«Крупнейшая профессорская катастрофа в мирное время» (с)
По рекомендации читателей попал в блог популярного профессора, слегка озабоченного оценкой себя и своих коллег с помощью индекса цитирования (ИЦ). Познакомившись с обсуждением рекомендованной темы, посчитал возможным внести свой скромный вклад в увеличение значения этого индекса для именитого автора.
Разговор, рекомендованный мне для знакомства, оказался посвященным российским событиям 20-летней давности. Перед тем, как отстучать по клавиатуре ритуальное: «двадцать лет назад он был одним из тех, кто спас страну» профессор РЭШ задал разговору высокую планку:
« Реформаторы... стали министрами в разгар самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке».
Потрясенный этим научным открытием, vvagr изумленно переспросил:
«" в разгар самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке"...?»
На что получил строгий «научный» ответ:
« Во-первых, да. Во-вторых, а какая была крупнее? Спад производства был намного сильнее, а в 1990-м году и быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке».
Видимо, также впечатленный масштабным откровением от экономического гуру, alexandre_putt
не смог удержаться от жесткого комментария:
«" Они стали министрами в разгар самой крупной экономической катастрофы".
Вернее, они сотворили эту катастрофу своими неумелыми (или весьма умелыми) действиями. И место им - не в лектории, а на скамье подсудимых. Надеюсь, они до этого ещё доживут. Дай им бог здоровья!»
Профессор, естественно, выступил на защиту «министров-реформаторов» с ответом, исключающим возможность интерпретации его слов в качестве нелепой оговорки или случайной ошибки:
« О чём Вы говорите? Они стали министрами осенью 1991 года, когда спад производства (совершенно катастрофический) уже шёл год, а цены выросли в три раза. (Напоминаю арифметику: если цены сначала выросли в 3 раза, а потом ещё в 30 раз, то вы в первом эпизоде потеряли вдвое больше того, что у вас было, чем во втором.) Какое отношение они могут (хотя бы теоретически) иметь к началу катастрофы?»
Соглашусь с теми, кто полагает, что не стоит (как правило) тратить время и силы на опровержение каждой глупости, пусть и исходящей от именитых профессоров. Вряд ли убедила бы меня в необходимости такого комментария даже забота о неокрепших студенческих умах, подвергающихся в некоторых вузах систематической порче в ежедневном режиме и в особенно циничной форме. Планида студента, увы, тяжела - любым глупостям, вещаемым с профессорской кафедры, приходится внимать как божественному откровению. Даже не столько выдающаяся плодовитость популярность профессора заставила меня откликнуться, сколько тема: объявление инициативным популяризатором условий, в которых осенью 1991 г. появилось новое российское правительство, разгаром самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке.
Согласитесь, что экстремальные оценки для того и даются, чтобы привлечь к ним общественное внимание. Следует признать: эксперимент удался. Внимание оказалось привлечено.
Читатели этого блога уже имели уже возможность убедиться в, скажем мягко, мифологическом (любители других стилей могут выбрать по своему вкусу и другие характеристики - пропагандистском, искаженном, фальшивом, лживом) характере интерпретациии многих важных событий в истории последних двух десятилетий нашей страны, включая мифы об «угрозе голода», о «долговой катастрофе», о «либерализации цен», о назначении Геращенко и т.д. Благодаря усилиям «автора с высоким значением индекса цитирования (ИЦ)» теперь очередь дошла и до мифа о «разгаре самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке».
1. Инфляция и сбережения «в разгар катастрофы» и «после спасения от нее».
Для начала воспользуемся «арифметикой», рекомендованной нам профессором, в применении к инфляции, сложившейся к началу ноября 1991 г. За 10 месяцев 1991 г. индекс потребительских цен вырос на 121,9%, или в 2,2 раза. «Округление» цифры «2,2 раза» до «3 раз», предложенное видным ученым, следует отнести к выдающимся открытиям в сфере арифметики и заслуживает, как минимум, удвоения ИЦ для его автора.
