На велосипеде по Кольскому Полуострову, август 2016 (продолжение)
предудыщий пост
День третий (10.09.2016) - Муста-Тунтури (музей)
Палатку с вечера я поставил весьма тщательно. Место выбрал под защитой небольших, по метру высотой, густых кустиков, а, поскольку штыри там втыкать некуда - скала! - то набрал на берегу камней нужной продолговатой формы и продел их в петли растяжек палатки. Ну и дополнительно, на всякий случай, куском веревки я привязал кольца палатки к стволу одного из кустов. Там же, в кустах, поставил велосипед. Погода вечером была неплохая, и даже солнышко светило откуда-то из-под низких облаков.
Потом отправился умываться на ручей, набрал воды, и устроил небольшой праздничный ужин - в честь прибытия. После чего меня уже часов в 10 сморил крепкий сон, который был нарушен около 4 утра - по палатке барабанил изрядный дождь, но ветра то ли не было, то ли кусты защищали - я не стал выяснять, отложив все до утра.
Утром дождь так и не закончился, облака бежали на уровне окружающих холмов (то есть 200-250 метров), и я решил, что сегодня никуда уже не поеду, а прогуляюсь пешком в музей памяти защитников Среднего и Рыбачьего, куда заехал в прошлом году, но, заторопившись, так и не сходил на знаменитую "высоту 120" - единственное место на всей тогдашней границе СССР, где враги не только не прошли на нашу землю ни на один метр за более чем три года боев, начиная с 22 июня 1941 года, но и были оттеснены на территорию противника.
Там - общественный музей, принадлежит он, соответственно, общественной организации, руководит которой Юрий Александрович Кобяков, или, как мне его тогда представили (и как мы с ним тогда и общались) - "дядя Юра". Я решил отправиться в эти места пешком, оставив и велосипед и палатку на берегу. Там, собственно, никто ничего не возьмет, но рядом со мной стояло два рыбака, и я попросил их, по возможности, присмотреть за "имуществом". Идти до музея недалеко, километров 6-7, к тому же там по дороге будет лиственный лесок, где я собирался на обратном пути набрать белых грибов - надоели консервы! Я оделся потеплее - все-таки дождь, да и карабкаться по скалам придется довольно высоко - и отправился в путь.
Почти в течение всей войны стратегически важные полуострова Средний и Рыбачий находились в сухопутной блокаде - ведь вся материковая территория современного Печенгского района находилась под юрисдикцией Финляндии, незаконно захватившей ее в 1920 году, да и Средний (и часть Рыбачьего) были возвращены моей стране только после "зимней кампании" 1939-1940 годов. И "карта" получилась такая, что как раз хребет Муста-Тунтури, отделяющий полуострова от материка, и стал местом расположения государственной границы СССР. Разумеется, финны там не слишком активно воевали, основной ударной силой противника были горно-стрелковые дивизии "Норвегия" и "Эдельвейс", однако финны, руководимые немцами и владея этими территориями много лет, сумели построить там все необходимые фортификационные сооружения, которые и стали плацдармом для атаки.
Придя в "поселок", состоящий из старого вагончика (в котором и находится "стендовая" экспозиция музея) и пары-тройки жилых зданий, сделанных из старых бочек, я первым делом спросил дядю Юру, он вышел, сразу же меня узнал и задал вопрос - "ну как ты в прошлом году, нормально добрался до Печенги? Погода-то ведь тогда сразу испортилась!". Я ему кратко изложил историю своего чудесного спасения, на что он ответил - "ну это тебя Бог спас!". Спорить мне было не о чем - я и сам это знаю. Когда я попросил дядю Юру рассказать про бои и показать музей, то он, как и всегда это делает, прежде всего отправил меня наверх, на позиции - только потом он станет что-то рассказывать. Абсолютно правильный подход - ладно я, велосипедист, но вот "джиперу", вылезшему из теплой машины, что может быть интересного в войне на голых скалах при морозе в 30 градусов?
