Аромат Лиссабона
Специально для Кирилла samuraiskiy, который всё думает про фаду, поет Амалия Родригеш. Португальцы хоть и считают, что фаду - занятие мужское, Амалию любят и почитают. Под катом - песня про то, как славно пахнет Лиссабон, несколько моих картинок (фотографии 2005 года; я тогда еще на пленку снимала) и текст неотредактированной еще моей статьи про Лиссабон и его первый фотоурок. Эту статью я писала для журнала "Всемирный Следопыт". Она вышла в августе 2007 года, и, что забавно, тот номер был посвящен... России.
Amália Rodrigues -- Cheira A Lisboa
Lisboa já tem Sol mas cheira a Lua
Quando nasce a madrugada sorrateira
E o primeiro eléctrico da rua
Faz cor com as chinelas da Ribeira
Se chove cheira a terra prometida
Procissões têm o cheiro a rosmaninho
Nas tascas das vielas mais escondida
Cheira a iscas com elas e a vinho
Um craveiro numa água furtada
Cheira bem, cheira a Lisboa
Uma rosa a florir na tapada
Cheira bem, cheira a Lisboa
A fragata que se ergue na proa
A varina que teima em passar
Cheiram bem porque são de Lisboa
Lisboa tem cheiro de flores e de mar
Lisboa cheira aos cafés do Rossio
E o fado cheira sempre a solidão
Cheira a castanha assada se está frio
Cheira a fruta madura quando é Verão
Teus lábios têm o cheiro de um sorriso
Manjerico tem o cheiro de cantigas
E os rapazes perdem o juízo
Quando lhes dá o cheiro a raparigas
Um craveiro numa água furtada
Cheira bem, cheira a Lisboa
Uma rosa a florir na tapada
Cheira bem, cheira a Lisboa
A fragata que se ergue na proa
A varina que teima em passar
Cheiram bem porque são de Lisboa
Lisboa tem cheiro de flores e de mar
ЛИССАБОН. ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
Впервые я увидела Лиссабон больше года назад. Эта короткая встреча была неожиданной, и я оказалась к ней не готова. Город обрушился на меня внезапно, завладел всем моим существом, стал яркой вспышкой, одновременно ослепившей и поразившей до глубины души. Мне почудилось тогда, что Лиссабон знает обо мне нечто такое, о чем я пока не догадываюсь. В ту короткую встречу я приняла решение когда-нибудь оказаться здесь вновь.
И вот я на площади Россиу, наблюдаю, как просыпается город. Слева и справа - холмы, где теснятся крошечные разноцветные домики. Вижу, как на черепичных крышах оживает бледное утреннее солнце. Вот она, первая улыбка моего любимого города!
Вскоре солнце станет ярко-рыжим, и его теплый свет преобразит Лиссабон: гладкая, словно отполированная брусчатка, разноцветные стены с бело-голубыми изразцовыми вкраплениями, крошечные балконы и окна, обрамленные деревянными ставнями, - все вокруг станет еще приветливее и радостнее.
А я тем временем гуляю по городу, заглядывая по пути во все двери с надписью «Pensão» (пансионов в лиссабонском центре великое множество). Взбираюсь по каменным лестницам старых домов, захожу в крошечные комнатки, распахиваю деревянные ставни, гляжу в окно... Потом справляюсь о цене и, получив визитку, а также сердечные приглашения, продолжаю прогулку - мне хочется поселиться в особенном месте.
Наконец у меня появляется предчувствие, что я переступаю порог своего будущего «дома». В Лиссабоне чувства меня не подводят. Старый лифт - металлическая конструкция, ажурные двери которой нужно открывать вручную, - привозит меня на последний этаж. В волнении открываю номер и оказываюсь... в настоящей мансарде! Скошенный потолок - единственное, что отделяет эту маленькую комнатку от лиссабонского неба. Распахиваю ставни и вижу замок, возвышающийся над красными крышами.
Уже потом я поняла, почему мне так понравилось это место. Здесь соединилось все то, что очаровывает меня в Лиссабоне. Мансарда находится на пятом этаже, и сам пансион представляется чем-то вроде возвышенности. А я оказалась на самой его вершине. Из маленьких окошек с крашеными деревянными ставнями видно то, с чем хочется засыпать и просыпаться каждый день. Разноцветные, с облупившейся краской дома, узкие улицы, огибающие холм, древние церковные стены, украшенные бело-голубыми изразцовыми вкраплениями... «Смотритель» этого пансиона - пожилой португалец, веселый и общительный, как большинство жителей Лиссабона. Его невозможно застать в одиночестве, но он всегда прерывает занимательную беседу - скажем, с продавцом из соседней лавки, - чтобы, отдавая ключи, справиться о моих делах.