При этом следует обратить внимание на то, что средства граждан и предприятий на счетах в банковской системе за те же 10 месяцев в номинальном выражении выросли на 96%. Несложные расчеты показывают, что в итоге покупательная способность всех сбережений в банковской системе (с учетом их роста за эти месяцы 1991 г.) снизилась на 11,7% (= 196,0 : 221,9 * 100 - 100).
С начала ноября 1991 г. по декабрь 1992 г. (время действия первого «гайдаровского правительства») потребительские цены кумулятивно выросли в 31,5 раза, оптовые цены - более чем в 68 раз. «Округление» величин «31,5 раза» и «68 раз» до «30 раз» заслуживает также признания в качестве еще одного арифметического открытия и, пожалуй, утроения авторского ИЦ.
Однако сбережения населения в ноябре 1991 г. - декабре 1992 г. тоже не стояли на месте. В номинальном выражении они выросли почти в 8 раз (более точно - в 7,97 раза). Несложные подсчеты показывают, что если воспользоваться даже ИПЦ (а не индексом оптовых цен), то покупательная способность депозитов граждан и предприятий за эти 14 месяцев упала на 74,7% (= 7,97 : 31,5 * 100 - 100).
Для аккуратности производимых расчетов не стоит забывать, что инфляция, созданная безответственной макроэкономической политикой 1992 г., не завершилась в декабре 1992 г., а продолжалась и в 1993 г., причем с учетом господствовавших тогда лагов между денежной эмиссией и ростом цен в течение еще, минимум, 6 месяцев. Продолжали расти и номинальные вклады граждан. Так что к июню 1993 г. покупательная способность всех сбержений населения и предприятий, оказавшихся в российской банковской системе, упала на 83,6% от своего уровня в октябре 1991 г.
При этом сейчас мы не затрагиваем вопросы резко усилившейся дифференциации сбережений, в результате которой в наиболее выигрышном положении оказались представители аграрного, оборонного, топливного, внешнеторгового лобби, получившие колоссальные финансовые средства в качестве кредитных ресурсов и напрямую из госбюджета. У тех же, кто не оказался среди получателей государственых ресурсов, сбережения сократились, естественно, в большей степени, чем упомянутые выше 84%.
Как бы то ни было, сбережения в банковской системе за 10 месяцев 1991 г. потеряли примерно 12% своей покупательной способности по ее состоянию на декабрь 1990 г. Затем то, что от них осталось к октябрю 1991 г., совместно с тем, что к ним прибавилось в течение последующих 14 месяцев (ноябрь 1991 г. - декабрь 1992 г.), потеряло еще почти 75% покупательной способности к декабрю 1992 г. (к июню 1993 г. - почти 84%).
Теперь настало время предложить именитому экономическому профессору небольшую задачку по столь любимой им арифметике: рассчитать удельные веса потерь покупательной способности сбережений российских граждан в течение двух временных периодов: в январе - октябре 1991 г. и ноябре 1991 г. - декабре 1992 г. (вариант: в ноябре 1991 г. - июне 1993 г.).
В качестве подсказки можно предложить информацию об индексах роста потребительских цен и номинальных сбережений в декабре 1990 г. - декабре 1992 г. (69,9 и 15,6 раза соответственно) и в декабре 1990 г. - июне 1993 г. (221,4 и 32,1 раза соответственно). То есть покупательная способность всех сбережений (включая и их постепенный прирост) с декабря 1990 г. по декабрь 1992 г. упала на 77,6%, а с декабря 1990 г. по июнь 1993 г. - на 85,5%.
Если при совершении предлагаемых арифметических действий не будет совершено новых «округлений» и других открытий, заслуживающих быть отмеченными дополнительным повышением авторского ИЦ, то полученные результаты будут выглядеть следующим образом. Из общего объема суммарных потерь сбережений в течение 1991-92 годов примерно 15% приходится на период января-октября 1991 г. и примерно 85% - на период с ноября 1991 г. по декабрь 1992 г.
