Об исполнении договоров в информационном пространстве
Таня Фельгенгауэр написала «ответ», почему-то адресованный мне.
Это странно, потому что я не писал Тане писем.
Я написал «письмо» слушателям, зрителям, читателям «Эха».
Главная цель моего предыдущего поста - принесение извинений слушателям «Эха» за то, что не состоялась передача «Ищем выход. Что делать?», анонсированная на сайте радиостанции более чем за сутки до ее планировавшегося выхода, передача, вызвавшая у ее слушателей определенный интерес, проявивишийся, в частности, в том, что за относительно короткое время на «Эхо» было прислано почти семь десятков вопросов.
Проявившаяся же реакция на этот мой пост производит впечатление, что, возможно, не всем оказалась понятна суть того, что произошло, и за что именно мною были принесены извинения слушателям «Эха».
Попробую пояснить.
С моей точки зрения, произошло печальное нарушение основ договорного права в сфере СМИ.
На мой скромный взгляд, основы договорного права в эфире «Эха» выглядят следующим образом.
Сотрудники радиостанции вольны приглашать к себе в гости кого угодно и отказывать в приглашении кому угодно. Это их неотъемлемое право.
Сотрудники радиостанции вольны выбирать любые темы для обсуждения в эфире и отказывать в обсуждении любой из них. Это их неотъемлемое право.
Сотрудники радиостанции вольны уточнять, изменять, отменять принятые ими самими решения относительно приглашенных ими гостей, выбранных ими тем передач, форматов обсуждения. Это их неотъемлемое право.
Все эти неотъемлемые права действуют до момента появления анонса соответствующей передачи с указанием имени гостя на сайте «Эха».
С момента появления такого анонса, на мой взгляд, у радиостанции и у приглашенного на передачу гостя возникает ряд обязательств - как по отношению друг к другу, так - и это главное - по отношению к слушателям и зрителям.
Обязательства радиостанции - провести передачу.
Обязательства гостя - явиться, причем (в московских условиях немаловажное) постараться не опоздать.
Совместные обязательства ведущего(ей) радиостанции и гостя - обсудить заявленную заранее тему максимально содержательно и интересно - в интересах слушателей и зрителей.
Возможны ли отклонения от этих обязательств, их изменение, отмена?
Возможны. При двух условиях.
Во-первых, при достижении взаимной договоренности между радиостанцией и гостем о таких изменениях.
Во-вторых, при максимально оперативном информировании слушателей о таких изменениях и принесении им в связи с этим извинений.
Суть печального инцидента вечером в четверг заключалась, на мой взгляд, в том, что ни первое, ни второе условия отмены взятых на себя публичных обязательств, зафиксированных в анонсе и подтвержденных десятками вопросов слушателей, не были выполнены. Между радиостанцией и мной не было никаких договоренностей об изменении ни темы передачи, ни состава ее участников, ни формата ее проведения. Слушатели «Эха» о готовящихся изменениях также не были проинформированы - причем не только до начала передачи, но и в ее начале. Им также не были даны пояснения ни во время передачи, ни после нее - почему вместо одного, анонсированного заранее, разговора был проведен другой. Именно этим - нарушением совместных договорных публичных обязательств перед слушателями, зрителями, читателями «Эха Москвы» - и были вызваны мои «письма» - как первое, так и теперь нынешнее.
Естественно, бывают ситуации, когда радиостанции приходится ломать график своих передач, изменять темы новостных выпусков, отменять приглашения одних гостей и срочно просить приехать других. Более того мы, слушатели, весьма ценим как раз те СМИ (и «Эхо» - одно из них), которые оперативно реагируют на быстро меняющуюся обстановку.
В таких случаях, как мне кажется, уместным со стороны радиостанции было бы информирование заранее приглашенного гостя о невозможности исполнения прежних договоренностей, их отмена, принесение гостю и слушателям соответствующих извинений. Ранее, насколько я помню, «Эхо» так обычно и поступало.
Печальность происшедшего инцидента, на мой взгляд, заключалась в том, что ни за час, ни за минуту до начала передачи радиостанция не отказывала мне в приглашении в эфир, не отменяла тему передачи, не сообщала мне о том, что в передаче будут участвовать другие гости, не предупреждала - ни меня, ни слушателей, что обсуждения анонсированной темы не будет.
