про быт и обстановку в Донецке на примерах
Это не так уж информативно, а так, чтоб атмосферу предать.
Где-то месяц назад вписывался у меня по каучсёрингу юный и социально активный гость. Он ехал наблюдателем на выборы в городскую админимтрацию, выборы отменили, а он всё равно приехал. Первое, что он сделал, это пошёл сдал кровь в центр переливания. Кровь «для пострадавших во время боевых действий» позволено сдавать гражданам любых стран, главное, чтоб показатели были порядочные. Ну и ещё разное делал он, в ЦИК сходил, например, конституцию ДНР купил. А кроме прочего заявился в волонтёрскую организацию «Молодая республика» и пожелал в какой-нибудь волонтёрской акции участвовать. А я к нему присосался как дядя Марат в известное время к известным людям, и так поехали мы в Дебальцево прибивать плёнку к разбитым окнам подъездов.
«Молодая республика» была чрезвычайно молодая, всем волонтёрам собравшимся было менее двадцати лет, некоторым значительно менее. Позднейше оказалось, что это студенты начальных курсов, которые здесь в большей степени принудительно, чем добровольно. Многие вместо работы бродили по двору, трындели и поедали чипсы, например. Но когда работали, делали это быстро и качественно, было видно, что плёнку на окна они не в первый раз прибивают.
Разговоры же в автобусе были какие-то такие:
- А к нам прямо во двор мина упала.
- А у меня в стене дома ВОТ такая дырка от осколка! - размер дыры демонстрируется на пальцах.
- А у нас забор только посекло и два окна выбило, - все на такого смотрят как на лузера.
- А эти с Будённовки ещё приходят и говорят: «вчера так бахало!»... «Бахало»! Я в Киевском живу, у меня разрывы с балкона видно! - с большой гордостью такое произносится.
Несколько раз автобус останавливался, чтобы студенты могли покурить и пописать, и вот исчезновение коллег в кустах неизменно сопровождалось комментариями остающихся: «во, сапёр, разминировать пошёл».
Довольно наглядно можно судить о военной ситуации в Донецке по пациентам травматологической больницы, в которой я работаю. До начала 2015 года здесь лежали в основном пострадавшие при боевых действиях - военные, мирные и иногда пленные. Пациентов с бытовыми травмами было исчезающе мало. Где-то к февралю-марту соотношение стало выравниваться, ну а сейчас военных в стационаре довольно мало. Это либо недолеченные сложные случаи, которые с прошлого года лежат, либо осложнения после травм, или травмы, полученные на учениях. Даже последствия пьяных разборок как-то давно не привозили. Возможно, потому что ни в одном подразделении не пускают военных в город с оружием. Раньше тоже, в общем-то, не пускали, но сейчас, может, контроль жёстче стал? Последний попавший к нам бухой ополченец ехал на мотоцикле и врезался в автобус, но повредил только сам себя (надколенник разбил в хлам и ходит теперь в гипсе).
Из мирных жителей довольно много поступает детей, которые нашли какую-то штуку и попытались её разобрать. Или бросили в костёр. И остались без пальцев или глаза или куска кишки. Или рыбаки шли на рыбалку по посадке и на растяжке подорвались или на «лепесток» наступили и тоже без чего-нибудь остались.
Такова часть послевоенной мирной жизни.
Были у меня статистические сведения по терапевтическому стационару больницы имени Вишневского на начало лета 2015. До весны 2015 в отделении на 70, что ли, коек лежало единовременно не более 8-12 пациентов. У нас там были занятия весной, и нам интернам, не скрывая радости, говорили эти терапевты: ну а сейчас отделение постепенно заполняется! (это мировая статистика, кстати, при любых чп - войнах, наводнениях, землетрясениях - терапевтические стационары стоят пустые).
Четыре медсестры из моего отделения долгое время жили в больнице. У них жильё в северных районах, и жить дома им было страшно, ну и окна у всех поразбивало. Сейчас все уже домой вернулись. Последняя из них (перевязочная сестра) вернулась в свой посёлок Октябрьский где-то месяц назад. Правда, приезжает она каждый день в больницу и жалуется: так стреляли, так стреляли! я думала, умру! (но она такова, что при самом даже еле слышном разрыве пугается и расстраивается). Она же, перевязывая военных, неизменно спрашивает у них, когда они уже укропов уродов козлов из Песок выгонят. Но, кажется, там уже нет «козлов», и они ушли сами? А я не знаю, я чото не слежу.
Вчера силами Антона Надолинского, ещё одного Антона и меня были в дом доставлен стол и два табурета. Антон Надолинский счёл стол сверхдорогим (ну, наверно, так и есть; я его нашла на всеукраинской интернет-барахолке olx.ua).
Конечно, есть смысл пытаться добыть необходимое бесплатно (особенно старую мебель), но так не всегда получается. Возможно, за некоторыми предметами придётся съездить в Ростов. Я тамошнюю интернет-барахолку посмотрела, цены ниже сильно.
Сегодня составлю список, пожалуй, чего ещё не хватает, а также как и где я планирую это добывать. Завтра повешу (в доме интернета нет, интернет с работы). Может, кто захочет поучаствовать - для веселья, для пользы дела. Или помочь советом, хыхы.
