Налет 11 часов 10 минут
Обещанного метеорологами штиля сегодня не случилось. Погода, как выражается Инструктор, была «творческая». Мы подъехали почти одновременно и, выйдя из машин, уже через секунду тревожно уставились на «колдун». Рукав «колдуна» висел горизонтально, скорость ветра составляла 8 - 10 метров в секунду, дул он почти точно поперек полосы. Мы переглянулись, - погода явно не для новичков.
Пока мы боролись с воротами ангара, подъехали друзья Инструктора - планеристы, которые решили освоить самолет и тоже хотели полетать на Джабиру. (При таком ветре отцепить вертикальные растяжки ворот ангара было непросто, я даже прицепил крайнюю обратно, чтобы спокойно отцепить остальные. Иначе ветер натягивал занавес как парус. Борясь с ним, я вспоминал Александра Грина). Инструктор приехал с сыном и со своей таксой по кличке Шнур, - очень любезной собакой, которая почуяв во мне собачника (хоть и бывшего), тут же уселась ко мне на колени и просидела там все время, пока инструктор опробовал на передних кромках крыльев свежеприобретенную жидкость для оттирания насекомых с лобовых стекол автомобиля. Правда, как только он начал выкатывать самолет, таксик подорвался и, суетясь, кинулся следом, боясь, как бы хозяин не улетел без него. Стоило открыть дверь, как Шнур тут же влетел в кабину и, улыбаясь до ушей, уселся на заднее сидение. «У него налет больше чем у тебя, не говоря уж о типах», - шутил Инструктор со своими планеристами, рассказывая, что в планере Шнур летает в задней чашке на инструкторском месте. Прогрелись, пьем чай. Планеристы достали ноутбук, что-то куда-то перекидывают с флешки. «Ты обещал показать видео, где ты на Вильге поперек полосы садишься», - напомнил я инструктору. «Да, конечно», - отозвался инструктор, после чего мы опять мгновенно забыли об этом. «А у тебя есть здесь видео, где я через забор перелетаю?», - спрашивает планерист. Я интересуюсь. «Ну я там в забор разгоняюсь», - объясняет планерист. Захожу, - говорит, - на посадку и вдруг - резкая просадка. Чувствую, что недолетаю, а впереди - забор. Ну я все закрылки, щитки тормозные убрал, ручку от себя, разгоняюсь прямо в забор и, набрав скорость, ручку на себя и перелетаю через него. «А другой раз было без забора, я там до полосы между деревьями вот так вилял, - он изобразил волнообразные движения рукой, - тоже есть на видео». «Вот этой камерой снимали, - он показал неплохо сохранившуюся видеокамеру, - мы ее скотчем прямо к крылу приматываем».
Чай допили, - пора лететь. Выходим все вместе. Ветер не стихает. Ценность погоды для обучения вызывает вопросы. «Ну, если не хочешь, можем не лететь, - читает мои мысли инструктор, - Как у тебя со временем? Можем сначала с ребятами слетать, посмотрим как там обстановка». Со временем как всегда напряженно, но главный вопрос, - есть ли смысл в учебном полете при таком ветре? «Ну, смысл-то в любом случае есть», - отвечает инструктор, - если не отработаешь выравнивание, то новый опыт посадки с боковиком точно получишь. «Такой опыт может оказаться нелишним», - думаю я. Решаем сделать, как минимум, пару кругов, а там - как пойдет. Инструктор объясняет, что на взлете парируем снос креном, то есть отрыв должен происходить с одной правой стойки шасси. «Ладно, там разберемся», - думаю я, представляя каково это: - разбегаться по полосе на одном колесе из трех. Взлетаем. Инструктор что-то говорит (парируем курсом, прикрываемся креном), - я почти не слушаю, потому что действую на инстинктах: если сносит - парируем. Инструктор вроде доволен, судя по всему, делаю почти то, что надо. В крайнем случае, он не ждет от меня большего. Единственное замечание, - после выдерживания, в наборе уклоняюсь от курса взлета: ветер сносит так, что нос самолета приходится ставить почти под 45 градусов к курсу взлета. Набираем высоту, первый разворот. Все штатно. Ветровая болтаночка присутствует, но я ожидал большего. На траверсе ловим восходящий поток, - даже винт начинает петь по-дургому. Убираю газ, ручку от себя. «Не суетись, если есть восходящий, то следом будет нисходящий, - расслаблено