(no subject)
Итак, история первая:
Это случилось поздней весной, в лесу. Майское солнце прогрело воздух, по ночам можно было спать без палатки и я решил пойти выгуляться. От дома уехал далеко - почти сутки добирался, уже поздним вечером в сумерках раскатал палатку на обнаруженном сухом пятачке земли, разделся, закатался в спальник, накрылся палаткой и уснул.
Проснулся оттого, что рядом кто-то разговаривал. Прислушавшись, я понял, что это туристы и меня они не видят. Молодой мужик клерковского вида, жена и четырёх-пяти летняя дочка. Решив выяснить, что они здесь делают, я выскользнул из спальника и подхватив перевязь, пошёл за ними; подслушал много интересного: например, они заблудились. Теоретически, можно было пойти прямо на север или на юг и выйти либо к посёлку N, либо к дороге в посёлок NN. Но тащить ребёнка через болота родители не решились - рошли по ручью, вниз. Из обмолвок, я догадался и уверился, что никто не знает, куда они поехали, и искать их начнут только через месяц.
На секунду всё мигнуло и мир изменился.
Добыча сама пришла в руки - мужика тихо резануть, когда пойдёт посрать, бабу аккуратно, чтоб не попортить глушануть, и можно месяц её пользовать. Детёныша... При мысли о пятилетней девочке у меня всё встало дыбом. Беззащитное, писклявое, хрупкое. Нож и топор в руках стали горячими и тяжёлыми, хотелось крови, чтобы кричали, закрывались руками и насиловать, рвать, мучать, истязать. Будет хорошо, если баба услышит и попытается сбежать, кайф её догонять, а детёныш никуда не денется.
Я пробирался как зверь через кусты и валежник, ни одна ветка ни захрустела, босые пальцы ног впивались в мох, член, чтобы не мешал, пришлось подвязать. Парочка бродила, неуклюже обустраивая лагерь, скоро загорится костёр и тогда мой запах перебьёт дымом. Я полулежал за деревом, прислушиваясь и дожидаясь, когда мои жертвы полностью расслабятся. Оружия я не видел, но зачем рисковать.
Через час меня дёрнуло - посмотрев, я встал и начал пробираться через подлесок - мужик уходил рубить дрова метрах в стах, его будет слышно, я успею отыметь бабу, прежде чем он вернётся, посмотрю на него, когда он её найдёт и убью медленно. В глотке было сухо, хотелось выпить крови. Последнему броску мешал толстый ствол поваленного дуба. Обходить - долго, я приник к нему и начал карапкаться, как кошка, быстро, ловко. Выглянув, наткнулся на взгляд. Метрах в пяти стоял детёныш, рассматривал меня и молчал. Долгую, очень долгую секунду она искала что-то в моих глазах, а потом не просто заорала, а взорвалась как сирена, от визга у меня выступили слёзы, в голове загудело. Убегая, я понял, что её надо было убить сразу. Распороть от паха до горла, разом. И съесть сердце зверёныша живым.
Когда в ушах перестало гудеть, я вернулся; туристов не было, они пошли через болота напрямик, и искать их следы было безсмысленно. В голове от напряжения стучало, я посмотрел вверх и завыл. Сорвав глотку, дрочил полчаса, потом забрался в ручей. После ледяной воды мне наконец полегчало - желание искусать себя за неудачу прошло.
Чтобы снова стать собой у меня ушло неполные две недели, но с тех пор, когда меня спрашивают про каннибализм и предваряющие его действия, я или молчу или вру.
Это случилось поздней весной, в лесу. Майское солнце прогрело воздух, по ночам можно было спать без палатки и я решил пойти выгуляться. От дома уехал далеко - почти сутки добирался, уже поздним вечером в сумерках раскатал палатку на обнаруженном сухом пятачке земли, разделся, закатался в спальник, накрылся палаткой и уснул.
Проснулся оттого, что рядом кто-то разговаривал. Прислушавшись, я понял, что это туристы и меня они не видят. Молодой мужик клерковского вида, жена и четырёх-пяти летняя дочка. Решив выяснить, что они здесь делают, я выскользнул из спальника и подхватив перевязь, пошёл за ними; подслушал много интересного: например, они заблудились. Теоретически, можно было пойти прямо на север или на юг и выйти либо к посёлку N, либо к дороге в посёлок NN. Но тащить ребёнка через болота родители не решились - рошли по ручью, вниз. Из обмолвок, я догадался и уверился, что никто не знает, куда они поехали, и искать их начнут только через месяц.
На секунду всё мигнуло и мир изменился.
Добыча сама пришла в руки - мужика тихо резануть, когда пойдёт посрать, бабу аккуратно, чтоб не попортить глушануть, и можно месяц её пользовать. Детёныша... При мысли о пятилетней девочке у меня всё встало дыбом. Беззащитное, писклявое, хрупкое. Нож и топор в руках стали горячими и тяжёлыми, хотелось крови, чтобы кричали, закрывались руками и насиловать, рвать, мучать, истязать. Будет хорошо, если баба услышит и попытается сбежать, кайф её догонять, а детёныш никуда не денется.
Я пробирался как зверь через кусты и валежник, ни одна ветка ни захрустела, босые пальцы ног впивались в мох, член, чтобы не мешал, пришлось подвязать. Парочка бродила, неуклюже обустраивая лагерь, скоро загорится костёр и тогда мой запах перебьёт дымом. Я полулежал за деревом, прислушиваясь и дожидаясь, когда мои жертвы полностью расслабятся. Оружия я не видел, но зачем рисковать.
Через час меня дёрнуло - посмотрев, я встал и начал пробираться через подлесок - мужик уходил рубить дрова метрах в стах, его будет слышно, я успею отыметь бабу, прежде чем он вернётся, посмотрю на него, когда он её найдёт и убью медленно. В глотке было сухо, хотелось выпить крови. Последнему броску мешал толстый ствол поваленного дуба. Обходить - долго, я приник к нему и начал карапкаться, как кошка, быстро, ловко. Выглянув, наткнулся на взгляд. Метрах в пяти стоял детёныш, рассматривал меня и молчал. Долгую, очень долгую секунду она искала что-то в моих глазах, а потом не просто заорала, а взорвалась как сирена, от визга у меня выступили слёзы, в голове загудело. Убегая, я понял, что её надо было убить сразу. Распороть от паха до горла, разом. И съесть сердце зверёныша живым.
Когда в ушах перестало гудеть, я вернулся; туристов не было, они пошли через болота напрямик, и искать их следы было безсмысленно. В голове от напряжения стучало, я посмотрел вверх и завыл. Сорвав глотку, дрочил полчаса, потом забрался в ручей. После ледяной воды мне наконец полегчало - желание искусать себя за неудачу прошло.
Чтобы снова стать собой у меня ушло неполные две недели, но с тех пор, когда меня спрашивают про каннибализм и предваряющие его действия, я или молчу или вру.