Два СССР, может, и больше... Детство, отрочество... старость... 6
Школьные годы чудесные, ученье - свет...
1947 год. Начальная школа №3. Первая учительница Клавдия Алексеевна Шелепанова. Вероятно, ровесница наших мам.
Скромная, спокойная. Очень терпеливая. Вспоминаю первоклассников...
В одном доме на углу Октябрьской и Первомайской, в одном коридоре жили судья Журавлев и знаменитый в городе бандит
Мячков, которого сосед надолго лишил свободы. В наш класс попали младший Мячков и сын судьи Олег. За одной партой
сидели братья Яксоны. Ни мы, ни учительница не могли их различить. Они менялись местами за партой, на выходах
к доске... Безалаберные, игривые, они остались на второй, а потом и на третий год... Задиристый, драчливый Олег Михайлов,
Цацок. Дети офицеров и работниц военной базы Андреев, Васильева, Жуков, Синяков. Более воспитанные сын учительницы
Екатерины Федоровны Колбаневой Борис, Юра Кадров, с которым мы лежали на соседних кроватях в роддоме, росший в семье
Павла Ивановича Колбанева Витя Глазунов,Толики - Шматков и Макушев, Валя Барашкова, Света Кузьмина, Аня Осмакова, Люда Трощенкова... Дети войны - у некоторых жестоко пострадала
психика. На их глазах горели дома, погибали родители, приживались у родственников. Забитый мальчик Сима - стеснялся
даже попроситься в туалет, писал в штанишки на проймах. Русские, латыши, эстонцы, еврей, татарка... Ребята очень разные по
способностям и навыкам.Огромное терпение, мастерство требовалось, чтобы найти золотую середину, не обойти вниманием
каждого, защитить слабого, утишить задиру, примирить в ссоре...
Учились у Клавдии Алексеевны потом и мои друзья Виктор Смирнов-Кожевников, а за ним и Витя Кадров...
Большинство из нас оказалось вместе и в пятом классе первой средней школы. Теперь учителей много. Первый классный
руководитель - Таисия Михайловна Веселова. Веселая, компанейская, сразу ребят расположила к себе. Уроки математики
вела живо, доходчиво, интересные внеклассные мероприятия. Взимная охотная к ним подготовка, предложения с обеих
сторон... Недолго длилось счастье. Заболела любимая учительница. Несколько раз мы навещали ее дома. Таисия Михайловна
не унывала. Мы надеялись на выздоровление. Увы, болезнь оказалась неизлечимой.
Лебедева. Не помню имени, отчества. В пятом классе преподавала английский. Приехала из города Горького. Знаменитый
тогда центр конькобежного спорта, первый разряд у Лебедевой был. Оказалась строгой учительницей. С первого урока ребята
поняли; девушка серьезная, лучше не нарываться. Знаний английского, полученных от нее в пятом классе, мне хватило, чтобы
сдавать вступительный экзамен в университете. А она на вечере встречи познакомилась с выпускником, потом вышла замуж
и уехала из Торопца. А нам дальше с англичанками не везло. Попадались девицы нервные, плаксивые. Чуть что, бежали к
директору жаловаться. Случалось, и на урок приходили с заплаканными глазами из-за каких-то личных неудач. Долго не
задерживались, увольнялись, уезжали.
Коньки любили в Торопце. Чуть окрепнет лед у берегов озера, на прудах, на разливах Уклеенки, мальчишек радостный народ
коньками звучно режет лед. Катались и взрослые. Ребята с улиц, примыкавших к озеру, увлеаклись хоккеем с мячом. Готовились
с осени. Мы, с Красного вала, ходили в лес, искали и подрубали кривые елочки, березки для клюшек. До появления льда играли
в хоккей на траве. Озеро заносило снегом. Чистили каток. После снегопадов, метелей как-то надоедало поддерживать порядок.
Как-то в декабре выпало два выходных - воскресенье и День Конституции. В первый сильная оттепель - выпавший снег в кашу
превратился. Скребли, возили-возили эту жижу, о она с бортов снова растекалась. Бросили, ладно, завтра доделаем. А ночью
сильный мороз. На катке валики, гребешки, бугорки. Не исправишь, а чистить новое место для катка в глубоком снегу хлопотно.
Начинали кататься на улицах. Снег утоптан, а, когда после оттепели дороги и тропинки заледенеют, совсем замечательно.
За углом подкарауливали грузовики, крючком зацепишься - и понесся. А с Привалья! С самого верха длинный и крутой спуск
к Набережной улице, от нее заледеневшая тропа через заливчик. После сильного мороза с тропы можно было соскользнуть
на чистый лед у Лисьего острова.