Тропинка на позиции ведет сначала к воинскому захоронению и часовне. Захоронение постоянно пополняется, силами дяди Юры и добровольцев-поисковиков установлены уже почти все имена погибших (осталось, как он мне сказал, около 1 процента неопознанных и не найденных бойцов). Кладбище и часовня стоят на подошве горы, туда даже можно доехать на машине.
Оттуда, перед тем как начать подниматься наверх по крутому, больше 45 градусов, склону, я взглянул на "поселок" - туда прибыли какие-то новые посетители, а значит, скоро они меня будут нагонять. Правда, я уже знал, что дядя Юра всегда старается сделать так, чтобы группы не толпились наверху, на позициях, и, зная, что туда пошел я, он наверняка попробует несколько задержать новых гостей.
Поднявшись на 120 метров, я обнаружил там три или четыре линии окопов, с огневыми точками (с кучей стреляных гильз), с остатками нескольких рядов колючей проволоки (до сих пор вполне острой), с ходами сообщения в полный рост, бункерами, вырубленными в скалах и проходами через каменистые гребни, прорубленными в виде пещер. Все позиции были направлены с юга на север, и так - на протяжении нескольких километров. Но все они располагались ниже верхней линии возвышенности! Потому что именно по верхней линии и проходила наша граница, куда немецкие и австрийские горные егеря прорваться так и не смогли.
А вот и каменный гурий на месте погранзнака 100-го погранотряда - в июне 1941 застава из 36 человек приняла бой на голых скалах, не имея никаких укрытий, кроме совершенно нелепых легких переносных бронещитков, которые почти и не защищали-то ни от чего. А против них было не менее полной роты горных егерей с пулеметами на оборудованных позициях. Пограничный знак был разбит минометным огнем, но уже на следующий день оставшимися в живых пограничниками был поставлен новый, из камней. Именно на этом же самом месте.
Я около часа провел на позициях и пытался представить себе, как же наши смогли не только не пропустить врага, но и выбить горных егерей с их за много лет подготовленных, вырубленных в скалах позиций? Разумеется, у наших пограничников не было технической возможности за год, с 1940 по июнь сделать что-то подобное. Но - результат известен!
По некоторым данным, на этом участке фронта за все время боев (до выхода Финляндии из войны в 1944 году) погибло почти 4000 наших военных - на участке чуть более 4 километров. Ну, кстати, австрийцев из "Эдельвейса" погибло не меньше, несмотря на их столь тщательную фортификационную подготовку. До сих пор там, на позициях, звенят под ногами осколки мин и повсюду валяются их части.
Около часу дня вновь начал собираться дождь, а ветер уже изрядно продул меня там, наверху, и я стал собираться вниз, напоследок сфотографировав "поселок" с самой верхней точки, от установленного на позициях поклонного креста.
Спускаться - дело тоже не простое. Тропа, выйдя из небольшой ложбинки, идет зигзагами по почти отвесному обрывы, и главное - не глядеть вниз, а смотреть под ноги. Когда я спустился, дядя Юра проводил экскурсию по музею для парня с девушкой, которые попались мне навстречу возле часовни. Он великолепный рассказчик, и прекрасно владеет даром убеждения. Я попал как раз на "финал", когда дядя Юра излагал свой генеральный тезис о том, что все самые кровавые и человеконенавистнические теории родились в лоне так называемой "западной цивилизации" - нацизм, расизм, марксизм-ленинизм и т.п. Бесспорно! Сам он, как я понял, православный сталинист - прошу не фыркать и не иронизировать. В этом нет никакого противоречия, если угодно, то я готов пояснить. Только - в другом месте.
Побеседовав полчаса с дядей Юрой, я отправился "домой", а по пути встретил на дороге две "велогруппы". Первая состояла из каких-то совершенно одинаковых ошалелых молодых людей с безумными взглядами, вторая - более "разношерстная", маленькая и вменяемая, двое мужчин и две женщины, возрастом все от 24 до 54, и с ними я даже немного поболтал.
Время шло к обеду, пора было заняться сбором белых грибов. Впрочем, там эта задача была решена минут за пять...
