Метастратегии Запада и Востока
Для описания принципиального различия Запада и Востока в подходах к политике я буду использовать термин метастратегия. Мне кажется, он лучше всего подходит для описания глубинных основ, формирующих стратегическое мышление элиты.
Естественное, сверхестественное, человек и смысл его существования преломляются во внутренней и внешней жизни политических образований (государств и их ассоциаций, причем, не обязательно дружественных) через определенные идеологемы. Поэтому можно сказать, что метастратегия - это политическая квинэссенция духовного (религиозного) опыта.
С этой точки зрения я и хочу укрупненно посмотреть на Запад и Восток.
Метастратегия Запада - эгоцентризм. Отсюда вся теория и практика жизни западного общества.
Самое главное для эгоцентрика - личное доминирование. Вопрос "Кто в доме хозяин?" не так чтобы основной, он просто единственный из всех экзистенциальных вопросов. Здесь кроется разгадка отношения индусов к белым людям как к млеччха'м (санскр. - варвары, дикари), т.е. низшим людям, близким к животным. Животные все время озабочены охраной территории, борьбой за то, кто из них сильнее и имеет приоритет при разделе ресурсов. Точно так же ведут себя, по мнению Востока, люди Запада. И не только в обычной жизни, но и в политике.
Как поступает западное государство, когда оно приобретает силу, достаточную, чтобы бросить вызов местному авторитету? Оно это делает чуть ли не автоматически. Если есть силы, чтобы потеснить конкурента, его стараются потеснить. Если сил для этого не хватает, его стараются ослабить, помогая меньшим конкурентам в расчете на то, что они сцепятся друг с другом. Разделяй и властвуй - основное правило западной политической практики.
Иначе обстоит дело с Востоком. Метастратегия Востока - полицентризм.
При полицентризме самое главное - баланс сил. Теснить ближнего следует только тогда, когда его сила стала настолько большой, что угрожает балансу. В чисто духовном отношении такой подход воплощен в идеале бодхисаттвы - человека, добровольно отказывающегося от высшего духовного достижения (нирваны) ради помощи другим.
В политике полицентризм выражается по-своему. Например, что делать государству, которое стало претендовать на роль регионального лидера и вызвало этим пристальное внимание лидера глобального? Западный ответ был бы в том, чтобы попытаться поглотить ресурсы соседей ради великого противостояния. Восток отвечает иначе: начинает играть на усиление одного из соседей, как правило, самого сильного в регионе после себя. Не тянет его ресурсы себе, как делал бы западный игрок, а напротив, помогает ему окрепнуть.
Но это не банальный союз с клятвами в верности, что делает одного заложником другого, на чем враг может сыграть, ударив по слабому звену. Это постоянное челночное маневрирование: делается демонстративный шаг на сближение, который провоцирует общего врага на попытки разбить союз ценой каких-нибудь преференций как минимум одному из двух местных игроков, тот как бы покупается, принимает "взятку" и демонтрирует отказ от сближения. Затем другой игрок делает аналогичный шаг и тоже получает что-нибудь. За счет подобной политики постепенно усиливаются оба меньших игрока, изматывая и раздражая общего противника. Особенно красиво идет игра, когда общий враг руководствуется западной метастратегией и пытается разделять и властвовать. (Здесь я упрощаю для ясности, реальные игры гораздо сложнее, но они почти всегда полицентричны, даже когда разыгрываются якобы эгоцентрические спектакли для внешнего зрителя.)
Западная метастратегия в итоге приводит к вытаптыванию всего вокруг себя любимого, а восточная - создает гармоничную систему взаимосвязанных и взаимноценных элементов, среди которых тот авторитетнее, кто строже соблюдает общий баланс и понуждает других его поддерживать.
Есть один нюанс. Поскольку западная метастратегия апеллирует к животному началу человека, она легче понимается и принимается. С побуждениями поступить по-животному и подтолкнуть слабого приходится постоянно бороться, что удается не всегда (и в политике восточных государств это хорошо видно). Поэтому можно сказать, что агент влияния Запада живет в каждом, в том числе и восточном, человеке. В этом слабость Востока. Вернее, слабое место, которое нужно строго охранять (Востоку) и куда можно бить (Западу, что, впрочем, он и делает).
Если же говорить об агентуре Востока, то всегда в западном мире есть временные друзья Востока только потому, что есть обиженные доминантом, которые мечтают о балансе сил, то есть свободе, равенстве и братстве. И именно на этой нотке играет Восток, когда проводит на западной почве свои активные мероприятия...
Полицентризм не знает свободы, равенства и братства в атомистическом смысле, понятном западному мышлению. Полицентризм утверждает свободу, равенство и братство в системно-функциональном смысле. Как свободны в выполнении своих функций, равны в смысле всеобщей ценности и содружественны клетки единого организма.
Вот этого Запад никак понять не может. Бесспорно, есть на Западе люди, понимающие метастратегию Востока, но чтобы серьезно влиять на политику западных государств, эти люди должны донести свое понимание до элиты, а она почти вся эгоцентрична. Отсюда общая динамика усиления Востока на фоне постепенной деградации и разложения Запада.