Где-то месяц назад вписывался у меня по каучсёрингу юный и социально активный гость. Он ехал наблюдателем на выборы в городскую админимтрацию, выборы отменили, а он всё равно приехал. Первое, что он сделал, это пошёл сдал кровь в центр переливания. Кровь «для пострадавших во время боевых действий» позволено сдавать гражданам любых стран, главное, чтоб показатели были порядочные. Ну и ещё разное делал он, в ЦИК сходил, например, конституцию ДНР купил. А кроме прочего заявился в волонтёрскую организацию «Молодая республика» и пожелал в какой-нибудь волонтёрской акции участвовать. А я к нему присосался как дядя Марат в известное время к известным людям, и так поехали мы в Дебальцево прибивать плёнку к разбитым окнам подъездов.
«Молодая республика» была чрезвычайно молодая, всем волонтёрам собравшимся было менее двадцати лет, некоторым значительно менее. Позднейше оказалось, что это студенты начальных курсов, которые здесь в большей степени принудительно, чем добровольно. Многие вместо работы бродили по двору, трындели и поедали чипсы, например. Но когда работали, делали это быстро и качественно, было видно, что плёнку на окна они не в первый раз прибивают.
Разговоры же в автобусе были какие-то такие:
- А к нам прямо во двор мина упала.
- А у меня в стене дома ВОТ такая дырка от осколка! - размер дыры демонстрируется на пальцах.
- А у нас забор только посекло и два окна выбило, - все на такого смотрят как на лузера.
- А эти с Будённовки ещё приходят и говорят: «вчера так бахало!»... «Бахало»! Я в Киевском живу, у меня разрывы с балкона видно! - с большой гордостью такое произносится.
Несколько раз автобус останавливался, чтобы студенты могли покурить и пописать, и вот исчезновение коллег в кустах неизменно сопровождалось комментариями остающихся: «во, сапёр, разминировать пошёл».
Довольно наглядно можно судить о военной ситуации в Донецке по пациентам травматологической больницы, в которой я работаю. До начала 2015 года здесь лежали в основном пострадавшие при боевых действиях - военные, мирные и иногда пленные. Пациентов с бытовыми травмами было исчезающе мало. Где-то к февралю-марту соотношение стало выравниваться, ну а сейчас военных в стационаре довольно мало. Это либо недолеченные сложные случаи, которые с прошлого года лежат, либо осложнения после травм, или травмы, полученные на учениях. Даже последствия пьяных разборок как-то давно не привозили. Возможно, потому что ни в одном подразделении не пускают военных в город с оружием. Раньше тоже, в общем-то, не пускали, но сейчас, может, контроль жёстче стал? Последний попавший к нам бухой ополченец ехал на мотоцикле и врезался в автобус, но повредил только сам себя (надколенник разбил в хлам и ходит теперь в гипсе).
Из мирных жителей довольно много поступает детей, которые нашли какую-то штуку и попытались её разобрать. Или бросили в костёр. И остались без пальцев или глаза или куска кишки. Или рыбаки шли на рыбалку по посадке и на растяжке подорвались или на «лепесток» наступили и тоже без чего-нибудь остались.
Такова часть послевоенной мирной жизни.
Были у меня статистические сведения по терапевтическому стационару больницы имени Вишневского на начало лета 2015. До весны 2015 в отделении на 70, что ли, коек лежало единовременно не более 8-12 пациентов. У нас там были занятия весной, и нам интернам, не скрывая радости, говорили эти терапевты: ну а сейчас отделение постепенно заполняется! (это мировая статистика, кстати, при любых чп - войнах, наводнениях, землетрясениях - терапевтические стационары стоят пустые).
Четыре медсестры из моего отделения долгое время жили в больнице. У них жильё в северных районах, и жить дома им было страшно, ну и окна у всех поразбивало. Сейчас все уже домой вернулись. Последняя из них (перевязочная сестра) вернулась в свой посёлок Октябрьский где-то месяц назад. Правда, приезжает она каждый день в больницу и жалуется: так стреляли, так стреляли! я думала, умру! (но она такова, что при самом даже еле слышном разрыве пугается и расстраивается). Она же, перевязывая военных, неизменно спрашивает у них, когда они уже укропов уродов козлов из Песок выгонят. Но, кажется, там уже нет «козлов», и они ушли сами? А я не знаю, я чото не слежу.
Вчера силами Антона Надолинского, ещё одного Антона и меня были в дом доставлен стол и два табурета. Антон Надолинский счёл стол сверхдорогим (ну, наверно, так и есть; я его нашла на всеукраинской интернет-барахолке olx.ua).
Конечно, есть смысл пытаться добыть необходимое бесплатно (особенно старую мебель), но так не всегда получается. Возможно, за некоторыми предметами придётся съездить в Ростов. Я тамошнюю интернет-барахолку посмотрела, цены ниже сильно.
Сегодня составлю список, пожалуй, чего ещё не хватает, а также как и где я планирую это добывать. Завтра повешу (в доме интернета нет, интернет с работы). Может, кто захочет поучаствовать - для веселья, для пользы дела. Или помочь советом, хыхы.