Теперь профессору остается ответить лишь на вопрос, оставленный на «арифметический десерт»: какая часть сокращения покупательной способности сбережений населения произошла в результате «крупнейшей экономической катастрофой 1991 г.», а какая - в результате «героических усилий гениального реформатора по спасению страны от голода, распада и гражданской войны»?
Не исключено, что такого рода «теоретические» задачки по арифметике могут оказаться сложноватыми «частоцитируемому» профессору «лучшего экономического вуза».
Поэтому перейдем к задачкам попроще.
2. Спад производства «в разгар катастрофы» и «после спасения от нее».
Профессор указывает, что к осени 1991 г. спад уже шел в течение года: «осенью 1991 года, когда спад производства (совершенно катастрофический) уже шёл год». При этом он отмечает, что спад производства в России в 1990 г. был значительнее, чем в США во время Великой депрессии: «какая [катастрофа. - А.И.] была крупнее? Спад производства был намного сильнее, а в 1990-м году и быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке».
Появление такой «научной» характеристики, как «сила», в применении к экономическому спаду - и само по себе и в противовес его «скорости» («а в 1990-м году и быстрее») - следует признать еще одним терминологическим открытием, существенно расширяющим наши представления о возможностях творчества в экономической науке и заслуживающим особенного поощрения в виде дополнительного повышения авторского ИЦ. Однако не будем в этом вопросе слишком придирчивыми. Что, однако не может не привлечь общественного внимания, так это то, что экономический профессор, похоже, не догадывается, что спад производства в России к осени 1991 г. шел уже не год, а два года подряд. И это, конечно, является ярким свидетельством уровня его информированности.
Темпы роста (спада) производства, предложенные в качестве критерия «экономической катастрофичности», традиционно измеряются показателем ВВП. Статистика информирует нас, что в 1990 г. темп снижения ВВП всего СССР составил 2,3%, темп снижения ВВП России - 2,1%. Сжалимся над автором - сделаем допущение, что в процитированном выше диалоге он просто описАлся и перепутал 1990 г. с 1991 г. - «шел в комнату, попал в другую» - имел в виду «1991-й год», а рука сама вывела: «1990-й» - с профессорами, как известно, и не такое случается.
Так вот, в 1991 году, напоминает нам статслужба, спад российского ВВП был больше («сильнее», «быстрее», «глубже»), чем в 1990 г., и составил 5%. Вне всякого сомнения, сокращение производства на 5% было заметным, это был серьезный кризис. Однако утверждать, что такой темп сокращения ВВП может произвести слишком сильное впечатление на человека, хотя бы немного знакомого с экономической историей человечества, было бы некоторым преувеличением.
Тем более, что и в истории нашей собственной страны случались экономические катаклизмы и посерьезнее. Даже в годы, непосредственно последовавшие за «разгаром экономической катастрофы», спад российского ВВП происходил заметно быстрее, чем в 1990-91 гг.: в 1992 г. ВВП упал на 14,5%, в 1993 г. - на 8,7%, в 1994 г. - на 12,7%, в 1998 г. - на 5,3%. В целом же за 1992-98 гг. российский ВВП сократился на 39,5% по сравнению с 7% в 1990-91 гг. Так что же оказалось экономической катастрофой на самом деле - постепенное снижение объемов производства в 1990-91 гг. или же его обвал в 1992-98 гг., когда «лечением» российского экономического больного занималась «уникальная команда министров-реформаторов»?
Тем не менее профессор все же настаивает, что российский спад происходил «быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке». Посмотрим, что же было в США. Сокращение ВВП там по годам было следующим:
1930 г. - падение на 8,6%,
1931 г. - падение на 6,5%,
1932 г. - падение на 13,1%,
1933 г. - падение на 1,3%.
Иными словами, в трех годах из четырех лет Великой депрессии (за исключением 1933 г.) темпы экономического спада в США были более значительными, чем в России в 1990-м и в 1991-м годах, которые были объявлены «разгаром крупнейшей экономической катастрофы в ХХ веке в мирное время».
Что же получается?
