«Опа-опа, Америка-Европа. Записки Вайрагйананди». Рассказ. Часть пятая
Особенный юмор наших дорогих Родителей, Бхайравы и Кали, по отношению к жителям Минерии, в состоянии были оценить только бхайравайты. Все остальные, белорусы и представители других национальностей, не смотря на все их старание и даже рвение, остались или глухи, или слепы или попросту не способны к его восприятию. На Минерии все было очень серьезно, и времени для шуток не оставалось.
The Burial of the Sardine Francisco de Goya
Одни приходили рано, другие поздно. Одни сидели на кухне, травя байки про свои похождения в Cruz Roja, другие в это же время шли на работу. Те, кто умели готовить еду, ели еду тех, кто готовить совсем не умел. И те, кто хотели тишины, смотрели с детьми фильмы про Риддика.
В целом же каждый минериец проявил себя с самых лучших своих сторон, и все бы было хорошо, если бы остальные обратили внимание именно на его или ее «хорошие» проявления. Но остальные, по своим причинам, этого не делали.
Возможно, Татьяна Кропоткина Заевич считала себя велико мученицей, неправедно изгнанной из испанской деревни, когда требовала бесплатную вписку на Минерию. Однако стенала и выла, захлебываясь пеной изо рта, и, царапала себя до крови, Танюша напрасно. Не нашлось на Минерии ни одного «брата», кто был бы силах воспринять Таню так, как она того заслуживала. Никто, никто на Минерии не понимал и не жалел Танюшу ни как pobre chica, ни иным человеческим образом. Поэтому вместо платы за Минерию Таня рассказывала всем, что она звонила в Америку, где ей по ее просьбе разрешили покупать косметику для устройства на работу, и в тех же целях посещать парикмахерскую, после чего денег у нее, естественно, не оставалось.
Francisco Goya The Great Goat
Да и Маша Прялкина, обзывавшая Таню сукой, наверняка, в своих глазах была самой породистой и чистокровной овчаркой, стерегущей закон справедливости и нравственного порядка «общины». И, наверняка, она имела на это право, поскольку это деньги ее мужа составляли половину, а то и две трети, а то и три четверти от 2 400 евро первоначальной уплаты за Минерию, куда «белорусская община индуистов» съехалось со всех концов Испании. Однако на Минерии никто из «общинников» этой цифры уже не помнил, а то и вовсе не интересовался.
И вот, не смотря на огромные заслуги, которые имела Мария Прялкина, а именно заслуги переезда поездом до Москвы, с последующим перелетом самолетом до Испании, и уже внутри Испании до Барселоны, закончила Маша весьма скверно. Увы, вскоре она познакомилась с местной садо-мазохисткой, которая уволокла нежную машину душу к себе в логово, и там растерзала напару со своим мужем, красавцем-масоном, приковав цветными мохнатыми наручниками к спинке кровати.
Picasso. Minotavr
Ошпариной Джекичановой Чон цены было не сложить после того, как она закончила курсы бухгалтеров. Видимо, на основании полученного сертификата, считавшая себя председателем правления директоров European Central Bank, или более скромно Banco de España, или же еще какой-либо кредитно-финансовой группы, Чон взялась навести порядок в бухгалтерии «белорусской общины индуистов».
Но, увы, честолюбивые планы привели ее к полному непониманию со стороны Прялкина и супруги, поскольку те считали «общаковские» деньги, как им вздумается, то есть без применения программного обеспечения, а на листочке в столбик. И, в конце концов, сбежали с этим листочком в неизвестном направлении. Еще бы они не сбежали, ведь семейство Прялкиных всерьез опасалось, что хитрая и коварная Чон прибьет их однажды гвоздями к стене и вырвет заветный листок из обессиленных рук. А иначе, зачем ей был молоток?
Velazquez. Las meninas
Тем не менее, безусловно, Чон заслуживает, установки ее бюста, выполненного руками Алекса Бендерского, на родине. А с учетом того, что бухгалтерию «общины» она бросила, поскольку цифры не сходились хоть как, - так с половинкой евро в руках. Ну, а если Чон все же останется недовольной искусством, и, пытаясь скрыть причину плохого настроения, спросит своим сладеньким голоском: за что? Тогда нужно не ухмыляясь прямо в лицо, вежливо ответить - за попытку!
