первых теноров слишком мало
Его слова врывались в голову, как ночь иссиня-черного бархата, затапливая пространство комнаты, словно одинокий корабль.
Его слова вертелись в голове хлестким цыганским оливковым ветром, режущим руки осокой и кидающим под ноги полынь-траву.
Слова его лишали сил и отнимали воздух, как гневающийся самум.
Слова его метали молнии Юпитера и пахли мокрой листвой и озоном.
Словам его не было повода верить, он бард, он европейский мастер слова, и нет ничего слаще его лжи.
Его слова вертелись в голове хлестким цыганским оливковым ветром, режущим руки осокой и кидающим под ноги полынь-траву.
Слова его лишали сил и отнимали воздух, как гневающийся самум.
Слова его метали молнии Юпитера и пахли мокрой листвой и озоном.
Словам его не было повода верить, он бард, он европейский мастер слова, и нет ничего слаще его лжи.