Профессор, увлеченный слежением за персональным ИЦ, не уследил за динамикой роста (спада) в своей собственной стране, а также за темпами роста ВВП США во время самого изученного эпизода мировой экономической истории ХХ века? Или же он никогда о них и не знал?
Вообще же сам принцип, в соответствии с которым за пределами собственной страны и еще, возможно, США ничего стоящего внимания и не может происходить (а какая была крупнее? Спад производства был намного... быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке»), дает некоторое представление и о подходах автора и о широте его кругозора.
Составление полного списка стран-лет, в каждом из которых ВВП снижался на 5% и более, оказалось делом непростым. Оказалось, что число таких случаев получается впечатляющим - не менее 878 (рассчитано по данным А.Мэддисона). Если же вычесть из этой цифры все случаи сокращения ВВП в годы Первой и Второй мировых войн (независимо от того, участвовала ли страна в военных действиях или нет), а также в первые послевоенные годы, т.е. соответственно в 1919 г. и в 1946 г., а также во время других войн - как межгосударственных, так и гражданских, то оказывается, что число случаев стран-лет, когда ВВП в мирное время сокращался на 5% и больше, превышает 600! Иными словами, т.н. «крупнейшая экономическая катастрофа 1991 года в России» уступает по темпам спада производства по крайней мере шестистам случаев более тяжелых экономических катаклизмов, произошедших в мире в ХХ веке! Ничего не скажешь - поразительная информированность.
В качестве грантового элемента научного «плана Маршала» профессору, сильно озабоченному цитированием «в реферируемых журналах», для его будущих лекций об экономических катастрофах в мирное время подготовлен краткий список некоторых стран с сокращением ВВП в течение одного года более, чем на 5% (как это было в России в разгар профессорской экономической катастрофы):
Филиппины в 1904 г. - 13,9%
Тайвань в 1905 г. - 17,0%
США в 1908 г. - 8,2%
Уругвай в 1920 г. - 12,8%
Канада в 1921 г. - 10,8%
Германия в 1923 г. - 16,9%
Сальвадор в 1927 г. - 12,1%
Австралия в 1930 г. - 9,5%
Чили в 1931 г. - 21,2%
Мексика в 1932 г. - 15,0%
Коста-Рика в 1934 г. - 11,8%
Никарагуа в 1936 г. - 20,4%
Малайзия в 1937 г. - 9,6%
Куба в 1938 г. - 22,5%
Парагвай в 1947 г. - 13,1%
Новая Зеландия в 1948 г. - 9,9%
Гонконг в 1951 г. - 6,8%
Китай в 1961 г. - 17,3%
Нигер в 1973 г. - 17,0%
Сомали в 1974 г. - 20,4%
Габон в 1978 г. - 27,5%
Кувейт в 1980 г. - 20,4%
Сан-Томе в 1981 г. - 27,5%
Катар в 1982 г. - 18,9%
Перу в 1983 г. - 13,4%
ОАЭ в 1986 г. - 21,2%
Болгария, Румыния в 1990 г. - 10,9%
Албания в 1991 г. - 28,0%
Латвия в 1992 г. - 32,1%
Литва в 1993 г. - 16,2%
Украина в 1994 г. - 22,9%
Беларусь в 1995 г. - 10,4%
Северная Корея в 1996 - 17,3%
Туркменистан в 1997 г. - 11,4%
Индонезия в 1998 г. - 13,4%
Габон в 1999 г. - 17,0%
Эквадор в 2000 г. - 14,7%
На этом можно было бы и подвести черту под кратким комментарием на тему интенсивно навязываемого российской общественности мифа о «крупнейшей экономической катастрофе в мирное время», якобы случившейся в нашей стране в 1991 г.
Но к этому можно добавить, пожалуй, еще одно соображение. Случившаяся на наших глазах история ценна не только тем, что демонстрирует уровень компетентности некоторых популярных комментаторов, что, строго говоря, новостью не является. Анекдот сей полезен также напоминанием о том, что часто первыми жертвами популярного мифотворчества становятся сами мифотворцы, настолько глубоко вошедшие в свою роль сказочников, увлеченно рассказывающих публике придуманные ими басни, что со временем они сами утрачивают способность различать реальность и созданные их воображением и воображением их коллег фантазии.
