защиту, если подробностей дела нет под рукой? В Чечне нам позволяют без проблем фотографировать все дела. На замечание о том, что мы несем ответственность за полученную информацию, следователь отвечает: идите, жалуйтесь. И дело снова замирает на неопределенный срок.
--
Мой брат впервые побывал в Чечне в 1996 году, отец - в 2005-м, я - в 2014-м. С ровными промежутками по девять лет.
Брат работал на первой чеченской войне корреспондентом тогда еще независимого НТВ. Рассказывает, что всех журналистов централизованно держали в пассажирском вагоне в Ханкале, на главной базе российских войск. «Я был в Грозном во всех районах, помню его, как кадры хроники Сталинграда после освобождения. Мне все казалось, что вокруг декорации фильма о войне». Брат потом выпустил на НТВ четыре фильма, которые теперь не может нигде найти - погребены под толстыми слоями сегодняшней госпропаганды.
На вторую войну журналистов, как известно, пускали уже неохотно. Мой отец приезжал в Чечню к местным правозащитникам, а потом сам писал статьи. Работал он, кстати, с Эстемировой. Вместе они ездили по разрушенным городам и селам, посещали пострадавших от пыток, собирали свидетельства о преступлениях военных.
«Оказывается, от Назрани до Грозного в хорошую погоду можно доехать всего за полтора часа. Но это в мирное время. В том времени, в котором мы живем, лучше не загадывать. Главное доехать», так начиналась его статья, написанная в 2005 году. (http://pmem.ru/index.php?id=2196) По одной дороге можно было встретить бандитов, по другой приходилось через каждый километр останавливаться на блок-постах, где долго проверяли и предлагали «заполнить форму №50» (заплатить 50 рублей за проезд).
В 2014-м блок-посты встречаются редко, и проезжаешь их, лишь незначительно снижая скорость. Зато вместо блок-постов у дорог теперь стоят огромные арки и обелиски с портретами Ахмата Кадырова, Рамзана Кадырова и Владимира Путина. Поначалу это шокирует, но потом к обилию добрых глаз вождей со всех углов быстро привыкаешь. Интересно, что Путин на всех портретах почему-то всегда изображен молодым, «доботоксового» периода.
Кроме портретов, память о всей троице хранится в веках благодаря многочисленным цитатам: «Пусть восторжествует справедливость! А.А. Кадыров» или «Все, что я ни делаю, я делаю для простого народа. Р.А. Кадыров». Или «Народ, воспитавший такого сына, достоин уважения! В.В. Путин» (под портретом А.А. Кадырова). Цитаты размещены на транспарантах, выбиты в камне, сверкают золотом с фасадов домов.
Наконец, в Грозном нет ни одной улицы Ленина или Дзержинского, зато есть проспекты Путина и Ахмата Кадырова.
Современный Грозный производит впечатление опрятного города какого-нибудь ближнего южного зарубежья. В отличие от любого другого российского города, здесь не осталось ничего советского, ничего серого и бетонного, никаких звезд и памятников Ленину.
Проспект Путина - аккуратный зеленый бульвар, в тени дерев которого приятно прогуляться в послеобеденную жару. На месте бывшего рескома партии, позже - президентского дворца («дворца Дудаева»), ставшего в первую войну символом чеченского сопротивления, сегодня разбит чудный сквер. Напротив сквера через реку Сунжи на месте бывших жилых кварталов раскинулся комплекс небоскребов Грозный-Сити. Ночью по фасаду главного здания разливаются неоновые узоры и бежит гигантская строка «Рамзан, спасибо за Грозный!». Современный центр не имеет ничего общего с довоенным - изменилось даже направление некоторых улиц.
А вот площадь Минутка, на которой в 1995 году проходили кровопролитные бои, хоть и была сильно разрушена, после восстановления сохранила свои прежние очертания. По крайней мере, некоторые здания можно узнать по фотографиям руин из военной хроники. На въезде в тоннель под железнодорожными путями в районе Минутки сияет золотая надпись «Он ушел непобежденным». Кто имеется в виду, не ясно, но, судя по логике развития событий в республике за последние 10 лет, явно не генерал Анатолий Романов, командующий Объединенной группировкой федеральных войск в первую чеченскую кампанию, на которого в этом тоннеле осенью 1995 года было совершено покушение.
