(no subject)
В Париже лето. Легкое, ситцевое и беззаботное как мое цветастое шифоновое платье. Огни, мосты, закаты, фонари уличных кафе. У меня закончились экзамены и я ношу платья под стиль Джейн Остен и чувствую себя героиней романа Франсуазы Саган. Я немного скучаю - наверное мне действительно нужен роман в Париже, но увы, пока роман только с Парижем, а остальное слова-слова-слова.
В понедельник я сдавала контроль управлением, а проще говоря продвинутую бугалтерию, гуляла с Матиясом под зонтиком в серую крапинку возле мокрой, асфальтого-серой Эйфелевой башней и стряхивала холодные брызги с влажных волос. Смеялась, покачивала головой и сочиняла стихи о Кандинском. Особенно горжусь первой строчкой: "Мы с Вами родились в одной стране". В субботу в Париже солнечно и жарко, я играю в банбинтон с мальчишками и валяюсь на траве, проводив за четыре дня пять друзей: все разъежаются, но хочется повторять стихи Цветаевой: "Расставаться ведь это врозь/Мы же сросшиеся" . Вечером мы ужинаем в парижском кафе при приглушенном свете бардовых люстр, в том самом кафе, где я была 1 октября, только-только приехав в этот город. Мы отмечали день рождение Яна-Вилема и пили пиво за тем же самым столиком. Причем совершенно случайно: ресторан сегодня выбирала не я, я даже и не подозревала, где мы будем ужинать. И вот - такое совпадение!
Завтра я иду в Комеди Франсез на Гольдони, и я уже успевала похвастаться всем, кому смогла. Жаль только, что не знают не только Гольдони, но и Комеди Франсез. Пожимают плечами и говорят, что наверное это действительно очень-очень известный театр. Про Гольдони просто молчат. Я покачиваю белыми туфельками и тереблю цветастую юбку.
Возвращались мы в полном-переполном метро, и я в толпе прижималась к Стефану, держась за него и падая на остановках. Он худой и высокий, у него темно-карие глаза и темные волосы, ему нравятся финансы и банки, он любит учиться, носит рубашки от Масимо Дутти и забывает мой факультет. Мы весело перекидываем белый воланчик по зеленой траве, я выбираю ему блюдо в ресторане и гадаю, помнит ли он мое имя.
Яспер и Хан играют в футбол в два часа ночи, а я регулярно ложусь спать не раньше 3:30.Да, вот еще: в солнечных бликах меня тянет на балетки, а под дождем я подстукиваю каблуками по тротуару, сочиняя плохие стихи.
В понедельник я сдавала контроль управлением, а проще говоря продвинутую бугалтерию, гуляла с Матиясом под зонтиком в серую крапинку возле мокрой, асфальтого-серой Эйфелевой башней и стряхивала холодные брызги с влажных волос. Смеялась, покачивала головой и сочиняла стихи о Кандинском. Особенно горжусь первой строчкой: "Мы с Вами родились в одной стране". В субботу в Париже солнечно и жарко, я играю в банбинтон с мальчишками и валяюсь на траве, проводив за четыре дня пять друзей: все разъежаются, но хочется повторять стихи Цветаевой: "Расставаться ведь это врозь/Мы же сросшиеся" . Вечером мы ужинаем в парижском кафе при приглушенном свете бардовых люстр, в том самом кафе, где я была 1 октября, только-только приехав в этот город. Мы отмечали день рождение Яна-Вилема и пили пиво за тем же самым столиком. Причем совершенно случайно: ресторан сегодня выбирала не я, я даже и не подозревала, где мы будем ужинать. И вот - такое совпадение!
Завтра я иду в Комеди Франсез на Гольдони, и я уже успевала похвастаться всем, кому смогла. Жаль только, что не знают не только Гольдони, но и Комеди Франсез. Пожимают плечами и говорят, что наверное это действительно очень-очень известный театр. Про Гольдони просто молчат. Я покачиваю белыми туфельками и тереблю цветастую юбку.
Возвращались мы в полном-переполном метро, и я в толпе прижималась к Стефану, держась за него и падая на остановках. Он худой и высокий, у него темно-карие глаза и темные волосы, ему нравятся финансы и банки, он любит учиться, носит рубашки от Масимо Дутти и забывает мой факультет. Мы весело перекидываем белый воланчик по зеленой траве, я выбираю ему блюдо в ресторане и гадаю, помнит ли он мое имя.
Яспер и Хан играют в футбол в два часа ночи, а я регулярно ложусь спать не раньше 3:30.Да, вот еще: в солнечных бликах меня тянет на балетки, а под дождем я подстукиваю каблуками по тротуару, сочиняя плохие стихи.