Разговор, рекомендованный мне для знакомства, оказался посвященным российским событиям 20-летней давности. Перед тем, как отстучать по клавиатуре ритуальное: «двадцать лет назад он был одним из тех, кто спас страну» профессор РЭШ задал разговору высокую планку:
« Реформаторы... стали министрами в разгар самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке».
Потрясенный этим научным открытием, vvagr изумленно переспросил:
«" в разгар самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке"...?»
На что получил строгий «научный» ответ:
« Во-первых, да. Во-вторых, а какая была крупнее? Спад производства был намного сильнее, а в 1990-м году и быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке».
Видимо, также впечатленный масштабным откровением от экономического гуру, alexandre_putt
не смог удержаться от жесткого комментария:
«" Они стали министрами в разгар самой крупной экономической катастрофы".
Вернее, они сотворили эту катастрофу своими неумелыми (или весьма умелыми) действиями. И место им - не в лектории, а на скамье подсудимых. Надеюсь, они до этого ещё доживут. Дай им бог здоровья!»
Профессор, естественно, выступил на защиту «министров-реформаторов» с ответом, исключающим возможность интерпретации его слов в качестве нелепой оговорки или случайной ошибки:
« О чём Вы говорите? Они стали министрами осенью 1991 года, когда спад производства (совершенно катастрофический) уже шёл год, а цены выросли в три раза. (Напоминаю арифметику: если цены сначала выросли в 3 раза, а потом ещё в 30 раз, то вы в первом эпизоде потеряли вдвое больше того, что у вас было, чем во втором.) Какое отношение они могут (хотя бы теоретически) иметь к началу катастрофы?»
Соглашусь с теми, кто полагает, что не стоит (как правило) тратить время и силы на опровержение каждой глупости, пусть и исходящей от именитых профессоров. Вряд ли убедила бы меня в необходимости такого комментария даже забота о неокрепших студенческих умах, подвергающихся в некоторых вузах систематической порче в ежедневном режиме и в особенно циничной форме. Планида студента, увы, тяжела - любым глупостям, вещаемым с профессорской кафедры, приходится внимать как божественному откровению. Даже не столько выдающаяся плодовитость популярность профессора заставила меня откликнуться, сколько тема: объявление инициативным популяризатором условий, в которых осенью 1991 г. появилось новое российское правительство, разгаром самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке.
Согласитесь, что экстремальные оценки для того и даются, чтобы привлечь к ним общественное внимание. Следует признать: эксперимент удался. Внимание оказалось привлечено.
Читатели этого блога уже имели уже возможность убедиться в, скажем мягко, мифологическом (любители других стилей могут выбрать по своему вкусу и другие характеристики - пропагандистском, искаженном, фальшивом, лживом) характере интерпретациии многих важных событий в истории последних двух десятилетий нашей страны, включая мифы об «угрозе голода», о «долговой катастрофе», о «либерализации цен», о назначении Геращенко и т.д. Благодаря усилиям «автора с высоким значением индекса цитирования (ИЦ)» теперь очередь дошла и до мифа о «разгаре самой крупной экономической катастрофы в мирное время в ХХ веке».
1. Инфляция и сбережения «в разгар катастрофы» и «после спасения от нее».
Для начала воспользуемся «арифметикой», рекомендованной нам профессором, в применении к инфляции, сложившейся к началу ноября 1991 г. За 10 месяцев 1991 г. индекс потребительских цен вырос на 121,9%, или в 2,2 раза. «Округление» цифры «2,2 раза» до «3 раз», предложенное видным ученым, следует отнести к выдающимся открытиям в сфере арифметики и заслуживает, как минимум, удвоения ИЦ для его автора.
При этом следует обратить внимание на то, что средства граждан и предприятий на счетах в банковской системе за те же 10 месяцев в номинальном выражении выросли на 96%. Несложные расчеты показывают, что в итоге покупательная способность всех сбережений в банковской системе (с учетом их роста за эти месяцы 1991 г.) снизилась на 11,7% (= 196,0 : 221,9 * 100 - 100).