Спортивным бегом на коньках у нас не занимались. И почти все мы крепили их к валенкам - затягивали шпагатом или прикручивали
палочкой. Ботинки с коньками - редкость и роскошь. Лебедева появлялась среди нас на настоящих беговых коньках - норвегах,
как мастер из кинохроники. Показывала правильные движения... Хотелось ей провести школьные соревнования по бегу. Озеро
уже было в глубоком снегу. Но после крепкого мороза замерзла протока вдоль Лисьего острова. Англичанка организовала бег
по прямой на 100 метров. Она с секундомером с финиша рукой подавала нам сигнал на старт. Бежали наперегонки парами...
С пятого класса изучали географию. Много ее - общая, физическая, экономическая, политическая... И разные преподаватели.
Само спокойствие - Семен Михайлович Михайлов. На войне он потерял ногу. Протез у него был хороший, кожаный, с имитацией
обуви. Заходил Семен Михайлович в класс, садился у карты, сидел обычно весь урок. Спокойно рассказывал новый материал,
спокойно выслушивал... Была у него привычка - указку направить в пупок: скажи-ка нам, Петров, что такое масштаб? или покажи-ка
нам самое крупное озеро в Европе... Кругом тогда были участники войны, труженики тыла, дети войны. Практически все учителя
воевали. А Дмитрий Иванович Бюро и Петр Алексеевич Железняков освобождали Торопец, второй был и военным комедантом
города. Вспоминать войну не принято, мало мы знали о своих учителях. Отменили денежные выплаты за награды, с улиц убрали
безногих инвалидов - собрали в резервациях. Пленные, хотя и прошедшие фильтрационные лагеря, их родственники почитались
редисками, подозрительны родные пропавших без вести. мы, детишки, в анкетах указывали, что проживали на оккупированной
территории...
Нагрузка у Семена Михайловича была огромная. Подыскивали нового географа. И он появился у нас. Отставной капитан. Грубый,
психованный. Страшноватый, но исподтишка ребятишки выводили его из себя, дразнили. Как-то он отчитывал меня, сидевшего на
предпоследней парте. Садись, сказал и отвернулся к доске. За моей спиной мяукнули. Подпрыгнул он, моментально повернулся,
схватил со стола чернильницу и со страшной силой метнул в мою сторону. Чуть промахнулся, чернильница влипла в стену...
А как солдаты терпели такого командира?! Однако вскоре его убрали из школы...
Еще преподавала Полина Петровна Кеппа. Местная пожалая эстонка, но сохранила акцент, он симпатизировал ее речь. Добродушная,
смешливая, дети ей отвечали тем же, миролюбием.
В шестом классе нас впервые на месяц отправили в колхоз. Осень 1952 года выдалась особенно дождливой, а октябрь даже
рекордным в ХХ веке (это узнал много позже). Дела на селе швах. Все на помощь. И в честь 19 сьезда ВКП(б), ставшей КПСС.
Работали в Знаменском, копали картошку. Грязь, лужи везде. У большинства из нас калоши на ботиночках, ноги вязли в почве,
промокали. Зябли и руки. Так не хотелось ковыряться в земле, выбирать картофелины... Однако побаивались надзирателя -
Николая Ивановича Дмитриева. Он только начал работать в школе. Майор запаса. При фуражке, парадной форме, на длинном
ремне поверх плаща планшет. Строгий, но спокойный. Преподавал историю. Постепенно привыкал к мирной жизни... У него
учился и Витя Кадров, любознательный паренек. Разговорились они и о Сталине, репрессиях. Как можно было вынести такое?
Ничего, Витя, поживешь, повзрослеишь - поймешь...
В следующие годы колхозу мы отдавали сентябри. Отличный довесок к летним каникулам. Погода летняя, кругом товарищи.
Работали в Знаменском, Бридине (научили волов бегать), Шейно, Косачеве ( сочинили раньше Зиновьева деревню Заебино),
Худобино (из-за шваха отправили в деревню и десятиклассников)... Отправляли нас в колхоз и на субботники-воскресники...
В шестом классе мы встретили и смерть Сталина. Мальчишки, в общем-то отнеслись спокойно, девчонки плакали. Помню
линейку. Выстроились все классы. Вдоль строя пошли директор Иван Нилович Гаврилов и парторг Николай Николаевич
Топильский. Я понимал, рассмеяться ни в коем случае нельзя. А сдержаться трудно: Иван Нилович - грудь колесом, взор
орлиный, Николай Николаевич - заметно пониже, прихрамывает, чернущие волосы, брови, лицо темное, от глаз светлые
полоски...
