C Любовью из Дориата
Даже с утра субботнего я не знала, еду ли. Все-таки - усадьба самого Апраксина (пусть даже не нежно любимого Федора Матвеевича, а Апраксиных по другой линии). Не поехала бы я - не было бы совершенно выпачкано платье, не пропахли бы дымом дальнего костра локоны... не бегала бы со счастливым смехом за огромным черным псом Заком, бросая ему палку, не ощущала счастливый трепет материнского сердца от прижимающегося теплого детского тельца с длиннющими черными волосами и вишнево-темными глазами...
А главное - не было бы песен. Не было бы каштановых кудрей на лоб из-под серебряного венца. Рога с вином по кругу.
Два голоса - один звеняще-тонкий, серебристым ручейком по камням весеннего леса, другой - низко-бархатный, одновременно и раскатами грома перед грозой, и лавиной волн Моря на прибрежные скалы, и воинственным победным криком. Этим для меня стал Путь к игре - пусть бы он длился подольше. Удивленные - не насмешливые! - взоры совершенно цивильных людей вокруг. Пронзительно-нежные черные глаза юноши напротив - он бы так хотел быть с нами тогда! это чувствовалось.
Алый кирпич привратных строений. Поросшие смарагдовой травою дорожки - как я плутала по ним первые минуты игры!
Повелительный тон Тингола - "С этой задачей никто не справится лучше тебя". Что же, стану Главным Кабаножарцем Всея Дориата - ведь и Эльфов нужно кому-то кормить. :) Чадо шести с половиною лет - вот уж воистину лучший игрок не то, что игры - года! Как с лету влилась в клан игроков, как тотчас же поняла - и приняла - правила игры, весь Мир Среднеземья! Боже, даруй и мне такое чадо. Ее наивные вопросы, поднятые, словно на божество, на близкое существо, глаза - "Мама!" - детские объятия, совершенно естественные и любящие. Мы пили с нею квэнилас из чашечек в суровую пору, когда Владыки покинули Дориат и ослабла Завеса (спасибо, Норт, за ту кружку вина и беседу на закате!). За деревами и на границах, конечно же, стояли суровые эльфийские воины, которые настолько суровы, что... Дитя относило им питье, воины добрели, и их строгие лица озаряла нежность.
Горсть рубиновой малины в ладони. "Мама, а кто у меня был папа?" И, - вспомнив дорогие непроницаемо-темные глаза, - "Он был великий таможенник воин, дитя. Охранитель границ. Вражья стрела сразила его, он ушел..." - "Куда ушел, мам?"
Видишь их, словно наяву, любимые очи никогда не существовавшего человека. Помнишь, что его очи, его голос - лишь сон наяву, на пленке, что и глаза, и голос принадлежат совсем другому. Но все равно - даже посватайся к эльфийской вдове из Дориата какой-нибудь иной, не менее доблестный воитель, она не смогла бы принять его. "Я всю жизнь гналась за мечтою..."
И - гонишься, летишь, тонкие белые крылья-шлейф развиваются за спиной. Улыбаясь, как сама Жизнь, легкими шагами спешишь к ней, к будущей жизни, что тянется от земли навстречу тебе, протягивая хрупкие детские ладошки. К деревам, с которыми так полюбила беседовать моя Лаурэ. К траве, цветам, Анору.
Летишь, чтобы жить.
(по мотивам игры "Лэ о Лейтиан. Путь надежды").
Феанаро и Химера, а также прочие игроки - низкий вам поклон!
А главное - не было бы песен. Не было бы каштановых кудрей на лоб из-под серебряного венца. Рога с вином по кругу.
Два голоса - один звеняще-тонкий, серебристым ручейком по камням весеннего леса, другой - низко-бархатный, одновременно и раскатами грома перед грозой, и лавиной волн Моря на прибрежные скалы, и воинственным победным криком. Этим для меня стал Путь к игре - пусть бы он длился подольше. Удивленные - не насмешливые! - взоры совершенно цивильных людей вокруг. Пронзительно-нежные черные глаза юноши напротив - он бы так хотел быть с нами тогда! это чувствовалось.
Алый кирпич привратных строений. Поросшие смарагдовой травою дорожки - как я плутала по ним первые минуты игры!
Повелительный тон Тингола - "С этой задачей никто не справится лучше тебя". Что же, стану Главным Кабаножарцем Всея Дориата - ведь и Эльфов нужно кому-то кормить. :) Чадо шести с половиною лет - вот уж воистину лучший игрок не то, что игры - года! Как с лету влилась в клан игроков, как тотчас же поняла - и приняла - правила игры, весь Мир Среднеземья! Боже, даруй и мне такое чадо. Ее наивные вопросы, поднятые, словно на божество, на близкое существо, глаза - "Мама!" - детские объятия, совершенно естественные и любящие. Мы пили с нею квэнилас из чашечек в суровую пору, когда Владыки покинули Дориат и ослабла Завеса (спасибо, Норт, за ту кружку вина и беседу на закате!). За деревами и на границах, конечно же, стояли суровые эльфийские воины, которые настолько суровы, что... Дитя относило им питье, воины добрели, и их строгие лица озаряла нежность.
Горсть рубиновой малины в ладони. "Мама, а кто у меня был папа?" И, - вспомнив дорогие непроницаемо-темные глаза, - "Он был великий таможенник воин, дитя. Охранитель границ. Вражья стрела сразила его, он ушел..." - "Куда ушел, мам?"
Видишь их, словно наяву, любимые очи никогда не существовавшего человека. Помнишь, что его очи, его голос - лишь сон наяву, на пленке, что и глаза, и голос принадлежат совсем другому. Но все равно - даже посватайся к эльфийской вдове из Дориата какой-нибудь иной, не менее доблестный воитель, она не смогла бы принять его. "Я всю жизнь гналась за мечтою..."
И - гонишься, летишь, тонкие белые крылья-шлейф развиваются за спиной. Улыбаясь, как сама Жизнь, легкими шагами спешишь к ней, к будущей жизни, что тянется от земли навстречу тебе, протягивая хрупкие детские ладошки. К деревам, с которыми так полюбила беседовать моя Лаурэ. К траве, цветам, Анору.
Летишь, чтобы жить.
(по мотивам игры "Лэ о Лейтиан. Путь надежды").
Феанаро и Химера, а также прочие игроки - низкий вам поклон!