С начала ноября 1991 г. по декабрь 1992 г. (время действия первого «гайдаровского правительства») потребительские цены кумулятивно выросли в 31,5 раза, оптовые цены - более чем в 68 раз. «Округление» величин «31,5 раза» и «68 раз» до «30 раз» заслуживает также признания в качестве еще одного арифметического открытия и, пожалуй, утроения авторского ИЦ.
Однако сбережения населения в ноябре 1991 г. - декабре 1992 г. тоже не стояли на месте. В номинальном выражении они выросли почти в 8 раз (более точно - в 7,97 раза). Несложные подсчеты показывают, что если воспользоваться даже ИПЦ (а не индексом оптовых цен), то покупательная способность депозитов граждан и предприятий за эти 14 месяцев упала на 74,7% (= 7,97 : 31,5 * 100 - 100).
Для аккуратности производимых расчетов не стоит забывать, что инфляция, созданная безответственной макроэкономической политикой 1992 г., не завершилась в декабре 1992 г., а продолжалась и в 1993 г., причем с учетом господствовавших тогда лагов между денежной эмиссией и ростом цен в течение еще, минимум, 6 месяцев. Продолжали расти и номинальные вклады граждан. Так что к июню 1993 г. покупательная способность всех сбержений населения и предприятий, оказавшихся в российской банковской системе, упала на 83,6% от своего уровня в октябре 1991 г.
При этом сейчас мы не затрагиваем вопросы резко усилившейся дифференциации сбережений, в результате которой в наиболее выигрышном положении оказались представители аграрного, оборонного, топливного, внешнеторгового лобби, получившие колоссальные финансовые средства в качестве кредитных ресурсов и напрямую из госбюджета. У тех же, кто не оказался среди получателей государственых ресурсов, сбережения сократились, естественно, в большей степени, чем упомянутые выше 84%.
Как бы то ни было, сбережения в банковской системе за 10 месяцев 1991 г. потеряли примерно 12% своей покупательной способности по ее состоянию на декабрь 1990 г. Затем то, что от них осталось к октябрю 1991 г., совместно с тем, что к ним прибавилось в течение последующих 14 месяцев (ноябрь 1991 г. - декабрь 1992 г.), потеряло еще почти 75% покупательной способности к декабрю 1992 г. (к июню 1993 г. - почти 84%).
Теперь настало время предложить именитому экономическому профессору небольшую задачку по столь любимой им арифметике: рассчитать удельные веса потерь покупательной способности сбережений российских граждан в течение двух временных периодов: в январе - октябре 1991 г. и ноябре 1991 г. - декабре 1992 г. (вариант: в ноябре 1991 г. - июне 1993 г.).
В качестве подсказки можно предложить информацию об индексах роста потребительских цен и номинальных сбережений в декабре 1990 г. - декабре 1992 г. (69,9 и 15,6 раза соответственно) и в декабре 1990 г. - июне 1993 г. (221,4 и 32,1 раза соответственно). То есть покупательная способность всех сбережений (включая и их постепенный прирост) с декабря 1990 г. по декабрь 1992 г. упала на 77,6%, а с декабря 1990 г. по июнь 1993 г. - на 85,5%.
Если при совершении предлагаемых арифметических действий не будет совершено новых «округлений» и других открытий, заслуживающих быть отмеченными дополнительным повышением авторского ИЦ, то полученные результаты будут выглядеть следующим образом. Из общего объема суммарных потерь сбережений в течение 1991-92 годов примерно 15% приходится на период января-октября 1991 г. и примерно 85% - на период с ноября 1991 г. по декабрь 1992 г.
Теперь профессору остается ответить лишь на вопрос, оставленный на «арифметический десерт»: какая часть сокращения покупательной способности сбережений населения произошла в результате «крупнейшей экономической катастрофой 1991 г.», а какая - в результате «героических усилий гениального реформатора по спасению страны от голода, распада и гражданской войны»?