Вернувшись домой (то есть к палатке) в четвертом часу, я первым делом нагрел воды в котелке и помыл голову в безымянном ручье, который давал мне пресную воду и так приятно убаюкивал своим журчанием по ночам. Странно, что в этих местах порой даже менее значимые водоемы имеют собственные имена, а тут просто - ручей! Или - карта у меня неправильная... Надо будет на какой-нибудь старой немецкой уточнить.
Потом я поставил белые грибы вариться на медленном огне и отправился гулять по берегу. Погода заметно улучшилась, облака поднялись, и только в воздухе висела какая-то странная синеватая дымка. Я полюбовался знакомым силуэтом южной оконечности Рыбачьего. Вот бы там побывать! Некоторым это удалось, но для меня - точно не в этот раз. Дорог там практически нет, горы - 300 метров высотой с непролазными скалами. Была бы лодка - не было бы никаких проблем... Но лодки-то у меня как раз и не было.
Я решил, что пора идти купаться - пока отлив не отогнал воду на скользкие камни. Я уже который раз купаюсь в Баренцевом море, но все равно как-то страшновато заходить, чисто психологический барьер! Вода-то ведь не такая уж и холодная, 10-12 градусов, в Пскове весной и в более холодной купался, но тут же - море! И всегда поражает чистота и прозрачность моря, и его неповторимый соленый вкус. Когда выходишь из воды, то очень хорошо ощущаешь ее стимулирующее действие, кожа краснеет и ощущаешь скорее жар, нежели холод. Возможно, это еще и из-за соли.
Одевшись и отхлебнув из кружки немного коньяка, я поворошил грибы и отправился гулять по окрестностям. Отлив продолжался, на литорали валялись, среди всякого морского хлама, пустые конечности камчатских крабов, в изрядном количестве. Говорят, их иногда на отливе и целиком находят. А я же нашел растение, которого до того ни разу не видел - карликовый можжевельник. Он совсем не похож на наш северный, даже и не подумаешь, что это - родственник кипариса.
Потом я долго и с удовольствием откушивал грибной суп, пил чай с конфетами и снова гулял по берегу. Солнце опустилось и подсветило снизу облака над Мотовским заливом.
следующий пост
День третий (10.09.2016) - Муста-Тунтури (музей)
Палатку с вечера я поставил весьма тщательно. Место выбрал под защитой небольших, по метру высотой, густых кустиков, а, поскольку штыри там втыкать некуда - скала! - то набрал на берегу камней нужной продолговатой формы и продел их в петли растяжек палатки. Ну и дополнительно, на всякий случай, куском веревки я привязал кольца палатки к стволу одного из кустов. Там же, в кустах, поставил велосипед. Погода вечером была неплохая, и даже солнышко светило откуда-то из-под низких облаков.
Потом отправился умываться на ручей, набрал воды, и устроил небольшой праздничный ужин - в честь прибытия. После чего меня уже часов в 10 сморил крепкий сон, который был нарушен около 4 утра - по палатке барабанил изрядный дождь, но ветра то ли не было, то ли кусты защищали - я не стал выяснять, отложив все до утра.
Утром дождь так и не закончился, облака бежали на уровне окружающих холмов (то есть 200-250 метров), и я решил, что сегодня никуда уже не поеду, а прогуляюсь пешком в музей памяти защитников Среднего и Рыбачьего, куда заехал в прошлом году, но, заторопившись, так и не сходил на знаменитую "высоту 120" - единственное место на всей тогдашней границе СССР, где враги не только не прошли на нашу землю ни на один метр за более чем три года боев, начиная с 22 июня 1941 года, но и были оттеснены на территорию противника.
Там - общественный музей, принадлежит он, соответственно, общественной организации, руководит которой Юрий Александрович Кобяков, или, как мне его тогда представили (и как мы с ним тогда и общались) - "дядя Юра". Я решил отправиться в эти места пешком, оставив и велосипед и палатку на берегу. Там, собственно, никто ничего не возьмет, но рядом со мной стояло два рыбака, и я попросил их, по возможности, присмотреть за "имуществом". Идти до музея недалеко, километров 6-7, к тому же там по дороге будет лиственный лесок, где я собирался на обратном пути набрать белых грибов - надоели консервы! Я оделся потеплее - все-таки дождь, да и карабкаться по скалам придется довольно высоко - и отправился в путь.
