Тетя Сицилия - 2.
Первым, потерявшим разум от сицилиных чар, был начинающий писатель Эрик, внешне - самый обычный невыразительный блондин, мягкий и добрый, писавший "под Достоевского", то есть, явно не бестселлеры, и изредка издававшийся. У них родился сын с пророческим именем Мендель, родился с такими же рыжими ресничками, как у Эрика, и тихим, углубленным характером "а-ля Достоевский".
Эрик, кстати, был довольно высоким мужчиной, не меньше 180 см, так что тетя Сицилия могла позволить себе одеть туфли на небольшом каблуке и быть при этом одного роста с мужем. После своего второго замужества она полностью перешла на обувь с плоской подошвой, потому что рост ее последующих мужей неуклонно и понемногу уменьшался.
С Эриком она выдержала лет 6-7, сколько именно, никто уже не знает, как и сама Сицилия. Благодаря этому браку она вошла в литературные круги и салоны. И с этого момента навечно поселилась на всех оперных премьерах и в музеях, выставлявших привозные коллекции. Ее можно было встретить на презентациях новых книг нашумевших авторов и на лекциях о древних культурах. Вместе с мужем и малышом.
Эрик начал писать пьесы, весьма неплохие и пользовавшиеся успехом.
А Сицилия в это время от него ушла. Никто не знает, почему, мы можем сами придумать массу возможных поводов и причин. Ну кто, действительно, выдержит совместую жизнь с профессиональным писателем с его частыми уходами в себя, депрессиями, непредсказуемостью? Кто? Даже Сицилия с ее миролюбием и спокойным отношением к действительности, видимо, не выдержала, забрала маленького сына и ушла. А, может быть, просто прошла любовь, а привязанность не появилась.
(Я забыла сказать о том, что у Сицилии безупречный вкус, он у нее всегда был и остался, она одевается вне моды, но очень стильно и хорошо. Это врожденное, она сама не прикладывает никаких усилий для создания имиджа. И она всегда, при любых обстоятельствах, выглядит счастливой и чувствует себя самодостаточной).
Итак, Мендель рос без отца. Эрик же не мог забыть ее: во всех его романах и пьесах все еще обязательно присутствует если не сама Сицилия, то конкретный и ясный намек на нее - имя, характер, привычки, хрипловатый голос... А семья Сицилии - отец, мама, четыре младших брата - тоже принимает участие во всех произведениях Эрика. В полном составе и под своими собственными именами заполняют страницы его книг. А пьесы Эрика идут в Париже, и какая-то французская актриса играет высокую умную Сицилию с идеальным характером...
Второй супруг появился несколько позже, когда Мендель вырос в хмурого, замкнутого подростка. Сицилии было 35, она давно уже привыкла к роли бывшей жены писателя и работала, нет - подрабатывала, официанткой в дорогом вегетарианском ресторане. Дружила с поэтессами и путешествовала по Европе. Была все такой же стильной и длинноногой.
Один из посетителей ресторана, красивый пожилой мужчина, был очарован ею. Очарован и покорен настолько, что перешел на вегетарианскую пищу и стал питаться только там, в престижном и дорогом месте. Исключительно в те дни, когда она работала.
Я сказала, что имя Мендель было промыслительным для Сицилии. Ее новый муж оказался польским евреем, правда, его звали не Мендель. Он был писателем, профессором философии, владельцем нескольких галантерейных магазинов.
Когда они поженились, ей было 35, ему 77.
Возраст, происхождение, философия, галантерея были вторичны, первичной же была любовь - глубокая и сильная. Звали профессора Алекс.
На свадебной фотографии лица аристократические, тонкие и похожие.
(Подумалось вдруг: а чего вдруг я зарядилась с этой тетей?
Ее история бесконечна и необычна, но таких историй, наверное, немало. И что такого особенного в том, что она родила от любимого мужчины, которому было 77 лет...
Почему меня гложут чужие судьбы?
Во-первых, в моей судьбе нет ничего особенного, есть только одно замужество, которое навечно, и двое обожаемых детей. А у нее такие волны, паруса, шторма и штили...
Во-вторых, она - звезда, красавица и редкость. Она самая интересная из всех окружающих меня людей.