В 1954 году появились молоденькие учительницы из самой Москвы - Римма Дмитриевна Харламова и Ирина Александровна Флерова. Римма Дмитриевна вела алгебру и геометрию. Предметы в старших классах сложные сами по себе, уровень
подготовки разый у ребят, сказываются пропуски и небрежности - трудно наверстать упущенное в прежние годы, Авторитетом
по математике в школе был Павел Иванович Колбанев. Строгий, знающий, понимающий. К нему примеряли и других учителей.
На вид хрупкая, она с первого урока смогла овладеть классом. Немного времени прошло, стало понятно: математику знает,
умеет обьяснять, спрашивает без поблажек. И общительная. На вечерах она, стройная, легкая, улыбающаяся,лихо танцевала, подхватывала нас, мальчишек, учила кружиться в вальсе.
Ирина Александровна - фанатка литературы. У нас она ее не вела. Знакомила нас с классикой Вера Капитоновна Берестова,
старый опытный педагог, рассказывала нам о вечерах Маяковского, на которых она бывала. Спокойная, но как-то я вывел ее
из себя. Вычитал из книжек, что Толстой неправильно изобразил Кутузова в "Войне и мире". Начал спорить с Капитоновной.
Она обьясняла, я не унимался, пока она не скомандовала: выйди из класса! А вот в десятом классе Флерова вела у нас
психологию. Мне нравилось, что она старалась учебный материал связать с сиюминутными событиями в стране и мире.
Делала обзоры новинок из литературных журналов, обсуждали новое явление - стиляг... Как-то мы писали на уроке психологии
сочинение о культе личности Сталина. Прошел ХХ сьезд, а летом было опубликовано постановление ЦК о культе вождя...
Вообще-то, перемены начались практически через несколько дней после смерти Сталина... Прекратили дело врачей,
репрессии, появились индийские и итальянские фильмы, начали переиздавать Олешу, Петрова и Ильфа, Зощенко, Бунина,
Достоевского, молодые писатели хотели правды... Переводы современных английских, американских, немецких авторов. Политика мирного сосуществования. Подготовка к фестивалю в Москве. В нашей школе собирали по рублю для делегации
из Сьерра- Леоне... Ирина Александровна проводила многочисленные мероприятия, связанные с литературах, в классах и
общешкольные...
Современным, стильным человеком появился в школе учитель физкультуры Юрий Кузьмич Альес. В Торопце было массовое
увлечение футболом, волейболом, городские команды отличались в областных соревнованиях. С годами увлечение слабело.
С приходом Юрия Кузьмича в школе начали культивировать баскетбол. С Альесом мы ездили и на первенство области. Рядом
с великолукскими выглядели бледно. За одну из великолукских школ играл Олег Бородин, через несколько лет стал одним из
выдающихся советских баскетболистов... Несколько лет уроки физкультуры вел у нас Анатолий Николаевич Новиков - старый
кадр, участник первой советской спартакиады в 1928 году. Хочется вспомнить Якова Трофимовича Блоху, цыгана, офицера,
участника освобождения Торопца в 1942 году. Когда болел Новиков, он приходил к нам из второй школы. Живые,
разнообразные уроки. Научил нас цыганнской борьбе, и она нам понравилась. Можно Якова Трофимовича назвать и
любимцем города. Жизнерадостный, доброжелательный он участвовал почти во всех культурных и спортивных
мероприятиях, зажигал бодростью, весельем... и много позднее, приезжая в отпуск, слышал, читал в газете, встречал
на улице - замечательный старик, жизнелюб... До последнх дней он оставался опорой художественной самодеятельности
учителей города...
С ботаникой нас знакомила Муза Михайловна Мелихова, опытный солидный преподаватель. Муж у нее работал
в райкоме партии. Демократичные мужики в райкоме и исполкоме. Некоторые играли за город в футбол и волейбол.
Сын Юра Мелихов на несколько классов старше меня. Но летом на пляже оказывались в одной компанию. Потом
в нашу компанию попадали и дети начальников, присланных из Великих Лук на укрепление районных кадров.
Вспомнил, чтобы отметить: ребята были начитанные, культурнее нас...
Три последних школьных года нашим классом руководила Евгения Георгиевна Доброскок. Преподавала она историю,
вспоминала, что среди ее учителей был и Евгений Тарле. Однако нам преподносила историю строго в рамках учебника.
Скучновато. Изредка, бывает, анекдот расскажет... Классные собрания на разные темы, политинформации. Как-то она
оставила после уроков одних мальчишек, обьясняла: нехорошо девочек тискать за титечки (а у некоторых уже были
вполне полновесные)... Но вспоминается отдельная история. Оказались мы попутчиками с Валей Барашковой из
Торопца до Москвы, она работала бухгалтером в воинской части, муж в ЦСКА. И рассказала она о соседской
истории. На берегах Уклеенки. Доброскоки жили внизу, в самом начале Широко-Северной. Барашковы наверху, на
улице Пушкина. Огороды соприкасались, Уклеенку переплюнуть можно, для кур не препятствие. По весне, пока не
посажены огурцы-помидоры, кур выпускали в огород. Они перебирались и к соседям. Доброскок это не нравилось.