Почти в течение всей войны стратегически важные полуострова Средний и Рыбачий находились в сухопутной блокаде - ведь вся материковая территория современного Печенгского района находилась под юрисдикцией Финляндии, незаконно захватившей ее в 1920 году, да и Средний (и часть Рыбачьего) были возвращены моей стране только после "зимней кампании" 1939-1940 годов. И "карта" получилась такая, что как раз хребет Муста-Тунтури, отделяющий полуострова от материка, и стал местом расположения государственной границы СССР. Разумеется, финны там не слишком активно воевали, основной ударной силой противника были горно-стрелковые дивизии "Норвегия" и "Эдельвейс", однако финны, руководимые немцами и владея этими территориями много лет, сумели построить там все необходимые фортификационные сооружения, которые и стали плацдармом для атаки.
Придя в "поселок", состоящий из старого вагончика (в котором и находится "стендовая" экспозиция музея) и пары-тройки жилых зданий, сделанных из старых бочек, я первым делом спросил дядю Юру, он вышел, сразу же меня узнал и задал вопрос - "ну как ты в прошлом году, нормально добрался до Печенги? Погода-то ведь тогда сразу испортилась!". Я ему кратко изложил историю своего чудесного спасения, на что он ответил - "ну это тебя Бог спас!". Спорить мне было не о чем - я и сам это знаю. Когда я попросил дядю Юру рассказать про бои и показать музей, то он, как и всегда это делает, прежде всего отправил меня наверх, на позиции - только потом он станет что-то рассказывать. Абсолютно правильный подход - ладно я, велосипедист, но вот "джиперу", вылезшему из теплой машины, что может быть интересного в войне на голых скалах при морозе в 30 градусов?
Тропинка на позиции ведет сначала к воинскому захоронению и часовне. Захоронение постоянно пополняется, силами дяди Юры и добровольцев-поисковиков установлены уже почти все имена погибших (осталось, как он мне сказал, около 1 процента неопознанных и не найденных бойцов). Кладбище и часовня стоят на подошве горы, туда даже можно доехать на машине.
Оттуда, перед тем как начать подниматься наверх по крутому, больше 45 градусов, склону, я взглянул на "поселок" - туда прибыли какие-то новые посетители, а значит, скоро они меня будут нагонять. Правда, я уже знал, что дядя Юра всегда старается сделать так, чтобы группы не толпились наверху, на позициях, и, зная, что туда пошел я, он наверняка попробует несколько задержать новых гостей.
Поднявшись на 120 метров, я обнаружил там три или четыре линии окопов, с огневыми точками (с кучей стреляных гильз), с остатками нескольких рядов колючей проволоки (до сих пор вполне острой), с ходами сообщения в полный рост, бункерами, вырубленными в скалах и проходами через каменистые гребни, прорубленными в виде пещер. Все позиции были направлены с юга на север, и так - на протяжении нескольких километров. Но все они располагались ниже верхней линии возвышенности! Потому что именно по верхней линии и проходила наша граница, куда немецкие и австрийские горные егеря прорваться так и не смогли.
А вот и каменный гурий на месте погранзнака 100-го погранотряда - в июне 1941 застава из 36 человек приняла бой на голых скалах, не имея никаких укрытий, кроме совершенно нелепых легких переносных бронещитков, которые почти и не защищали-то ни от чего. А против них было не менее полной роты горных егерей с пулеметами на оборудованных позициях. Пограничный знак был разбит минометным огнем, но уже на следующий день оставшимися в живых пограничниками был поставлен новый, из камней. Именно на этом же самом месте.
Я около часа провел на позициях и пытался представить себе, как же наши смогли не только не пропустить врага, но и выбить горных егерей с их за много лет подготовленных, вырубленных в скалах позиций? Разумеется, у наших пограничников не было технической возможности за год, с 1940 по июнь сделать что-то подобное. Но - результат известен!