В-третьих, я так запуталась с ситуацией на работе, что нет ни слов, ни мыслей, ни эмоций. И зла нет совсем, все истратилось и истерлось. Мои коллеги - люди из совершенно другого измерения, мне очень тяжело работать вместе с ними. Очень. Я пишу о Сицилии и учусь быть великодушной, как она).
Эрик, кстати, был довольно высоким мужчиной, не меньше 180 см, так что тетя Сицилия могла позволить себе одеть туфли на небольшом каблуке и быть при этом одного роста с мужем. После своего второго замужества она полностью перешла на обувь с плоской подошвой, потому что рост ее последующих мужей неуклонно и понемногу уменьшался.
С Эриком она выдержала лет 6-7, сколько именно, никто уже не знает, как и сама Сицилия. Благодаря этому браку она вошла в литературные круги и салоны. И с этого момента навечно поселилась на всех оперных премьерах и в музеях, выставлявших привозные коллекции. Ее можно было встретить на презентациях новых книг нашумевших авторов и на лекциях о древних культурах. Вместе с мужем и малышом.
Эрик начал писать пьесы, весьма неплохие и пользовавшиеся успехом.
А Сицилия в это время от него ушла. Никто не знает, почему, мы можем сами придумать массу возможных поводов и причин. Ну кто, действительно, выдержит совместую жизнь с профессиональным писателем с его частыми уходами в себя, депрессиями, непредсказуемостью? Кто? Даже Сицилия с ее миролюбием и спокойным отношением к действительности, видимо, не выдержала, забрала маленького сына и ушла. А, может быть, просто прошла любовь, а привязанность не появилась.
(Я забыла сказать о том, что у Сицилии безупречный вкус, он у нее всегда был и остался, она одевается вне моды, но очень стильно и хорошо. Это врожденное, она сама не прикладывает никаких усилий для создания имиджа. И она всегда, при любых обстоятельствах, выглядит счастливой и чувствует себя самодостаточной).
Итак, Мендель рос без отца. Эрик же не мог забыть ее: во всех его романах и пьесах все еще обязательно присутствует если не сама Сицилия, то конкретный и ясный намек на нее - имя, характер, привычки, хрипловатый голос... А семья Сицилии - отец, мама, четыре младших брата - тоже принимает участие во всех произведениях Эрика. В полном составе и под своими собственными именами заполняют страницы его книг. А пьесы Эрика идут в Париже, и какая-то французская актриса играет высокую умную Сицилию с идеальным характером...
Второй супруг появился несколько позже, когда Мендель вырос в хмурого, замкнутого подростка. Сицилии было 35, она давно уже привыкла к роли бывшей жены писателя и работала, нет - подрабатывала, официанткой в дорогом вегетарианском ресторане. Дружила с поэтессами и путешествовала по Европе. Была все такой же стильной и длинноногой.
Один из посетителей ресторана, красивый пожилой мужчина, был очарован ею. Очарован и покорен настолько, что перешел на вегетарианскую пищу и стал питаться только там, в престижном и дорогом месте. Исключительно в те дни, когда она работала.
Я сказала, что имя Мендель было промыслительным для Сицилии. Ее новый муж оказался польским евреем, правда, его звали не Мендель. Он был писателем, профессором философии, владельцем нескольких галантерейных магазинов.
Когда они поженились, ей было 35, ему 77.
Возраст, происхождение, философия, галантерея были вторичны, первичной же была любовь - глубокая и сильная. Звали профессора Алекс.
На свадебной фотографии лица аристократические, тонкие и похожие.
(Подумалось вдруг: а чего вдруг я зарядилась с этой тетей?
Ее история бесконечна и необычна, но таких историй, наверное, немало. И что такого особенного в том, что она родила от любимого мужчины, которому было 77 лет...
Почему меня гложут чужие судьбы?
Во-первых, в моей судьбе нет ничего особенного, есть только одно замужество, которое навечно, и двое обожаемых детей. А у нее такие волны, паруса, шторма и штили...
Во-вторых, она - звезда, красавица и редкость. Она самая интересная из всех окружающих меня людей.
В-третьих, я так запуталась с ситуацией на работе, что нет ни слов, ни мыслей, ни эмоций. И зла нет совсем, все истратилось и истерлось. Мои коллеги - люди из совершенно другого измерения, мне очень тяжело работать вместе с ними. Очень. Я пишу о Сицилии и учусь быть великодушной, как она).