Я с большим уважением отношусь к Георгию Александровичу Сатарову и Владимиру Александровичу Рыжкову (о возможном участии последнего, кстати, так и не было сообщено ни мне, ни моей помощнице, ни слушателям), не раз участвовал вместе с ними в разнообразных обсуждениях - с удовольствием и, как мне кажется, с пользой для дела. Думаю, что не раз еще мы вместе с ними это сделаем. Однако в этот раз возможность общения с коллегами в эфире была сорвана тем, что радиостанция, к сожалению, не сочла возможным заранее сообщить, по крайней мере, мне и своим слушателям, о произведенных ею в последний момент изменениях. Именно поэтому я и посчитал неразумным мешать радиостанции в осуществлении ее замысла.
И именно нарушением этих совместных - со стороны «Эха» и меня - договоренностей по отношению к слушателям и зрителям, ожидавших именно эту передачу, готовившихся ее слушать, и были вызваны принесенные мною извинения.
П.С.
Поскольку в «письме Татьяны» есть несколько утверждений, касающихся меня, но требующих уточнения (исправления), полагаю возможным сделать еще несколько дополнительных комментариев.
1. Я не отказывался обсуждать пресс-конференцию В.Путина, но считал и считаю, что такое обсуждение не должно было занимать все время передачи, подготовленной и анонсированной под названием «Ищем выход. Что делать?» На фоне вызовов, стоящих перед страной, тем более в нынешней политической ситуации, использование всей этой передачи для обсуждения того, что говорил гр-н В.Путин, представлялось и представляется мне как минимум неразумным.
2. В случае невозможности для радиостанции обсуждения заранее анонсированной темы в согласованное время передачу «Что делать?» с моим участием можно было бы перенести на другое время или на другую дату. Достаточно было бы об этом предупредить меня и слушателей за разумное время до 21.00 в четверг.
3. Мой телефон не «переключен на помощницу». У нас разные, не находящиеся в единой системе, телефоны. Номер моего мобильного телефона хорошо известен журналистам «Эха», по которому они регулярно мне звонят, а я по нему столь же регулярно даю комментарии (последний - 12 декабря о Киотском протоколе).
4. Моей помощнице было сказано не о том, что на передаче будет Г.А.Сатаров, а о том, что радиостанция «может пригласить на сегодняшний вечер Г.Сатарова». Подтверждений о том, что на передаче точно вместе со мной будет Г.А.Сатаров, я не получал.
5. С моей стороны не было бы никаких возражений против участия в передаче и Г.А.Сатарова и В.А.Рыжкова, если бы такой вопрос мне когда-либо был задан. Кстати, имя В.Рыжкова в качестве гостя по прошествии уже 37 часов после завершения передачи на ее страничке так и не указано. Мою печаль вызвало не участие в передаче двух уважаемых коллег, с которыми всегда полезно и интересно сопоставить оценки, а отсутствие со стороны радиостанции даже попытки предупредить меня об измененном ею формате. Когда в похожей ситуации некоторое время тому назад зашел разговор о моем участии в передаче «Тектонический сдвиг» с участием Г.Э.Бурбулиса в отсутствие ее постоянного автора Е.Г.Ясина, то я попросил сотрудников радиостанции заранее связаться и с Евгением Григорьевичем и с Геннадием Эдуардовичем, и лишь при наличии согласия их обоих я посчитал для себя возможным участвовать в той передаче.
6. Естественно, никаких вопросов ведущему я не «диктовал». Публичное произнесение неправды не лучшим образом влияет на репутацию журналиста. Что же касается предварительного обсуждения гостем и ведущей основных подтем предстоящей передачи (а иногда и конкретных вопросов), то это стандартная практика СМИ, работающих в прямом эфире, которой меня, кстати, в свое время обучали именно журналисты «Эха».
7. Публичное обсуждение этого печального инцидента стало возможным не из-за моего решения это сделать, а из-за публичного факта невыхода в эфир анонсированной передачи и срыва наших с "Эхом" совместных обязательств перед слушателями. На мой взгляд, нельзя неуважительно и пренебрежительно относительно к гражданам, игнорировать людей, ожидающих анонсированную передачу, задающих к ней вопросы, нельзя не обсуждать со слушателями и зрителями своих действий, в особенности тогда, когда обещания, сделанные публично, оказываются невыполненными.
П.П.С.
Данный текст, как и предыдущий, не следует воспринимать как письмо, адресованное Тане Фельгенгауэр.
Это лишь мои скромные размышления о важности соблюдения основ договорного права со стороны тех, кто оказывается в информационном пространстве (СМИ и их гости), - как по отношению друг к другу, так и по отношению к тысячам и миллионам наших слушателей и зрителей.
Кстати, задача соблюдения (восстановления, укрепления, развития) права, правопорядка, верховенства права в нашей стране была одной из подтем, которые я собирался затронуть в несостоявшемся в четверг вечером выпуске передачи «Ищем выход. Что делать?»