Не исключено, что такого рода «теоретические» задачки по арифметике могут оказаться сложноватыми «частоцитируемому» профессору «лучшего экономического вуза».
Поэтому перейдем к задачкам попроще.
2. Спад производства «в разгар катастрофы» и «после спасения от нее».
Профессор указывает, что к осени 1991 г. спад уже шел в течение года: «осенью 1991 года, когда спад производства (совершенно катастрофический) уже шёл год». При этом он отмечает, что спад производства в России в 1990 г. был значительнее, чем в США во время Великой депрессии: «какая [катастрофа. - А.И.] была крупнее? Спад производства был намного сильнее, а в 1990-м году и быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке».
Появление такой «научной» характеристики, как «сила», в применении к экономическому спаду - и само по себе и в противовес его «скорости» («а в 1990-м году и быстрее») - следует признать еще одним терминологическим открытием, существенно расширяющим наши представления о возможностях творчества в экономической науке и заслуживающим особенного поощрения в виде дополнительного повышения авторского ИЦ. Однако не будем в этом вопросе слишком придирчивыми. Что, однако не может не привлечь общественного внимания, так это то, что экономический профессор, похоже, не догадывается, что спад производства в России к осени 1991 г. шел уже не год, а два года подряд. И это, конечно, является ярким свидетельством уровня его информированности.
Темпы роста (спада) производства, предложенные в качестве критерия «экономической катастрофичности», традиционно измеряются показателем ВВП. Статистика информирует нас, что в 1990 г. темп снижения ВВП всего СССР составил 2,3%, темп снижения ВВП России - 2,1%. Сжалимся над автором - сделаем допущение, что в процитированном выше диалоге он просто описАлся и перепутал 1990 г. с 1991 г. - «шел в комнату, попал в другую» - имел в виду «1991-й год», а рука сама вывела: «1990-й» - с профессорами, как известно, и не такое случается.
Так вот, в 1991 году, напоминает нам статслужба, спад российского ВВП был больше («сильнее», «быстрее», «глубже»), чем в 1990 г., и составил 5%. Вне всякого сомнения, сокращение производства на 5% было заметным, это был серьезный кризис. Однако утверждать, что такой темп сокращения ВВП может произвести слишком сильное впечатление на человека, хотя бы немного знакомого с экономической историей человечества, было бы некоторым преувеличением.
Тем более, что и в истории нашей собственной страны случались экономические катаклизмы и посерьезнее. Даже в годы, непосредственно последовавшие за «разгаром экономической катастрофы», спад российского ВВП происходил заметно быстрее, чем в 1990-91 гг.: в 1992 г. ВВП упал на 14,5%, в 1993 г. - на 8,7%, в 1994 г. - на 12,7%, в 1998 г. - на 5,3%. В целом же за 1992-98 гг. российский ВВП сократился на 39,5% по сравнению с 7% в 1990-91 гг. Так что же оказалось экономической катастрофой на самом деле - постепенное снижение объемов производства в 1990-91 гг. или же его обвал в 1992-98 гг., когда «лечением» российского экономического больного занималась «уникальная команда министров-реформаторов»?
Тем не менее профессор все же настаивает, что российский спад происходил «быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке». Посмотрим, что же было в США. Сокращение ВВП там по годам было следующим:
1930 г. - падение на 8,6%,
1931 г. - падение на 6,5%,
1932 г. - падение на 13,1%,
1933 г. - падение на 1,3%.
Иными словами, в трех годах из четырех лет Великой депрессии (за исключением 1933 г.) темпы экономического спада в США были более значительными, чем в России в 1990-м и в 1991-м годах, которые были объявлены «разгаром крупнейшей экономической катастрофы в ХХ веке в мирное время».
Что же получается?
Профессор, увлеченный слежением за персональным ИЦ, не уследил за динамикой роста (спада) в своей собственной стране, а также за темпами роста ВВП США во время самого изученного эпизода мировой экономической истории ХХ века? Или же он никогда о них и не знал?