В сквере недалеко от мечети «Сердце Чечни» им. Ахмата Кадырова установлен мемориальный комплекс в память о милиционерах, погибших в ходе контр-террористической операции (скульптор - Зураб Церетели). Пафосный гранитный мемориал с выбитыми в камне золотыми цитатами вождей окружен сотнями чеченских надмогильных памятников - чуртов. По данным местных правозащитников, чурты были перевезены сюда от другого мемориала - жертвам сталинской депортации, возведенного в эпоху Джохара Дудаева. В феврале 2014 года, как раз накануне 70 годовщины депортации, было объявлено, что дудаевский мемориал будет перенесен на новое место, но он был лишь разобран, а место, где он стоял, обнесено забором. Теперь, судя по всему, можно говорить о полном уничтожении единственного напоминания о трагедии чеченцев и ингушей 1944 года.
Появление чуртов у мемориала жертвам депортации имеет свою печальную историю. После 1944 года пустые дома и земли депортированных чеченцев и ингушей стали занимать русские из ближайших областей. Строительных материалов не хватало, и какой-то пришлый начальник догадался использовать чеченские намогильные камни для мощения дорог. Через много десятилетий первое, что сделал генерал Дудаев - приказал искать и собирать эти камни. Их свозили к мемориалу со всей Чечни.
Под окнами квартиры, где живут участники СМГ, открыто ходят многочисленные менялы с толстыми пачками рублей, долларов и евро. Кричат водители такси. Рядом стоит бочка с квасом, прислонившись к которой спит толстая продавщица. Видны оживленные магазины и многочисленные кафе. Люди собираются группками, беседуют и смеются.
Окна квартиры СМГ смотрят на большой пустырь, обнесенный забором. Здесь когда-то был центральный рынок. Говорят, на рынке перед второй чеченской войной был ряд, в котором торговали оружием. Так ли это было на самом деле, не известно, но хорошо известно, что в октябре 1999 года рынок вместе со всеми его посетителями и продавцами накрыла ракета федералов. Один из чеченских сотрудников СМГ показывает мне из окна расположение бывшего рынка и место, где он помогал вытаскивать раненых и убитых из-под руин. Оружейный ряд, говорят, при этом не пострадал.
В этот же день ракеты прилетели в грозненский Главпочтамт и республиканский роддом. Всего в этот день погибло до 150 мирных граждан.
Почему на месте бывшего рынка до сих пор ничего не строят, не понятно, но явно не по причине памяти о погибших. Для Грозного 150 гражданских, убитых в один день, вряд ли было рекордом.
Через несколько дней в Грозном я начинаю чувствовать, что переполнен информацией. После многих часов, проведенных за изучением дел похищенных и жертв пыток, просмотром военной кино- и фотохроники, чтением материалов о преступлениях и зверствах, начинаешь видеть ту войну за фасадами восстановленных домов. Прекрасные парки, скверы, широкие и удобные проспекты и бульвары пусты и даже пустынны. В этом новом и ярком городе, где многое сделано для жизни - жизни нет.
--
Чудесная деревенька недалеко от Питера. Теплым летним вечером мы сидим с хорошим приятелем Ромой на веранде моего дома и смотрим в интернете фотографии старого Грозного. Рома родился в Грозном и покинул его вместе с родителями в 1992 году в возрасте 12 лет. Он рассказывает, что им очень повезло, они успели уехать как раз во время, когда «всё начиналось»: русских выгоняли из их квартир, ходить по улицам стало опасно, из проезжавших машин по ночам раздавались автоматные очереди. Говорит, что после отъезда его родители так и не смогли нигде толком устроиться, и что им уже никогда не было так хорошо, как в Грозном.
Рома называет довоенный Грозный самым красивым городом из всех, которые он видел. Он показывает цирк, куда ходил с отцом, местный ЦУМ и тот самый центральный рынок. Я вижу, как Рома волнуется, и мы решаем остановиться и пойти пить чай. Тем более что наши жены и дети уже успели набрать ягод в лесу и сделать вкусное варенье.
Оригинал - вот.
---------------
В Грозный из Москвы меня доставил странный небольшой самолет без видимых опознавательных знаков авиакомпании. Маленький салон был заполнен лишь наполовину. Самолет назывался «Бомбардье». Лететь в Чечню на «Бомбардье» - в этом ведь столько изысканного черного юмора.
Я приехал в Грозный участником Сводной мобильной группы в Чечне (СМГ), организованной нижегородской правозащитной организацией «Комитет против пыток» (КПП).
В аэропорту меня встречает смешливый юрист-оптимист Дима. В эти дни он является «старшим» СМГ и отвечает за мою безопасность.