Поругивалась. А потом сделала решительный ход - написала в КГБ. Мол, жена предателя, надо разобраться. Отец
Вали, действительно, работал на лошади у немцев. В городе спокойно относились к этому, другие утверждали,
что он работал на партизан. Евгения Георгиевна поставила точку. И какую! Александр Барашков не просто был
связан с нашими, но его и наградили. Из КГБ приехали поздравить вдову...
С некоторыми учителями хорошие равноправные отношения сложились уже после школы. В восьмом классе
поссорился я с учителем физики Петром Яковлевичем Егоровым. Выяснял, за что мне тройка по кнтрольной.
Он обьяснил. Я по новой: с меня списали - четверка, а мне тройка. Чище написано, парировал учитель.
Продолжили перебранку. Вон из класса! - и поддал дверь ногой. Чуть замешкайся, и ручка пришлась бы мне
в поясницу... Физику я не учил, вызывал меня Петр Яковлевич два-три раза за четверть, норма, чтобы выставить
тройку... За десятый класс экзамен сдал на пятурку, в аттестат пошла четверка. После школы отношения дружеские.
Вообще-то, разница в возрасте была небольшая, в школу Егоров пришел молодым. Любил он поговорить о
жизни, о событиях в мире, о проблемах в стране... Жаль, умер рано.
В пятом классе рисование нам преподавал Петр Петрович Чистовский, тихий, культурный, дореволюционный
старичок. Наверное, его уговаривали поработать до замены. И заменил его Николай Николаевич Топильский.
На вид строгий, сумрачный, но свой среди взрослых и детей. Рисовал для украшения стен, декорации для
спектаклей. Любил музыку. Сесацией стал созданный им шумовой оркестр - ребята играли на пилах, кастрюлях,
бутылках, скалках... Приезжая в Торопец, я бывал в его квартире на улице Соловьева, а потом около бани.
Однако париться он ходил в любимую, лучшую в Торопце, - железнодорожную. Пейзаж Топильского занимал
целую стену в зале ожидания вокзала. Работы Николая Николаевича видел на выставках и у него дома. Дома
висел и портрет обнаженной жены... Увлекался он и резьбой, доводил до образа найденные в лесах и у озер
корни, суки... С ним интересно было поговорить об искусстве, литературе, да и о происходящем в стране.
Темой было и прошлое Торопца...
При нас и долгие годы после директором школы был Иван Нилович Гаврилов, Увлеченный человек. Под его
руководством построили настоящий стадион: с волейбольными и баскетбольной площадками, гимнастическими
снарядами, беговыми дорожками - круговой и стометровкой. В одном из зданий школы во время войны был
госпиталь. Чего только мы не находили при копке, перемещении земли: кости, бинты, противогазы, патроны и
даже медные монеты петровских времен...( Как тут и не вспомнить зимние сражения. В главном здании занимались
восьмые и десятые классы, в красном, первый этаж из красного кирпича, второй - деревянный, - седьмые и девятые.
В оттепель с нетерпением ждали большую перемену. Дружно ребята вываливали во двор и в бой...) Как=то Ивана
Ниловича заметили, взяли в облоно. Говорили, конторская работа ему пришлась не по душе, вернулся в школу.
Недолго его замещал Дмитрий Иванович Бюро...
За первую четверть в десятом классе мне и Ване Орлову снизили оценки за поведение. Однако это не мешало общению
со старшими. На вечере в канун годовщины Октября Ваня играл с директором в шахматы, я наблюдал. Из нашей школы
только Орлов мог соперничать с шахматистами из второй школы. Обыгрывал он Ивана Ниловича... Мое поведение
скрашивала хорошая учеба, интерес к истории, литературе... На экзамене по литературе выбрал тему о молодежи,
какой она изображена в произведениях советских писателей и как ныне рвется на целину и стройки Сибири. Думал,
написал на пятерку. Стояла четверка. Попросил у Ивана Ниловича посмотреть работу, узнать ошибки. Нельзя. Директор
только усмехнулся: что ж ты так фамильярно пишешь о Хрущеве: Никита...
При встречах в школе или на улице обменяемся мнениями, спросит, чем я занимаюсь... В середине 60-х бунтовала молодежь
во Франции, Швеции - переворачивали машины, били окна... Упрекнеть меня Иван Нилович: такой свободы хочешь, Анатолий?