и даже чуть-чуть мечтательно говорит планерист-инструктор, - В природе все компенсировано, тут - гармония». На заходе ротор от лесополосы, держимся выше. Нос самолета, смотрящий в сторону от полосы, как будто еще не вышедший из четвертого разворота, меня больше не смущает, - самолет идет со скольжением, но точно на полосу. Ошибки те же, что и раньше, но еще и усугубленные ветром. Скорость подхода при ветре повышенная, - чтобы не провалиться в приземном слое. Приземный слой, просадка, выравнивание, недостаточно четко отрабатываю добор ручки и - взмывание. «Взмыл - задержи ручку, не надо парировать», - недоволен инструктор. Ему не нравится мой любимый курс взлета, - с этой стороны на полосе «горб». Взлетать хорошо, - конец полосы как бы сам уходит из-под тебя вниз, а вот садиться… Касание и сразу трамплин, как на авианосце, ну и взмывание, естественно. Обычно, при умеренном встречнике, этот горб инструктор советует перелетать. Но сегодня из-за ветра заходим на повышенной скорости, - если садиться после бугра, то можно и всю полосу просвистеть. В общем, метеоусловия «творческие», но, - что удивительно, - по ощущениям несложные. Тем не менее, сделав круга четыре, решаем сесть. Инструктор говорит, что для учебы у меня слишком много усилий тратится на борьбу с боковиком. Садимся. Выпрыгивает Шнур, как огурчик, - неукачиваемая собака. Еще по чашке кофе в ангарной теплушке.
На стене оставшиеся со слета карты пилотажных зон, нарисованные на гугловском космическом снимке. «А почему из четвертой зоны возвращаться на круг надо через третью? - интересуюсь я, - чтобы над городом не лететь?». «Вообще-то это не очень здорово, но утвердили так», - говорит Инструктор и начинает объяснять. «Вот видишь, - говорит, - третья зона, здесь крест из дорог. Это удобно для пилотажников. То есть в третьей зоне работают в основном пилотажники на высоте от пятисот до тысячи метров. А из четвертой возвращаются на высоте триста. Так что друг другу не мешают». Болтаем с планеристами, Инструктор уходит готовить самолет к полету с ними. Заходит к нам: «а ветер-то стих, где-то 5-6 и по полосе почти». Смотрим друг на друга. Еще слетаем? Смотрим на часы, планеристы не торопятся. Прыгаем в самолет, взлетаем. «126, разрешите запуск», - слышу в наушниках жалобный женский голос. Насколько я помню, пилотесса летает на одной из «Элок» (L-410) и поднимает парашютистов. «Это что, Элка взлетает? - спрашиваю я инструктора, - С парашютистами? В такой ветер?». Он пожимает плечами: «126 - это Финист, высокоплан с турбированным мотором, берет семь парашютистов, скороподъемность выше, чем у Элки», - объясняет Инструктор, выражая удивление, что парашютисты прыгают в такую погоду. Финист с девушкой тем временем занимает полосу и просит разрешение на взлет. «Мы покружим в районе четвертой зоны, дверь поищем», - грустно объясняет по рации девушка руководителю полетов. «Какую дверь?» - удивляется Дядя Вова. «Какую, - от Финика», - отвечает пилотесса и жалобно обращается к нам: «326, вы тоже посмотрите, пожалуйста, она такая с одной стороны коричневая, а с другой - с полосочками». Летим дальше. «326 на прямой, посадка-конвейер», - сообщаю я диспетчеру. «Разрешаю. Поосторожнее там», - отзывается Дядя Вова, - чуть правее первого разворота кружит «Финик». Инструктор нажимает свою кнопку рации: «Борт на первом наблюдаю». Мотаем круги дальше. Инструктор смотрит по сторонам и рассказывает, как они однажды перегоняли планер и он отцепился от самолета. Причем трос отцепился именно от самолета, а не от планера. «А что с планером-то было? Как он с таким парашютом?», - спрашиваю. От планера трос автоматически отцепляется, - объясняет инструктор, - но искали мы его интересно. У нас в самолете был спутниковый трекер на нас и на планер. И вот мы уже по земле пришли к точке, где треки самолета и планера расходятся. Это кладбище. Представь, несколько мужиков ходят по кладбищу и косятся то на небо, то на деревья, то на могилы. Местные смотрели с подозрением. Трос хоть и неприметный, но длинной 40 метров. Нашли на дереве.