- А вон Каляпин стоит, курит! - Дима показывает в сторону стеклянной стены аэропорта, за которой виднеется внушительная спина руководителя КПП Игоря Каляпина. - Он улетает на твоем же самолете, но мы еще успеем увидеться.
Пока же надо ждать сумку из багажа. Через минуту перед нами неожиданно появляется сам Игорь.
- Меня ведут в полицию для составления протокола за курение, - веско сообщает он. И действительно, за ним идет полицейский, в руках у которого паспорт Игоря. Оба удаляются в дежурную часть, мы спешим за ними. До вылета обратного рейса в Москву остается полчаса.
После некоторых усилий нам удается прорваться в дежурку. Там становится ясно, что заслуженный правозащитник, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Игорь Каляпин - еще и один из первых пострадавших от «антитабачного» закона, как раз накануне вступившего в силу. Чеченские полицейские настроены решительно, и ради того, чтобы оштрафовать Каляпина за курение у входа в аэропорт, задерживают его рейс на 20 минут.
Появление СМГ в Чечне было связано с проблемой риска и угроз для местных правозащитников. 15 июля 2009 года в Грозном была похищена Наталья Эстемирова. На следующий день ее тело с огнестрельными ранениями было найдено недалеко от автотрассы Грозный - Назрань на территории Ингушетии. Грозненское представительство Правозащитного центра «Мемориал», сотрудницей которого она была, объявило о временном прекращении своей деятельности. Стало ясно, что угрозы в адрес «Мемориала» и других организаций стали получать реальное воплощение. Вот тогда и появилась идея создания «группы быстрого реагирования» с участниками не из Чечни, которые менялись бы по принципу ротации. Это позволило снять часть риска с местных правозащитников.
СМГ занимается серьезными нарушениями прав человека - похищениями и пытками. Задача юристов СМГ - контролировать, как ведется расследование. Из всех дел с 2009 года успехом закончилось пока только одно - известное дело о похищении Ислама Умарпашаева. В отличие от других, этому человеку посчастливилось вернуться домой живым и почти невредимым. В декабре 2009 года он был увезен прямо из своего дома в Грозном неизвестными с оружием и в камуфляже. Ислам был обречен стать одним из сотен бесследно пропавших чеченцев, но ему несказанно повезло: родственники обратились к юристам СМГ, а те в свою очередь подняли нешуточный международный скандал. Тогдашний Председатель Подкомитета по правам человека Европейского Парламента Хейди Хаутала потребовала освободить Умарпашаева, а Европейский суд по правам человека направил срочные вопросы о местонахождении похищенного российскому правительству.
В апреле 2010 года, после четырех месяцев незаконного заключения, он был освобожден. Случай Ислама Умарпашаева считается выдающимся не только из-за своего счастливого разрешения, но и потому, что благодаря ему стало известно, как работает механизм насильственных похищений. Он подробно рассказал о том, как был похищен, об условиях своего содержания и о своих тюремщиках. Выяснилось, что Умарпашаева держали в подвале на территории чеченского ОМОНа. Его избивали, морили голодом и держали прицепленным наручниками к батарее, но в какой-то момент отношение похитителей к нему изменилось: его стали кормить и даже выводить на прогулку, а вот бриться не давали. По словам СМГ-шников, такая странная забота - явный признак того, что милиционеры готовили его на роль трупа террориста, чтобы отчитаться потом за ликвидацию очередного боевика с ваххабитской бородой. После того, как о похищении Ислама узнали во всем мире, представить его в качестве террориста стало уже невозможно. ( http://starshoy-smg.livejournal.com/4481.html).
Но это, как уже было сказано, пока единственный случай из практики СМГ, закончившийся успехом. Все остальные дела о похищениях «заморожены», по некоторым не проводится никаких действий.
На следующий день после моего прибытия в Грозный мы едем в Следственное управление по Северной Осетии во Владивосток знакомиться с одним из таких дел. Вообще-то, СМГ была создана для работы только в Чечне, но в декабре 2012 года к правозащитникам обратились спортсмены из Ингушетии с просьбой помочь найти известного в республике борца Ахмеда Бузуртанова.
