(no subject)
Любовь. Такая сильная, чтобы не есть, не спать. Чтобы бессмысленно метаться по комнате, нервно заламывать руки и кусать губы, если сова сегодня утром не принесла ответа на вчерашнее письмо. И чтобы сердечный ритм ускорялся сразу на сотню ударов, если принесла. Мне всё это незнакомо. Вернее, нет, не так. Знакомо, но в теории. Так смешно и так нелепо изучать чувства по книгам. Всё равно, что пытаться попробовать нарисованный, ну, скажем, торт.
Мне почти семнадцать, и я ни разу в жизни не была влюблена. Какие-то симпатии не в счёт, они - лишь рябь на поверхности воды, не затрагивающие глубины, и не дающие ничего, кроме разочарования. Ни ветра, наполняющего паруса, ни шторма, потрясающего до основания. Штиль. Круги на воде, которые всё равно рано или поздно исчезают, каким бы огромным ни был брошенный камень.
Чтобы человек, неважно, волшебник он или нет, умел любить, нужно, чтобы любили его. Всего лишь, представляете. Чтобы мать учила подрастающую дочку... не знаю, чему там учат обычно матери. Хорошим манерам? Правильному обращению с мальчиками? Сервировке стола на двадцать персон и правильному расположению гостей? Чтобы отец называл своей маленькой принцессой и говорил, что она самая-самая красивая, даже если девочка похожа на гибрид кривоногой таксы и кролика. Нет, дядя любит меня. Наверное. Покупает наряды, засыпает подарками, но я не помню, чтобы он хоть раз меня обнял. Хотя за его улыбку я, как и все эти многочисленные Марриэтты, Луизы, Жюстины, Адели и прочие барышни, ненадолго возникающие рядом, так многое готова отдать.
- Это Ваша племянница, Пол?
- Да. Аххелия, познакомься с моей приятельницей мисс неважно-как-её-зовут.
- Очень приятно, мисс. Рада встрече, - говорю я, так искренне улыбаясь. А она начинает в ответ петь о том, какая я милая, соображая, как бы избавиться от докучливой девчонки.
Через месяц, когда мисс Неважно начинает прикидывать, где она проведёт медовый месяц, писать не любом попавшемся под руку листке бумаги "миссис Вэлари" и заговаривать с дядей о том, в какой пансион меня сослать отправить, она внезапно исчезает из нашей жизни. Думаю, дядя тоже не умеет любить. Или умел, но разучился.
Вайолет... О ней лучше печально промолчать. Вот в чьей жизни любви слишком много. Только вряд ли настоящей. И уж точно не ко мне.
Вот, мне и колдопсихолог, вернее, колдопсихоаналитик, не нужен для того, чтобы разобраться, что со мной не так. Даже вооружённому до зубов прекрасному принцу, вместе с его боевым белым конём, не пробить той брони, в которую самопроизвольно заковалось сердце. Впрочем, может, оно и к лучшему - целее будет. А любовь... К чёрту любовь.
Мне почти семнадцать, и я ни разу в жизни не была влюблена. Какие-то симпатии не в счёт, они - лишь рябь на поверхности воды, не затрагивающие глубины, и не дающие ничего, кроме разочарования. Ни ветра, наполняющего паруса, ни шторма, потрясающего до основания. Штиль. Круги на воде, которые всё равно рано или поздно исчезают, каким бы огромным ни был брошенный камень.
Чтобы человек, неважно, волшебник он или нет, умел любить, нужно, чтобы любили его. Всего лишь, представляете. Чтобы мать учила подрастающую дочку... не знаю, чему там учат обычно матери. Хорошим манерам? Правильному обращению с мальчиками? Сервировке стола на двадцать персон и правильному расположению гостей? Чтобы отец называл своей маленькой принцессой и говорил, что она самая-самая красивая, даже если девочка похожа на гибрид кривоногой таксы и кролика. Нет, дядя любит меня. Наверное. Покупает наряды, засыпает подарками, но я не помню, чтобы он хоть раз меня обнял. Хотя за его улыбку я, как и все эти многочисленные Марриэтты, Луизы, Жюстины, Адели и прочие барышни, ненадолго возникающие рядом, так многое готова отдать.
- Это Ваша племянница, Пол?
- Да. Аххелия, познакомься с моей приятельницей мисс неважно-как-её-зовут.
- Очень приятно, мисс. Рада встрече, - говорю я, так искренне улыбаясь. А она начинает в ответ петь о том, какая я милая, соображая, как бы избавиться от докучливой девчонки.
Через месяц, когда мисс Неважно начинает прикидывать, где она проведёт медовый месяц, писать не любом попавшемся под руку листке бумаги "миссис Вэлари" и заговаривать с дядей о том, в какой пансион меня сослать отправить, она внезапно исчезает из нашей жизни. Думаю, дядя тоже не умеет любить. Или умел, но разучился.
Вайолет... О ней лучше печально промолчать. Вот в чьей жизни любви слишком много. Только вряд ли настоящей. И уж точно не ко мне.
Вот, мне и колдопсихолог, вернее, колдопсихоаналитик, не нужен для того, чтобы разобраться, что со мной не так. Даже вооружённому до зубов прекрасному принцу, вместе с его боевым белым конём, не пробить той брони, в которую самопроизвольно заковалось сердце. Впрочем, может, оно и к лучшему - целее будет. А любовь... К чёрту любовь.