«126 на третьем с посадкой, - слышим грустный голос в рации, - не нашли. Наверное, в лес упала». «Наблюдатель-то у тебя есть?», - спрашивает Дядя Вова. «Есть, - отвечает пилотесса, - все помойки уже изучили, не нашли». «Ну если в лес упала, то грибники найдут», - утешает ее Дядя Вова. «Да, - говорю я Инструктору, - грибники найдут… Скоро эта дверь будет у кого-нибудь на сортире висеть». «Подожди-ка, - говорит инструктор, не отрываясь от окна, - кажется я ее вижу. Он тянется к рации: «326, вираж в районе третьего». «Это зачем?», - удивляется руководитель полетов. «Нашел, кажется», - отзывается инструктор, перехватывая у меня управление и посылая самолет в глубокий вираж. Теперь и я в его окно вижу белую точку на поле с внешней стороны круга. «126, с двумя окошками, снизу бежевая, - не ваша?», - спрашивает инструктор. «Да!!! Наша!, - отзывается пилотесса, - я говорила ветер был 240, надо было в другой стороне искать». «Ну тогда - наливайте», - отзывается довольный инструктор. Нас просили пометить точку на GPS-ке, но этого мы сделать не смогли, - навигатор не был включен, а грузится он долго. Нам же уже было пора садиться. На стоянке к нам подбежал соседский летчик: «далеко она? На УАЗике подъехать можно?». Дверь лежит посреди поля недалеко от третьего разворота примерно в трех километрах от полосы. Потеряли ее тоже примерно в трех километрах, но недалеко от первого разворота. Обсудили аэродинамическое качество двери. Качество больше 6, без учета ветра. Вспомнил, как мой первый инструктор по парашютным прыжкам в Подольске рассказывал про особенности зимних прыжков и, в частности, про аэродинамику валенков. В валенках прыгать настоятельно не рекомендуется, но когда кто-то настаивает, посмотреть собирается весь аэродром. В момент раскрытия парашюта, парашютиста дергает за шкирку, и валенки обычно слетают. Летят валенки, вращаясь, как семена клена, и могут улететь довольно далеко. «Сейчас еще раз слетаю, помечу точку», - сказал Инструктор. «Давай лучше я слетаю, - вступил в разговор, соскучившийся по небу хозяин Джабиры, и сам себя одернул: - а ладно, я ж даже не знаю, где это».
ПС. Не знаю, насколько эти дни были полезны в плане обучения, но ощущение от них совершенно другие. Раньше после полета, отлепляя мокрую майку от спины, я чувствовал себя так, как будто ворочал мешки с цементом. Сегодня, несмотря на прежние ошибки, было ощущение легкости и вообще какой-то несерьезности, развлекухи. С инструкторов во время полета трепемся, байки травим. С дверью вообще цирк, - пол аэродрома воодушевилось, когда представилась возможность слетать не просто так, а типа по делу.