1947 год. Начальная школа №3. Первая учительница Клавдия Алексеевна Шелепанова. Вероятно, ровесница наших мам.
Скромная, спокойная. Очень терпеливая. Вспоминаю первоклассников...
В одном доме на углу Октябрьской и Первомайской, в одном коридоре жили судья Журавлев и знаменитый в городе бандит
Мячков, которого сосед надолго лишил свободы. В наш класс попали младший Мячков и сын судьи Олег. За одной партой
сидели братья Яксоны. Ни мы, ни учительница не могли их различить. Они менялись местами за партой, на выходах
к доске... Безалаберные, игривые, они остались на второй, а потом и на третий год... Задиристый, драчливый Олег Михайлов,
Цацок. Дети офицеров и работниц военной базы Андреев, Васильева, Жуков, Синяков. Более воспитанные сын учительницы
Екатерины Федоровны Колбаневой Борис, Юра Кадров, с которым мы лежали на соседних кроватях в роддоме, росший в семье
Павла Ивановича Колбанева Витя Глазунов,Толики - Шматков и Макушев, Валя Барашкова, Света Кузьмина, Аня Осмакова, Люда Трощенкова... Дети войны - у некоторых жестоко пострадала
психика. На их глазах горели дома, погибали родители, приживались у родственников. Забитый мальчик Сима - стеснялся
даже попроситься в туалет, писал в штанишки на проймах. Русские, латыши, эстонцы, еврей, татарка... Ребята очень разные по
способностям и навыкам.Огромное терпение, мастерство требовалось, чтобы найти золотую середину, не обойти вниманием
каждого, защитить слабого, утишить задиру, примирить в ссоре...
Учились у Клавдии Алексеевны потом и мои друзья Виктор Смирнов-Кожевников, а за ним и Витя Кадров...
Большинство из нас оказалось вместе и в пятом классе первой средней школы. Теперь учителей много. Первый классный
руководитель - Таисия Михайловна Веселова. Веселая, компанейская, сразу ребят расположила к себе. Уроки математики
вела живо, доходчиво, интересные внеклассные мероприятия. Взимная охотная к ним подготовка, предложения с обеих
сторон... Недолго длилось счастье. Заболела любимая учительница. Несколько раз мы навещали ее дома. Таисия Михайловна
не унывала. Мы надеялись на выздоровление. Увы, болезнь оказалась неизлечимой.
Лебедева. Не помню имени, отчества. В пятом классе преподавала английский. Приехала из города Горького. Знаменитый
тогда центр конькобежного спорта, первый разряд у Лебедевой был. Оказалась строгой учительницей. С первого урока ребята
поняли; девушка серьезная, лучше не нарываться. Знаний английского, полученных от нее в пятом классе, мне хватило, чтобы
сдавать вступительный экзамен в университете. А она на вечере встречи познакомилась с выпускником, потом вышла замуж
и уехала из Торопца. А нам дальше с англичанками не везло. Попадались девицы нервные, плаксивые. Чуть что, бежали к
директору жаловаться. Случалось, и на урок приходили с заплаканными глазами из-за каких-то личных неудач. Долго не
задерживались, увольнялись, уезжали.
Коньки любили в Торопце. Чуть окрепнет лед у берегов озера, на прудах, на разливах Уклеенки, мальчишек радостный народ
коньками звучно режет лед. Катались и взрослые. Ребята с улиц, примыкавших к озеру, увлеаклись хоккеем с мячом. Готовились
с осени. Мы, с Красного вала, ходили в лес, искали и подрубали кривые елочки, березки для клюшек. До появления льда играли
в хоккей на траве. Озеро заносило снегом. Чистили каток. После снегопадов, метелей как-то надоедало поддерживать порядок.
Как-то в декабре выпало два выходных - воскресенье и День Конституции. В первый сильная оттепель - выпавший снег в кашу
превратился. Скребли, возили-возили эту жижу, о она с бортов снова растекалась. Бросили, ладно, завтра доделаем. А ночью
сильный мороз. На катке валики, гребешки, бугорки. Не исправишь, а чистить новое место для катка в глубоком снегу хлопотно.
Начинали кататься на улицах. Снег утоптан, а, когда после оттепели дороги и тропинки заледенеют, совсем замечательно.
За углом подкарауливали грузовики, крючком зацепишься - и понесся. А с Привалья! С самого верха длинный и крутой спуск
к Набережной улице, от нее заледеневшая тропа через заливчик. После сильного мороза с тропы можно было соскользнуть
на чистый лед у Лисьего острова.