Это странно, потому что я не писал Тане писем.
Я написал «письмо» слушателям, зрителям, читателям «Эха».
Главная цель моего предыдущего поста - принесение извинений слушателям «Эха» за то, что не состоялась передача «Ищем выход. Что делать?», анонсированная на сайте радиостанции более чем за сутки до ее планировавшегося выхода, передача, вызвавшая у ее слушателей определенный интерес, проявивишийся, в частности, в том, что за относительно короткое время на «Эхо» было прислано почти семь десятков вопросов.
Проявившаяся же реакция на этот мой пост производит впечатление, что, возможно, не всем оказалась понятна суть того, что произошло, и за что именно мною были принесены извинения слушателям «Эха».
Попробую пояснить.
С моей точки зрения, произошло печальное нарушение основ договорного права в сфере СМИ.
На мой скромный взгляд, основы договорного права в эфире «Эха» выглядят следующим образом.
Сотрудники радиостанции вольны приглашать к себе в гости кого угодно и отказывать в приглашении кому угодно. Это их неотъемлемое право.
Сотрудники радиостанции вольны выбирать любые темы для обсуждения в эфире и отказывать в обсуждении любой из них. Это их неотъемлемое право.
Сотрудники радиостанции вольны уточнять, изменять, отменять принятые ими самими решения относительно приглашенных ими гостей, выбранных ими тем передач, форматов обсуждения. Это их неотъемлемое право.
Все эти неотъемлемые права действуют до момента появления анонса соответствующей передачи с указанием имени гостя на сайте «Эха».
С момента появления такого анонса, на мой взгляд, у радиостанции и у приглашенного на передачу гостя возникает ряд обязательств - как по отношению друг к другу, так - и это главное - по отношению к слушателям и зрителям.
Обязательства радиостанции - провести передачу.
Обязательства гостя - явиться, причем (в московских условиях немаловажное) постараться не опоздать.
Совместные обязательства ведущего(ей) радиостанции и гостя - обсудить заявленную заранее тему максимально содержательно и интересно - в интересах слушателей и зрителей.
Возможны ли отклонения от этих обязательств, их изменение, отмена?
Возможны. При двух условиях.
Во-первых, при достижении взаимной договоренности между радиостанцией и гостем о таких изменениях.
Во-вторых, при максимально оперативном информировании слушателей о таких изменениях и принесении им в связи с этим извинений.
Суть печального инцидента вечером в четверг заключалась, на мой взгляд, в том, что ни первое, ни второе условия отмены взятых на себя публичных обязательств, зафиксированных в анонсе и подтвержденных десятками вопросов слушателей, не были выполнены. Между радиостанцией и мной не было никаких договоренностей об изменении ни темы передачи, ни состава ее участников, ни формата ее проведения. Слушатели «Эха» о готовящихся изменениях также не были проинформированы - причем не только до начала передачи, но и в ее начале. Им также не были даны пояснения ни во время передачи, ни после нее - почему вместо одного, анонсированного заранее, разговора был проведен другой. Именно этим - нарушением совместных договорных публичных обязательств перед слушателями, зрителями, читателями «Эха Москвы» - и были вызваны мои «письма» - как первое, так и теперь нынешнее.
Естественно, бывают ситуации, когда радиостанции приходится ломать график своих передач, изменять темы новостных выпусков, отменять приглашения одних гостей и срочно просить приехать других. Более того мы, слушатели, весьма ценим как раз те СМИ (и «Эхо» - одно из них), которые оперативно реагируют на быстро меняющуюся обстановку.
В таких случаях, как мне кажется, уместным со стороны радиостанции было бы информирование заранее приглашенного гостя о невозможности исполнения прежних договоренностей, их отмена, принесение гостю и слушателям соответствующих извинений. Ранее, насколько я помню, «Эхо» так обычно и поступало.
Печальность происшедшего инцидента, на мой взгляд, заключалась в том, что ни за час, ни за минуту до начала передачи радиостанция не отказывала мне в приглашении в эфир, не отменяла тему передачи, не сообщала мне о том, что в передаче будут участвовать другие гости, не предупреждала - ни меня, ни слушателей, что обсуждения анонсированной темы не будет.