Вообще же сам принцип, в соответствии с которым за пределами собственной страны и еще, возможно, США ничего стоящего внимания и не может происходить (а какая была крупнее? Спад производства был намного... быстрее, чем во время Великой депрессии в Америке»), дает некоторое представление и о подходах автора и о широте его кругозора.
Составление полного списка стран-лет, в каждом из которых ВВП снижался на 5% и более, оказалось делом непростым. Оказалось, что число таких случаев получается впечатляющим - не менее 878 (рассчитано по данным А.Мэддисона). Если же вычесть из этой цифры все случаи сокращения ВВП в годы Первой и Второй мировых войн (независимо от того, участвовала ли страна в военных действиях или нет), а также в первые послевоенные годы, т.е. соответственно в 1919 г. и в 1946 г., а также во время других войн - как межгосударственных, так и гражданских, то оказывается, что число случаев стран-лет, когда ВВП в мирное время сокращался на 5% и больше, превышает 600! Иными словами, т.н. «крупнейшая экономическая катастрофа 1991 года в России» уступает по темпам спада производства по крайней мере шестистам случаев более тяжелых экономических катаклизмов, произошедших в мире в ХХ веке! Ничего не скажешь - поразительная информированность.
В качестве грантового элемента научного «плана Маршала» профессору, сильно озабоченному цитированием «в реферируемых журналах», для его будущих лекций об экономических катастрофах в мирное время подготовлен краткий список некоторых стран с сокращением ВВП в течение одного года более, чем на 5% (как это было в России в разгар профессорской экономической катастрофы):
Филиппины в 1904 г. - 13,9%
Тайвань в 1905 г. - 17,0%
США в 1908 г. - 8,2%
Уругвай в 1920 г. - 12,8%
Канада в 1921 г. - 10,8%
Германия в 1923 г. - 16,9%
Сальвадор в 1927 г. - 12,1%
Австралия в 1930 г. - 9,5%
Чили в 1931 г. - 21,2%
Мексика в 1932 г. - 15,0%
Коста-Рика в 1934 г. - 11,8%
Никарагуа в 1936 г. - 20,4%
Малайзия в 1937 г. - 9,6%
Куба в 1938 г. - 22,5%
Парагвай в 1947 г. - 13,1%
Новая Зеландия в 1948 г. - 9,9%
Гонконг в 1951 г. - 6,8%
Китай в 1961 г. - 17,3%
Нигер в 1973 г. - 17,0%
Сомали в 1974 г. - 20,4%
Габон в 1978 г. - 27,5%
Кувейт в 1980 г. - 20,4%
Сан-Томе в 1981 г. - 27,5%
Катар в 1982 г. - 18,9%
Перу в 1983 г. - 13,4%
ОАЭ в 1986 г. - 21,2%
Болгария, Румыния в 1990 г. - 10,9%
Албания в 1991 г. - 28,0%
Латвия в 1992 г. - 32,1%
Литва в 1993 г. - 16,2%
Украина в 1994 г. - 22,9%
Беларусь в 1995 г. - 10,4%
Северная Корея в 1996 - 17,3%
Туркменистан в 1997 г. - 11,4%
Индонезия в 1998 г. - 13,4%
Габон в 1999 г. - 17,0%
Эквадор в 2000 г. - 14,7%
На этом можно было бы и подвести черту под кратким комментарием на тему интенсивно навязываемого российской общественности мифа о «крупнейшей экономической катастрофе в мирное время», якобы случившейся в нашей стране в 1991 г.
Но к этому можно добавить, пожалуй, еще одно соображение. Случившаяся на наших глазах история ценна не только тем, что демонстрирует уровень компетентности некоторых популярных комментаторов, что, строго говоря, новостью не является. Анекдот сей полезен также напоминанием о том, что часто первыми жертвами популярного мифотворчества становятся сами мифотворцы, настолько глубоко вошедшие в свою роль сказочников, увлеченно рассказывающих публике придуманные ими басни, что со временем они сами утрачивают способность различать реальность и созданные их воображением и воображением их коллег фантазии.