Спортивным бегом на коньках у нас не занимались. И почти все мы крепили их к валенкам - затягивали шпагатом или прикручивали
палочкой. Ботинки с коньками - редкость и роскошь. Лебедева появлялась среди нас на настоящих беговых коньках - норвегах,
как мастер из кинохроники. Показывала правильные движения... Хотелось ей провести школьные соревнования по бегу. Озеро
уже было в глубоком снегу. Но после крепкого мороза замерзла протока вдоль Лисьего острова. Англичанка организовала бег
по прямой на 100 метров. Она с секундомером с финиша рукой подавала нам сигнал на старт. Бежали наперегонки парами...
С пятого класса изучали географию. Много ее - общая, физическая, экономическая, политическая... И разные преподаватели.
Само спокойствие - Семен Михайлович Михайлов. На войне он потерял ногу. Протез у него был хороший, кожаный, с имитацией
обуви. Заходил Семен Михайлович в класс, садился у карты, сидел обычно весь урок. Спокойно рассказывал новый материал,
спокойно выслушивал... Была у него привычка - указку направить в пупок: скажи-ка нам, Петров, что такое масштаб? или покажи-ка
нам самое крупное озеро в Европе... Кругом тогда были участники войны, труженики тыла, дети войны. Практически все учителя
воевали. А Дмитрий Иванович Бюро и Петр Алексеевич Железняков освобождали Торопец, второй был и военным комедантом
города. Вспоминать войну не принято, мало мы знали о своих учителях. Отменили денежные выплаты за награды, с улиц убрали
безногих инвалидов - собрали в резервациях. Пленные, хотя и прошедшие фильтрационные лагеря, их родственники почитались
редисками, подозрительны родные пропавших без вести. мы, детишки, в анкетах указывали, что проживали на оккупированной
территории...
Нагрузка у Семена Михайловича была огромная. Подыскивали нового географа. И он появился у нас. Отставной капитан. Грубый,
психованный. Страшноватый, но исподтишка ребятишки выводили его из себя, дразнили. Как-то он отчитывал меня, сидевшего на
предпоследней парте. Садись, сказал и отвернулся к доске. За моей спиной мяукнули. Подпрыгнул он, моментально повернулся,
схватил со стола чернильницу и со страшной силой метнул в мою сторону. Чуть промахнулся, чернильница влипла в стену...
А как солдаты терпели такого командира?! Однако вскоре его убрали из школы...
Еще преподавала Полина Петровна Кеппа. Местная пожалая эстонка, но сохранила акцент, он симпатизировал ее речь. Добродушная,
смешливая, дети ей отвечали тем же, миролюбием.
В шестом классе нас впервые на месяц отправили в колхоз. Осень 1952 года выдалась особенно дождливой, а октябрь даже
рекордным в ХХ веке (это узнал много позже). Дела на селе швах. Все на помощь. И в честь 19 сьезда ВКП(б), ставшей КПСС.
Работали в Знаменском, копали картошку. Грязь, лужи везде. У большинства из нас калоши на ботиночках, ноги вязли в почве,
промокали. Зябли и руки. Так не хотелось ковыряться в земле, выбирать картофелины... Однако побаивались надзирателя -
Николая Ивановича Дмитриева. Он только начал работать в школе. Майор запаса. При фуражке, парадной форме, на длинном
ремне поверх плаща планшет. Строгий, но спокойный. Преподавал историю. Постепенно привыкал к мирной жизни... У него
учился и Витя Кадров, любознательный паренек. Разговорились они и о Сталине, репрессиях. Как можно было вынести такое?
Ничего, Витя, поживешь, повзрослеишь - поймешь...
В следующие годы колхозу мы отдавали сентябри. Отличный довесок к летним каникулам. Погода летняя, кругом товарищи.
Работали в Знаменском, Бридине (научили волов бегать), Шейно, Косачеве ( сочинили раньше Зиновьева деревню Заебино),
Худобино (из-за шваха отправили в деревню и десятиклассников)... Отправляли нас в колхоз и на субботники-воскресники...
В шестом классе мы встретили и смерть Сталина. Мальчишки, в общем-то отнеслись спокойно, девчонки плакали. Помню
линейку. Выстроились все классы. Вдоль строя пошли директор Иван Нилович Гаврилов и парторг Николай Николаевич
Топильский. Я понимал, рассмеяться ни в коем случае нельзя. А сдержаться трудно: Иван Нилович - грудь колесом, взор
орлиный, Николай Николаевич - заметно пониже, прихрамывает, чернущие волосы, брови, лицо темное, от глаз светлые
полоски...
