Как падают тираны
Марсель Дирсус, политолог, автор книги «Как падают тираны», пишет:
Наибольшую угрозу для персоналистких диктатур, таких как режим Путина, представляют приближенные к диктатору. Чем менее демократичным становится режим, тем больше диктатор полагается на очень небольшое число людей, чтобы оставаться у власти. Но обратная сторона этого заключается в том, что режим Путина может пасть, если он потеряет поддержку всего нескольких сот человек. Учитывая все, что мы знаем о том, как устроен режим в России и об истории падения тиранов, главная угроза исходит не от массовых протестов на улицах, а от людей, которые ближе всего к нему.
Между 1950 и 2012 годами 473 авторитарных лидера потеряли власть - и 65% из них были смещены приближенными (инсайдерами) режима. Тираны отлично понимают опасность, поэтому, чтобы затруднить перевороты, они часто создают параллельные структуры безопасности, например личную охрану. Но разделенные силы менее эффективны против внешних врагов, в чем убедился Саддам Хусейн, когда вторгся в Иран.
Из 2790 национальных лидеров, потерявших власть, 1925 (69%) продолжили жить после ухода с должности. Только 23% из них были сосланы, заключены в тюрьму или убиты. Но если взять только персоналистские диктатуры, то соотношение обратное: 69% тиранов отправляются в тюрьму, уезжают за границу или оказываются убиты, как ливийский диктатор Муаммар Каддафи.
Вероятность того, что ненасильственные восстания, если они увенчаются успехом, приведут к демократии, почти в десять раз выше, чем насильственные (57% против 6%). Причины этого различны, среди них - легитимность. Свержение авторитарного режима ненасильственными средствами требует участия значительной части населения. Когда старый режим пал, новый имеет народный мандат на то, чтобы действовать по-другому.
Также, поскольку в это вовлечено большое количество людей, необходимо установить мирные способы разрешения конфликтов. Власть, используя этот прецедент, может взаимодействовать с другими политическими акторами без применения насилия. Но вероятность демократизации все равно низка: только 20% от числа свергнутых автократических режимов с 1950 по 2012 год были заменены демократией.
В политической науке есть «закон принудительной отзывчивости». С точки зрения диктатора, проблема с избиением протестующих, которые уже недовольны правительством, заключается в том, что это может привести к еще большему числу людей на улицах. Это особенно верно для ненасильственного сопротивления. Одно дело стрелять в ответ по людям, которые стреляют в вас, но совсем другое - выводить войска для того, чтобы они стреляли в безоружных демонстрантов. Пример - падение режима Виктора Януковича в Украине в 2014 году.
Несмотря на эту дилемму, в диктатурах ненасильственная оппозиция в итоге, как правило, все равно жестко подавляется: в 90% случаев она сталкивается с теми или иными насильственными репрессиями.
Более вероятным выглядит сценарий, при котором ͘«придворная» элита или какие-то вооруженные люди решат отстранить Путина от власти, потому что так, с их точки зрения, они получат больше власти или больше денег. Но такой сценарий, конечно, не означает, что Россия тут же превратится в демократию. Легко можно представить, что при таком развитии событий к власти приходит другой диктатор.
В автократических режимах, где людям сложнее мобилизоваться, чем в демократиях, перевороты представляют собой наибольшую угрозу для диктаторов.
Когда власть захватывают люди с оружием, есть три основных варианта: военная диктатура, новый правитель, поддерживаемый военными, или демократизация. В диктатурах около двух из трех переворотов приводят к краху всей политической системы и рождению новой.
Еще один недостаток переворотов в том, что они редко происходят поодиночке - страны попадают в «ловушку переворотов». В Таиланде, например, были попытки переворота в 1981, 1985, 1991, 1992 (дважды), 2006 и 2014 годах.
Преемственность - это то, с чем диктатуры справляются невероятно плохо. Демократические страны, такие как Великобритания, Германия или Франция, наоборот очень хороши в организации преемственности - как только один лидер уходит с поста, приходит другой, и обычно этот процесс проходит гладко. А если что-то идет не так, есть институты, которые помогают разрешать споры между разными партиями.
В таких персоналистских диктатурах, как Россия, ничего подобного нет, потому что там нет функционирующих институтов и Путин не заинтересован в создании потенциального преемника. Потому что в тот момент, когда вы выделяете потенциального преемника, вы меняете систему распределения власти, и это создает риски для диктатора.
Цитировались отрывки статьи из альманаха Лебедь