Пока мы боролись с воротами ангара, подъехали друзья Инструктора - планеристы, которые решили освоить самолет и тоже хотели полетать на Джабиру. (При таком ветре отцепить вертикальные растяжки ворот ангара было непросто, я даже прицепил крайнюю обратно, чтобы спокойно отцепить остальные. Иначе ветер натягивал занавес как парус. Борясь с ним, я вспоминал Александра Грина). Инструктор приехал с сыном и со своей таксой по кличке Шнур, - очень любезной собакой, которая почуяв во мне собачника (хоть и бывшего), тут же уселась ко мне на колени и просидела там все время, пока инструктор опробовал на передних кромках крыльев свежеприобретенную жидкость для оттирания насекомых с лобовых стекол автомобиля. Правда, как только он начал выкатывать самолет, таксик подорвался и, суетясь, кинулся следом, боясь, как бы хозяин не улетел без него. Стоило открыть дверь, как Шнур тут же влетел в кабину и, улыбаясь до ушей, уселся на заднее сидение. «У него налет больше чем у тебя, не говоря уж о типах», - шутил Инструктор со своими планеристами, рассказывая, что в планере Шнур летает в задней чашке на инструкторском месте. Прогрелись, пьем чай. Планеристы достали ноутбук, что-то куда-то перекидывают с флешки. «Ты обещал показать видео, где ты на Вильге поперек полосы садишься», - напомнил я инструктору. «Да, конечно», - отозвался инструктор, после чего мы опять мгновенно забыли об этом. «А у тебя есть здесь видео, где я через забор перелетаю?», - спрашивает планерист. Я интересуюсь. «Ну я там в забор разгоняюсь», - объясняет планерист. Захожу, - говорит, - на посадку и вдруг - резкая просадка. Чувствую, что недолетаю, а впереди - забор. Ну я все закрылки, щитки тормозные убрал, ручку от себя, разгоняюсь прямо в забор и, набрав скорость, ручку на себя и перелетаю через него. «А другой раз было без забора, я там до полосы между деревьями вот так вилял, - он изобразил волнообразные движения рукой, - тоже есть на видео». «Вот этой камерой снимали, - он показал неплохо сохранившуюся видеокамеру, - мы ее скотчем прямо к крылу приматываем».
Чай допили, - пора лететь. Выходим все вместе. Ветер не стихает. Ценность погоды для обучения вызывает вопросы. «Ну, если не хочешь, можем не лететь, - читает мои мысли инструктор, - Как у тебя со временем? Можем сначала с ребятами слетать, посмотрим как там обстановка». Со временем как всегда напряженно, но главный вопрос, - есть ли смысл в учебном полете при таком ветре? «Ну, смысл-то в любом случае есть», - отвечает инструктор, - если не отработаешь выравнивание, то новый опыт посадки с боковиком точно получишь. «Такой опыт может оказаться нелишним», - думаю я. Решаем сделать, как минимум, пару кругов, а там - как пойдет. Инструктор объясняет, что на взлете парируем снос креном, то есть отрыв должен происходить с одной правой стойки шасси. «Ладно, там разберемся», - думаю я, представляя каково это: - разбегаться по полосе на одном колесе из трех. Взлетаем. Инструктор что-то говорит (парируем курсом, прикрываемся креном), - я почти не слушаю, потому что действую на инстинктах: если сносит - парируем. Инструктор вроде доволен, судя по всему, делаю почти то, что надо. В крайнем случае, он не ждет от меня большего. Единственное замечание, - после выдерживания, в наборе уклоняюсь от курса взлета: ветер сносит так, что нос самолета приходится ставить почти под 45 градусов к курсу взлета. Набираем высоту, первый разворот. Все штатно. Ветровая болтаночка присутствует, но я ожидал большего. На траверсе ловим восходящий поток, - даже винт начинает петь по-дургому. Убираю газ, ручку от себя. «Не суетись, если есть восходящий, то следом будет нисходящий, - расслаблено и даже чуть-чуть мечтательно говорит планерист-инструктор, - В природе все компенсировано, тут - гармония». На заходе ротор от лесополосы, держимся выше. Нос самолета, смотрящий в сторону от полосы, как будто еще не вышедший из четвертого разворота, меня больше не смущает, - самолет идет со скольжением, но точно на полосу. Ошибки те же, что и раньше, но еще и усугубленные ветром. Скорость подхода при ветре повышенная, - чтобы не провалиться в приземном слое. Приземный слой, просадка, выравнивание, недостаточно четко отрабатываю добор ручки и - взмывание. «Взмыл - задержи ручку, не надо парировать», - недоволен инструктор. Ему не нравится мой любимый курс взлета, - с этой стороны на полосе «горб». Взлетать хорошо, - конец полосы как бы сам уходит из-под тебя вниз, а вот садиться… Касание и сразу трамплин, как на авианосце, ну и взмывание, естественно. Обычно, при умеренном встречнике, этот горб инструктор советует перелетать. Но сегодня из-за ветра заходим на повышенной скорости, - если садиться после бугра, то можно и всю полосу просвистеть. В общем, метеоусловия «творческие», но, - что удивительно, - по ощущениям несложные. Тем не менее, сделав круга четыре, решаем сесть. Инструктор говорит, что для учебы у меня слишком много усилий тратится на борьбу с боковиком. Садимся. Выпрыгивает Шнур, как огурчик, - неукачиваемая собака. Еще по чашке кофе в ангарной теплушке.