В 1954 году появились молоденькие учительницы из самой Москвы - Римма Дмитриевна Харламова и Ирина Александровна Флерова. Римма Дмитриевна вела алгебру и геометрию. Предметы в старших классах сложные сами по себе, уровень
подготовки разый у ребят, сказываются пропуски и небрежности - трудно наверстать упущенное в прежние годы, Авторитетом
по математике в школе был Павел Иванович Колбанев. Строгий, знающий, понимающий. К нему примеряли и других учителей.
На вид хрупкая, она с первого урока смогла овладеть классом. Немного времени прошло, стало понятно: математику знает,
умеет обьяснять, спрашивает без поблажек. И общительная. На вечерах она, стройная, легкая, улыбающаяся,лихо танцевала, подхватывала нас, мальчишек, учила кружиться в вальсе.
Ирина Александровна - фанатка литературы. У нас она ее не вела. Знакомила нас с классикой Вера Капитоновна Берестова,
старый опытный педагог, рассказывала нам о вечерах Маяковского, на которых она бывала. Спокойная, но как-то я вывел ее
из себя. Вычитал из книжек, что Толстой неправильно изобразил Кутузова в "Войне и мире". Начал спорить с Капитоновной.
Она обьясняла, я не унимался, пока она не скомандовала: выйди из класса! А вот в десятом классе Флерова вела у нас
психологию. Мне нравилось, что она старалась учебный материал связать с сиюминутными событиями в стране и мире.
Делала обзоры новинок из литературных журналов, обсуждали новое явление - стиляг... Как-то мы писали на уроке психологии
сочинение о культе личности Сталина. Прошел ХХ сьезд, а летом было опубликовано постановление ЦК о культе вождя...
Вообще-то, перемены начались практически через несколько дней после смерти Сталина... Прекратили дело врачей,
репрессии, появились индийские и итальянские фильмы, начали переиздавать Олешу, Петрова и Ильфа, Зощенко, Бунина,
Достоевского, молодые писатели хотели правды... Переводы современных английских, американских, немецких авторов. Политика мирного сосуществования. Подготовка к фестивалю в Москве. В нашей школе собирали по рублю для делегации
из Сьерра- Леоне... Ирина Александровна проводила многочисленные мероприятия, связанные с литературах, в классах и
общешкольные...
Современным, стильным человеком появился в школе учитель физкультуры Юрий Кузьмич Альес. В Торопце было массовое
увлечение футболом, волейболом, городские команды отличались в областных соревнованиях. С годами увлечение слабело.
С приходом Юрия Кузьмича в школе начали культивировать баскетбол. С Альесом мы ездили и на первенство области. Рядом
с великолукскими выглядели бледно. За одну из великолукских школ играл Олег Бородин, через несколько лет стал одним из
выдающихся советских баскетболистов... Несколько лет уроки физкультуры вел у нас Анатолий Николаевич Новиков - старый
кадр, участник первой советской спартакиады в 1928 году. Хочется вспомнить Якова Трофимовича Блоху, цыгана, офицера,
участника освобождения Торопца в 1942 году. Когда болел Новиков, он приходил к нам из второй школы. Живые,
разнообразные уроки. Научил нас цыганнской борьбе, и она нам понравилась. Можно Якова Трофимовича назвать и
любимцем города. Жизнерадостный, доброжелательный он участвовал почти во всех культурных и спортивных
мероприятиях, зажигал бодростью, весельем... и много позднее, приезжая в отпуск, слышал, читал в газете, встречал
на улице - замечательный старик, жизнелюб... До последнх дней он оставался опорой художественной самодеятельности
учителей города...
С ботаникой нас знакомила Муза Михайловна Мелихова, опытный солидный преподаватель. Муж у нее работал
в райкоме партии. Демократичные мужики в райкоме и исполкоме. Некоторые играли за город в футбол и волейбол.
Сын Юра Мелихов на несколько классов старше меня. Но летом на пляже оказывались в одной компанию. Потом
в нашу компанию попадали и дети начальников, присланных из Великих Лук на укрепление районных кадров.
Вспомнил, чтобы отметить: ребята были начитанные, культурнее нас...
Три последних школьных года нашим классом руководила Евгения Георгиевна Доброскок. Преподавала она историю,
вспоминала, что среди ее учителей был и Евгений Тарле. Однако нам преподносила историю строго в рамках учебника.
Скучновато. Изредка, бывает, анекдот расскажет... Классные собрания на разные темы, политинформации. Как-то она
оставила после уроков одних мальчишек, обьясняла: нехорошо девочек тискать за титечки (а у некоторых уже были
вполне полновесные)... Но вспоминается отдельная история. Оказались мы попутчиками с Валей Барашковой из
Торопца до Москвы, она работала бухгалтером в воинской части, муж в ЦСКА. И рассказала она о соседской
истории. На берегах Уклеенки. Доброскоки жили внизу, в самом начале Широко-Северной. Барашковы наверху, на
улице Пушкина. Огороды соприкасались, Уклеенку переплюнуть можно, для кур не препятствие. По весне, пока не
посажены огурцы-помидоры, кур выпускали в огород. Они перебирались и к соседям. Доброскок это не нравилось.