Пансион находится в самом центре города, в Байше - единственном районе, расположенном не на холме (Байша означает «низина»). Отсюда начинаются маршруты всех моих прогулок. Правда, гулять какому-то заданному маршруту мне все равно не удается - стоит только выйти на улицу, как Лиссабон мгновенно увлекает в спонтанное путешествие. И сам, безо всяких карт и путеводителей, рассказывает о себе.
В Алфаме, старом рыбацком квартале, местные жители на всеобщем обозрении сушат белье, чинят одежду, выясняют отношения и поют песни. А по воскресеньям во дворах крошечных покосившихся домов они устраивают семейные обеды. И тогда запах жареной на решетке трески наполняет извилистые улицы-лестницы, пробирается в закоулки с апельсиновыми деревьями, струится по узким проемам между домов. Когда кто-то из местных вдруг обращается ко мне, приняв за жительницу Лиссабона, меня пронизывает отчаянное чувство, будто я на самом деле одна из них.
На рынке Рибейра я сливаюсь с толпой покупателей и наблюдаю за оживленной торговлей. По утрам здесь продают свежепойманную рыбу и прочих морских обитателей. Рибейра пахнет морем, точнее - океаном.
В старом городе есть несколько церквей, где стены покрыты азулежуш (португальскими бело-голубыми изразцами) на библейские сюжеты. Подобные керамические плитки можно увидеть не только в церквях: они сопровождают названия улиц и магазинов, украшают интерьеры кафе.
«Верхний» квартал - Байру-Алту - по ночам веселится до упаду, а днем погружается в тишину, столь необычную для центра города. У меня возникает ощущение, будто время повисло между этими домами с облупившейся штукатуркой и улицами, причудливо опутавшими холм...
Когда через несколько дней я купила обратный билет, мой Лиссабон отчаянно заплакал. Но все уже решено: завтра я уезжаю. Дождь идет очень долго, народу на улицах все меньше. А мне кажется, что от дождя город становится только красивее. Несмотря на непогоду, я отправляюсь в район Белем, где находится монастырь Жеронимуш. Он словно ожил: дождевая вода струится по завиткам резных арок, бурлит между каменных плит внутреннего дворика, вырывается из причудливых водостоков. Белемская башня, некогда охранявшая вход в порт, под дождем действительно выглядит суровой и строгой. Первооткрыватели, памятник которым стоит у реки Тежу, словно умыты океаном, в сторону которого глядят.
Забывшись, я фотографирую грустный город, совершенно не думая о том, что фотоаппарат, в отличие от одежды, высушить непросто. А когда я греюсь портвейном и кофе в крошечной, на два столика, забегаловке, фотоаппарат перестает реагировать на мои прикосновения...
Следующий день должен стать днем прощания с городом. Я не теряю надежды, что фотоаппарат оживет - мне так хочется увезти с собой на пленке немножко Лиссабона! Но наутро моя камера по-прежнему молчит. Я брожу по Алфаме и не вижу ничего, кроме несделанных снимков. Вот рабочие, укладывавшие камни брусчатки, увлеклись игрой в карты. Вот два желтых трамвая замерли, прижавшись боками друг к дружке. А эта пожилая женщина, как красиво она жестикулирует, когда спорит с соседкой! А как отражаются в витрине два дома - желтый и зеленый!.. У меня совершенно не получается радоваться всему этому, как прежде.
Вдруг я начинаю понимать, что раньше смотрела на Лиссабон, представляя, каким он получится на фотографиях. Я сажусь на скамейку, укрытую тенью апельсинового дерева, вдыхаю пьянящий аромат и вдруг... вижу настоящее чудо: я замечаю в листве не только цветы, но и плоды апельсина! Я долго гляжу на них и внезапно понимаю, что все самое главное, что подарил мне Лиссабон, - ощущение радости, счастья, свободы - я должна увезти в первую очередь в своей памяти, в своем сердце. Стоит ли говорить, что когда я приняла эту мысль, мой фотоаппарат заработал... Валерия Дубчак, 2007