Естественное, сверхестественное, человек и смысл его существования преломляются во внутренней и внешней жизни политических образований (государств и их ассоциаций, причем, не обязательно дружественных) через определенные идеологемы. Поэтому можно сказать, что метастратегия - это политическая квинэссенция духовного (религиозного) опыта.
С этой точки зрения я и хочу укрупненно посмотреть на Запад и Восток.
Метастратегия Запада - эгоцентризм. Отсюда вся теория и практика жизни западного общества.
Самое главное для эгоцентрика - личное доминирование. Вопрос "Кто в доме хозяин?" не так чтобы основной, он просто единственный из всех экзистенциальных вопросов. Здесь кроется разгадка отношения индусов к белым людям как к млеччха'м (санскр. - варвары, дикари), т.е. низшим людям, близким к животным. Животные все время озабочены охраной территории, борьбой за то, кто из них сильнее и имеет приоритет при разделе ресурсов. Точно так же ведут себя, по мнению Востока, люди Запада. И не только в обычной жизни, но и в политике.
Как поступает западное государство, когда оно приобретает силу, достаточную, чтобы бросить вызов местному авторитету? Оно это делает чуть ли не автоматически. Если есть силы, чтобы потеснить конкурента, его стараются потеснить. Если сил для этого не хватает, его стараются ослабить, помогая меньшим конкурентам в расчете на то, что они сцепятся друг с другом. Разделяй и властвуй - основное правило западной политической практики.
Иначе обстоит дело с Востоком. Метастратегия Востока - полицентризм.
При полицентризме самое главное - баланс сил. Теснить ближнего следует только тогда, когда его сила стала настолько большой, что угрожает балансу. В чисто духовном отношении такой подход воплощен в идеале бодхисаттвы - человека, добровольно отказывающегося от высшего духовного достижения (нирваны) ради помощи другим.
В политике полицентризм выражается по-своему. Например, что делать государству, которое стало претендовать на роль регионального лидера и вызвало этим пристальное внимание лидера глобального? Западный ответ был бы в том, чтобы попытаться поглотить ресурсы соседей ради великого противостояния. Восток отвечает иначе: начинает играть на усиление одного из соседей, как правило, самого сильного в регионе после себя. Не тянет его ресурсы себе, как делал бы западный игрок, а напротив, помогает ему окрепнуть.
Но это не банальный союз с клятвами в верности, что делает одного заложником другого, на чем враг может сыграть, ударив по слабому звену. Это постоянное челночное маневрирование: делается демонстративный шаг на сближение, который провоцирует общего врага на попытки разбить союз ценой каких-нибудь преференций как минимум одному из двух местных игроков, тот как бы покупается, принимает "взятку" и демонтрирует отказ от сближения. Затем другой игрок делает аналогичный шаг и тоже получает что-нибудь. За счет подобной политики постепенно усиливаются оба меньших игрока, изматывая и раздражая общего противника. Особенно красиво идет игра, когда общий враг руководствуется западной метастратегией и пытается разделять и властвовать. (Здесь я упрощаю для ясности, реальные игры гораздо сложнее, но они почти всегда полицентричны, даже когда разыгрываются якобы эгоцентрические спектакли для внешнего зрителя.)
Западная метастратегия в итоге приводит к вытаптыванию всего вокруг себя любимого, а восточная - создает гармоничную систему взаимосвязанных и взаимноценных элементов, среди которых тот авторитетнее, кто строже соблюдает общий баланс и понуждает других его поддерживать.
Есть один нюанс. Поскольку западная метастратегия апеллирует к животному началу человека, она легче понимается и принимается. С побуждениями поступить по-животному и подтолкнуть слабого приходится постоянно бороться, что удается не всегда (и в политике восточных государств это хорошо видно). Поэтому можно сказать, что агент влияния Запада живет в каждом, в том числе и восточном, человеке. В этом слабость Востока. Вернее, слабое место, которое нужно строго охранять (Востоку) и куда можно бить (Западу, что, впрочем, он и делает).
Если же говорить об агентуре Востока, то всегда в западном мире есть временные друзья Востока только потому, что есть обиженные доминантом, которые мечтают о балансе сил, то есть свободе, равенстве и братстве. И именно на этой нотке играет Восток, когда проводит на западной почве свои активные мероприятия...
Полицентризм не знает свободы, равенства и братства в атомистическом смысле, понятном западному мышлению. Полицентризм утверждает свободу, равенство и братство в системно-функциональном смысле. Как свободны в выполнении своих функций, равны в смысле всеобщей ценности и содружественны клетки единого организма.
Вот этого Запад никак понять не может. Бесспорно, есть на Западе люди, понимающие метастратегию Востока, но чтобы серьезно влиять на политику западных государств, эти люди должны донести свое понимание до элиты, а она почти вся эгоцентрична. Отсюда общая динамика усиления Востока на фоне постепенной деградации и разложения Запада.