Поругивалась. А потом сделала решительный ход - написала в КГБ. Мол, жена предателя, надо разобраться. Отец
Вали, действительно, работал на лошади у немцев. В городе спокойно относились к этому, другие утверждали,
что он работал на партизан. Евгения Георгиевна поставила точку. И какую! Александр Барашков не просто был
связан с нашими, но его и наградили. Из КГБ приехали поздравить вдову...
С некоторыми учителями хорошие равноправные отношения сложились уже после школы. В восьмом классе
поссорился я с учителем физики Петром Яковлевичем Егоровым. Выяснял, за что мне тройка по кнтрольной.
Он обьяснил. Я по новой: с меня списали - четверка, а мне тройка. Чище написано, парировал учитель.
Продолжили перебранку. Вон из класса! - и поддал дверь ногой. Чуть замешкайся, и ручка пришлась бы мне
в поясницу... Физику я не учил, вызывал меня Петр Яковлевич два-три раза за четверть, норма, чтобы выставить
тройку... За десятый класс экзамен сдал на пятурку, в аттестат пошла четверка. После школы отношения дружеские.
Вообще-то, разница в возрасте была небольшая, в школу Егоров пришел молодым. Любил он поговорить о
жизни, о событиях в мире, о проблемах в стране... Жаль, умер рано.
В пятом классе рисование нам преподавал Петр Петрович Чистовский, тихий, культурный, дореволюционный
старичок. Наверное, его уговаривали поработать до замены. И заменил его Николай Николаевич Топильский.
На вид строгий, сумрачный, но свой среди взрослых и детей. Рисовал для украшения стен, декорации для
спектаклей. Любил музыку. Сесацией стал созданный им шумовой оркестр - ребята играли на пилах, кастрюлях,
бутылках, скалках... Приезжая в Торопец, я бывал в его квартире на улице Соловьева, а потом около бани.
Однако париться он ходил в любимую, лучшую в Торопце, - железнодорожную. Пейзаж Топильского занимал
целую стену в зале ожидания вокзала. Работы Николая Николаевича видел на выставках и у него дома. Дома
висел и портрет обнаженной жены... Увлекался он и резьбой, доводил до образа найденные в лесах и у озер
корни, суки... С ним интересно было поговорить об искусстве, литературе, да и о происходящем в стране.
Темой было и прошлое Торопца...
При нас и долгие годы после директором школы был Иван Нилович Гаврилов, Увлеченный человек. Под его
руководством построили настоящий стадион: с волейбольными и баскетбольной площадками, гимнастическими
снарядами, беговыми дорожками - круговой и стометровкой. В одном из зданий школы во время войны был
госпиталь. Чего только мы не находили при копке, перемещении земли: кости, бинты, противогазы, патроны и
даже медные монеты петровских времен...( Как тут и не вспомнить зимние сражения. В главном здании занимались
восьмые и десятые классы, в красном, первый этаж из красного кирпича, второй - деревянный, - седьмые и девятые.
В оттепель с нетерпением ждали большую перемену. Дружно ребята вываливали во двор и в бой...) Как=то Ивана
Ниловича заметили, взяли в облоно. Говорили, конторская работа ему пришлась не по душе, вернулся в школу.
Недолго его замещал Дмитрий Иванович Бюро...
За первую четверть в десятом классе мне и Ване Орлову снизили оценки за поведение. Однако это не мешало общению
со старшими. На вечере в канун годовщины Октября Ваня играл с директором в шахматы, я наблюдал. Из нашей школы
только Орлов мог соперничать с шахматистами из второй школы. Обыгрывал он Ивана Ниловича... Мое поведение
скрашивала хорошая учеба, интерес к истории, литературе... На экзамене по литературе выбрал тему о молодежи,
какой она изображена в произведениях советских писателей и как ныне рвется на целину и стройки Сибири. Думал,
написал на пятерку. Стояла четверка. Попросил у Ивана Ниловича посмотреть работу, узнать ошибки. Нельзя. Директор
только усмехнулся: что ж ты так фамильярно пишешь о Хрущеве: Никита...
При встречах в школе или на улице обменяемся мнениями, спросит, чем я занимаюсь... В середине 60-х бунтовала молодежь
во Франции, Швеции - переворачивали машины, били окна... Упрекнеть меня Иван Нилович: такой свободы хочешь, Анатолий?