По некоторым данным, на этом участке фронта за все время боев (до выхода Финляндии из войны в 1944 году) погибло почти 4000 наших военных - на участке чуть более 4 километров. Ну, кстати, австрийцев из "Эдельвейса" погибло не меньше, несмотря на их столь тщательную фортификационную подготовку. До сих пор там, на позициях, звенят под ногами осколки мин и повсюду валяются их части.
Около часу дня вновь начал собираться дождь, а ветер уже изрядно продул меня там, наверху, и я стал собираться вниз, напоследок сфотографировав "поселок" с самой верхней точки, от установленного на позициях поклонного креста.
Спускаться - дело тоже не простое. Тропа, выйдя из небольшой ложбинки, идет зигзагами по почти отвесному обрывы, и главное - не глядеть вниз, а смотреть под ноги. Когда я спустился, дядя Юра проводил экскурсию по музею для парня с девушкой, которые попались мне навстречу возле часовни. Он великолепный рассказчик, и прекрасно владеет даром убеждения. Я попал как раз на "финал", когда дядя Юра излагал свой генеральный тезис о том, что все самые кровавые и человеконенавистнические теории родились в лоне так называемой "западной цивилизации" - нацизм, расизм, марксизм-ленинизм и т.п. Бесспорно! Сам он, как я понял, православный сталинист - прошу не фыркать и не иронизировать. В этом нет никакого противоречия, если угодно, то я готов пояснить. Только - в другом месте.
Побеседовав полчаса с дядей Юрой, я отправился "домой", а по пути встретил на дороге две "велогруппы". Первая состояла из каких-то совершенно одинаковых ошалелых молодых людей с безумными взглядами, вторая - более "разношерстная", маленькая и вменяемая, двое мужчин и две женщины, возрастом все от 24 до 54, и с ними я даже немного поболтал.
Время шло к обеду, пора было заняться сбором белых грибов. Впрочем, там эта задача была решена минут за пять...
Вернувшись домой (то есть к палатке) в четвертом часу, я первым делом нагрел воды в котелке и помыл голову в безымянном ручье, который давал мне пресную воду и так приятно убаюкивал своим журчанием по ночам. Странно, что в этих местах порой даже менее значимые водоемы имеют собственные имена, а тут просто - ручей! Или - карта у меня неправильная... Надо будет на какой-нибудь старой немецкой уточнить.
Потом я поставил белые грибы вариться на медленном огне и отправился гулять по берегу. Погода заметно улучшилась, облака поднялись, и только в воздухе висела какая-то странная синеватая дымка. Я полюбовался знакомым силуэтом южной оконечности Рыбачьего. Вот бы там побывать! Некоторым это удалось, но для меня - точно не в этот раз. Дорог там практически нет, горы - 300 метров высотой с непролазными скалами. Была бы лодка - не было бы никаких проблем... Но лодки-то у меня как раз и не было.
Я решил, что пора идти купаться - пока отлив не отогнал воду на скользкие камни. Я уже который раз купаюсь в Баренцевом море, но все равно как-то страшновато заходить, чисто психологический барьер! Вода-то ведь не такая уж и холодная, 10-12 градусов, в Пскове весной и в более холодной купался, но тут же - море! И всегда поражает чистота и прозрачность моря, и его неповторимый соленый вкус. Когда выходишь из воды, то очень хорошо ощущаешь ее стимулирующее действие, кожа краснеет и ощущаешь скорее жар, нежели холод. Возможно, это еще и из-за соли.
Одевшись и отхлебнув из кружки немного коньяка, я поворошил грибы и отправился гулять по окрестностям. Отлив продолжался, на литорали валялись, среди всякого морского хлама, пустые конечности камчатских крабов, в изрядном количестве. Говорят, их иногда на отливе и целиком находят. А я же нашел растение, которого до того ни разу не видел - карликовый можжевельник. Он совсем не похож на наш северный, даже и не подумаешь, что это - родственник кипариса.
Потом я долго и с удовольствием откушивал грибной суп, пил чай с конфетами и снова гулял по берегу. Солнце опустилось и подсветило снизу облака над Мотовским заливом.
следующий пост