Я с большим уважением отношусь к Георгию Александровичу Сатарову и Владимиру Александровичу Рыжкову (о возможном участии последнего, кстати, так и не было сообщено ни мне, ни моей помощнице, ни слушателям), не раз участвовал вместе с ними в разнообразных обсуждениях - с удовольствием и, как мне кажется, с пользой для дела. Думаю, что не раз еще мы вместе с ними это сделаем. Однако в этот раз возможность общения с коллегами в эфире была сорвана тем, что радиостанция, к сожалению, не сочла возможным заранее сообщить, по крайней мере, мне и своим слушателям, о произведенных ею в последний момент изменениях. Именно поэтому я и посчитал неразумным мешать радиостанции в осуществлении ее замысла.
И именно нарушением этих совместных - со стороны «Эха» и меня - договоренностей по отношению к слушателям и зрителям, ожидавших именно эту передачу, готовившихся ее слушать, и были вызваны принесенные мною извинения.
П.С.
Поскольку в «письме Татьяны» есть несколько утверждений, касающихся меня, но требующих уточнения (исправления), полагаю возможным сделать еще несколько дополнительных комментариев.
1. Я не отказывался обсуждать пресс-конференцию В.Путина, но считал и считаю, что такое обсуждение не должно было занимать все время передачи, подготовленной и анонсированной под названием «Ищем выход. Что делать?» На фоне вызовов, стоящих перед страной, тем более в нынешней политической ситуации, использование всей этой передачи для обсуждения того, что говорил гр-н В.Путин, представлялось и представляется мне как минимум неразумным.
2. В случае невозможности для радиостанции обсуждения заранее анонсированной темы в согласованное время передачу «Что делать?» с моим участием можно было бы перенести на другое время или на другую дату. Достаточно было бы об этом предупредить меня и слушателей за разумное время до 21.00 в четверг.
3. Мой телефон не «переключен на помощницу». У нас разные, не находящиеся в единой системе, телефоны. Номер моего мобильного телефона хорошо известен журналистам «Эха», по которому они регулярно мне звонят, а я по нему столь же регулярно даю комментарии (последний - 12 декабря о Киотском протоколе).
4. Моей помощнице было сказано не о том, что на передаче будет Г.А.Сатаров, а о том, что радиостанция «может пригласить на сегодняшний вечер Г.Сатарова». Подтверждений о том, что на передаче точно вместе со мной будет Г.А.Сатаров, я не получал.
5. С моей стороны не было бы никаких возражений против участия в передаче и Г.А.Сатарова и В.А.Рыжкова, если бы такой вопрос мне когда-либо был задан. Кстати, имя В.Рыжкова в качестве гостя по прошествии уже 37 часов после завершения передачи на ее страничке так и не указано. Мою печаль вызвало не участие в передаче двух уважаемых коллег, с которыми всегда полезно и интересно сопоставить оценки, а отсутствие со стороны радиостанции даже попытки предупредить меня об измененном ею формате. Когда в похожей ситуации некоторое время тому назад зашел разговор о моем участии в передаче «Тектонический сдвиг» с участием Г.Э.Бурбулиса в отсутствие ее постоянного автора Е.Г.Ясина, то я попросил сотрудников радиостанции заранее связаться и с Евгением Григорьевичем и с Геннадием Эдуардовичем, и лишь при наличии согласия их обоих я посчитал для себя возможным участвовать в той передаче.
6. Естественно, никаких вопросов ведущему я не «диктовал». Публичное произнесение неправды не лучшим образом влияет на репутацию журналиста. Что же касается предварительного обсуждения гостем и ведущей основных подтем предстоящей передачи (а иногда и конкретных вопросов), то это стандартная практика СМИ, работающих в прямом эфире, которой меня, кстати, в свое время обучали именно журналисты «Эха».
7. Публичное обсуждение этого печального инцидента стало возможным не из-за моего решения это сделать, а из-за публичного факта невыхода в эфир анонсированной передачи и срыва наших с "Эхом" совместных обязательств перед слушателями. На мой взгляд, нельзя неуважительно и пренебрежительно относительно к гражданам, игнорировать людей, ожидающих анонсированную передачу, задающих к ней вопросы, нельзя не обсуждать со слушателями и зрителями своих действий, в особенности тогда, когда обещания, сделанные публично, оказываются невыполненными.
П.П.С.
Данный текст, как и предыдущий, не следует воспринимать как письмо, адресованное Тане Фельгенгауэр.
Это лишь мои скромные размышления о важности соблюдения основ договорного права со стороны тех, кто оказывается в информационном пространстве (СМИ и их гости), - как по отношению друг к другу, так и по отношению к тысячам и миллионам наших слушателей и зрителей.
Кстати, задача соблюдения (восстановления, укрепления, развития) права, правопорядка, верховенства права в нашей стране была одной из подтем, которые я собирался затронуть в несостоявшемся в четверг вечером выпуске передачи «Ищем выход. Что делать?»