Бузуртанов пропал 6 декабря 2012 года. Как следует из материалов дела, вечером он выехал из спортивной школы «Эллин» в Назрани, где работал тренером, домой, в село Майское в Северной Осетии. До дома не доехал. Свидетели показали, что по дороге его машина была заблокирована, какие-то люди в камуфляже силой перетащили Ахмеда в другой автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Позже его машину нашли с выбитыми передними окнами в овраге, вокруг нее были видны следы борьбы. Через полтора года после похищения его дело все еще находится на стадии предварительного расследования, а сейчас и вовсе приостановлено. Потерпевшей по делу признана сестра Бузуртанова. В ее семье Ахмед - третий мужчина, пропавший без вести.
В просторном кабинете руководителя районного следственного управления нам выдают его дело в десяти томах, но как только мы приступаем к фотосъемке, начинают махать руками: «А вдруг вы персональные данные в интернете разместите?». Ознакомиться с делом без съемки невозможно. Как строить защиту, если подробностей дела нет под рукой? В Чечне нам позволяют без проблем фотографировать все дела. На замечание о том, что мы несем ответственность за полученную информацию, следователь отвечает: идите, жалуйтесь. И дело снова замирает на неопределенный срок.
--
Мой брат впервые побывал в Чечне в 1996 году, отец - в 2005-м, я - в 2014-м. С ровными промежутками по девять лет.
Брат работал на первой чеченской войне корреспондентом тогда еще независимого НТВ. Рассказывает, что всех журналистов централизованно держали в пассажирском вагоне в Ханкале, на главной базе российских войск. «Я был в Грозном во всех районах, помню его, как кадры хроники Сталинграда после освобождения. Мне все казалось, что вокруг декорации фильма о войне». Брат потом выпустил на НТВ четыре фильма, которые теперь не может нигде найти - погребены под толстыми слоями сегодняшней госпропаганды.
На вторую войну журналистов, как известно, пускали уже неохотно. Мой отец приезжал в Чечню к местным правозащитникам, а потом сам писал статьи. Работал он, кстати, с Эстемировой. Вместе они ездили по разрушенным городам и селам, посещали пострадавших от пыток, собирали свидетельства о преступлениях военных.
«Оказывается, от Назрани до Грозного в хорошую погоду можно доехать всего за полтора часа. Но это в мирное время. В том времени, в котором мы живем, лучше не загадывать. Главное доехать», так начиналась его статья, написанная в 2005 году. (http://pmem.ru/index.php?id=2196) По одной дороге можно было встретить бандитов, по другой приходилось через каждый километр останавливаться на блок-постах, где долго проверяли и предлагали «заполнить форму №50» (заплатить 50 рублей за проезд).
В 2014-м блок-посты встречаются редко, и проезжаешь их, лишь незначительно снижая скорость. Зато вместо блок-постов у дорог теперь стоят огромные арки и обелиски с портретами Ахмата Кадырова, Рамзана Кадырова и Владимира Путина. Поначалу это шокирует, но потом к обилию добрых глаз вождей со всех углов быстро привыкаешь. Интересно, что Путин на всех портретах почему-то всегда изображен молодым, «доботоксового» периода.
Кроме портретов, память о всей троице хранится в веках благодаря многочисленным цитатам: «Пусть восторжествует справедливость! А.А. Кадыров» или «Все, что я ни делаю, я делаю для простого народа. Р.А. Кадыров». Или «Народ, воспитавший такого сына, достоин уважения! В.В. Путин» (под портретом А.А. Кадырова). Цитаты размещены на транспарантах, выбиты в камне, сверкают золотом с фасадов домов.
Наконец, в Грозном нет ни одной улицы Ленина или Дзержинского, зато есть проспекты Путина и Ахмата Кадырова.
Современный Грозный производит впечатление опрятного города какого-нибудь ближнего южного зарубежья. В отличие от любого другого российского города, здесь не осталось ничего советского, ничего серого и бетонного, никаких звезд и памятников Ленину.
Проспект Путина - аккуратный зеленый бульвар, в тени дерев которого приятно прогуляться в послеобеденную жару. На месте бывшего рескома партии, позже - президентского дворца («дворца Дудаева»), ставшего в первую войну символом чеченского сопротивления, сегодня разбит чудный сквер. Напротив сквера через реку Сунжи на месте бывших жилых кварталов раскинулся комплекс небоскребов Грозный-Сити. Ночью по фасаду главного здания разливаются неоновые узоры и бежит гигантская строка «Рамзан, спасибо за Грозный!». Современный центр не имеет ничего общего с довоенным - изменилось даже направление некоторых улиц.
А вот площадь Минутка, на которой в 1995 году проходили кровопролитные бои, хоть и была сильно разрушена, после восстановления сохранила свои прежние очертания. По крайней мере, некоторые здания можно узнать по фотографиям руин из военной хроники. На въезде в тоннель под железнодорожными путями в районе Минутки сияет золотая надпись «Он ушел непобежденным». Кто имеется в виду, не ясно, но, судя по логике развития событий в республике за последние 10 лет, явно не генерал Анатолий Романов, командующий Объединенной группировкой федеральных войск в первую чеченскую кампанию, на которого в этом тоннеле осенью 1995 года было совершено покушение.
В сквере недалеко от мечети «Сердце Чечни» им. Ахмата Кадырова установлен мемориальный комплекс в память о милиционерах, погибших в ходе контр-террористической операции (скульптор - Зураб Церетели). Пафосный гранитный мемориал с выбитыми в камне золотыми цитатами вождей окружен сотнями чеченских надмогильных памятников - чуртов. По данным местных правозащитников, чурты были перевезены сюда от другого мемориала - жертвам сталинской депортации, возведенного в эпоху Джохара Дудаева. В феврале 2014 года, как раз накануне 70 годовщины депортации, было объявлено, что дудаевский мемориал будет перенесен на новое место, но он был лишь разобран, а место, где он стоял, обнесено забором. Теперь, судя по всему, можно говорить о полном уничтожении единственного напоминания о трагедии чеченцев и ингушей 1944 года.
Появление чуртов у мемориала жертвам депортации имеет свою печальную историю. После 1944 года пустые дома и земли депортированных чеченцев и ингушей стали занимать русские из ближайших областей. Строительных материалов не хватало, и какой-то пришлый начальник догадался использовать чеченские намогильные камни для мощения дорог. Через много десятилетий первое, что сделал генерал Дудаев - приказал искать и собирать эти камни. Их свозили к мемориалу со всей Чечни.
Под окнами квартиры, где живут участники СМГ, открыто ходят многочисленные менялы с толстыми пачками рублей, долларов и евро. Кричат водители такси. Рядом стоит бочка с квасом, прислонившись к которой спит толстая продавщица. Видны оживленные магазины и многочисленные кафе. Люди собираются группками, беседуют и смеются.
Окна квартиры СМГ смотрят на большой пустырь, обнесенный забором. Здесь когда-то был центральный рынок. Говорят, на рынке перед второй чеченской войной был ряд, в котором торговали оружием. Так ли это было на самом деле, не известно, но хорошо известно, что в октябре 1999 года рынок вместе со всеми его посетителями и продавцами накрыла ракета федералов. Один из чеченских сотрудников СМГ показывает мне из окна расположение бывшего рынка и место, где он помогал вытаскивать раненых и убитых из-под руин. Оружейный ряд, говорят, при этом не пострадал.
В этот же день ракеты прилетели в грозненский Главпочтамт и республиканский роддом. Всего в этот день погибло до 150 мирных граждан.
Почему на месте бывшего рынка до сих пор ничего не строят, не понятно, но явно не по причине памяти о погибших. Для Грозного 150 гражданских, убитых в один день, вряд ли было рекордом.
Через несколько дней в Грозном я начинаю чувствовать, что переполнен информацией. После многих часов, проведенных за изучением дел похищенных и жертв пыток, просмотром военной кино- и фотохроники, чтением материалов о преступлениях и зверствах, начинаешь видеть ту войну за фасадами восстановленных домов. Прекрасные парки, скверы, широкие и удобные проспекты и бульвары пусты и даже пустынны. В этом новом и ярком городе, где многое сделано для жизни - жизни нет.
--
Чудесная деревенька недалеко от Питера. Теплым летним вечером мы сидим с хорошим приятелем Ромой на веранде моего дома и смотрим в интернете фотографии старого Грозного. Рома родился в Грозном и покинул его вместе с родителями в 1992 году в возрасте 12 лет. Он рассказывает, что им очень повезло, они успели уехать как раз во время, когда «всё начиналось»: русских выгоняли из их квартир, ходить по улицам стало опасно, из проезжавших машин по ночам раздавались автоматные очереди. Говорит, что после отъезда его родители так и не смогли нигде толком устроиться, и что им уже никогда не было так хорошо, как в Грозном.
Рома называет довоенный Грозный самым красивым городом из всех, которые он видел. Он показывает цирк, куда ходил с отцом, местный ЦУМ и тот самый центральный рынок. Я вижу, как Рома волнуется, и мы решаем остановиться и пойти пить чай. Тем более что наши жены и дети уже успели набрать ягод в лесу и сделать вкусное варенье.