На стене оставшиеся со слета карты пилотажных зон, нарисованные на гугловском космическом снимке. «А почему из четвертой зоны возвращаться на круг надо через третью? - интересуюсь я, - чтобы над городом не лететь?». «Вообще-то это не очень здорово, но утвердили так», - говорит Инструктор и начинает объяснять. «Вот видишь, - говорит, - третья зона, здесь крест из дорог. Это удобно для пилотажников. То есть в третьей зоне работают в основном пилотажники на высоте от пятисот до тысячи метров. А из четвертой возвращаются на высоте триста. Так что друг другу не мешают». Болтаем с планеристами, Инструктор уходит готовить самолет к полету с ними. Заходит к нам: «а ветер-то стих, где-то 5-6 и по полосе почти». Смотрим друг на друга. Еще слетаем? Смотрим на часы, планеристы не торопятся. Прыгаем в самолет, взлетаем. «126, разрешите запуск», - слышу в наушниках жалобный женский голос. Насколько я помню, пилотесса летает на одной из «Элок» (L-410) и поднимает парашютистов. «Это что, Элка взлетает? - спрашиваю я инструктора, - С парашютистами? В такой ветер?». Он пожимает плечами: «126 - это Финист, высокоплан с турбированным мотором, берет семь парашютистов, скороподъемность выше, чем у Элки», - объясняет Инструктор, выражая удивление, что парашютисты прыгают в такую погоду. Финист с девушкой тем временем занимает полосу и просит разрешение на взлет. «Мы покружим в районе четвертой зоны, дверь поищем», - грустно объясняет по рации девушка руководителю полетов. «Какую дверь?» - удивляется Дядя Вова. «Какую, - от Финика», - отвечает пилотесса и жалобно обращается к нам: «326, вы тоже посмотрите, пожалуйста, она такая с одной стороны коричневая, а с другой - с полосочками». Летим дальше. «326 на прямой, посадка-конвейер», - сообщаю я диспетчеру. «Разрешаю. Поосторожнее там», - отзывается Дядя Вова, - чуть правее первого разворота кружит «Финик». Инструктор нажимает свою кнопку рации: «Борт на первом наблюдаю». Мотаем круги дальше. Инструктор смотрит по сторонам и рассказывает, как они однажды перегоняли планер и он отцепился от самолета. Причем трос отцепился именно от самолета, а не от планера. «А что с планером-то было? Как он с таким парашютом?», - спрашиваю. От планера трос автоматически отцепляется, - объясняет инструктор, - но искали мы его интересно. У нас в самолете был спутниковый трекер на нас и на планер. И вот мы уже по земле пришли к точке, где треки самолета и планера расходятся. Это кладбище. Представь, несколько мужиков ходят по кладбищу и косятся то на небо, то на деревья, то на могилы. Местные смотрели с подозрением. Трос хоть и неприметный, но длинной 40 метров. Нашли на дереве.
«126 на третьем с посадкой, - слышим грустный голос в рации, - не нашли. Наверное, в лес упала». «Наблюдатель-то у тебя есть?», - спрашивает Дядя Вова. «Есть, - отвечает пилотесса, - все помойки уже изучили, не нашли». «Ну если в лес упала, то грибники найдут», - утешает ее Дядя Вова. «Да, - говорю я Инструктору, - грибники найдут… Скоро эта дверь будет у кого-нибудь на сортире висеть». «Подожди-ка, - говорит инструктор, не отрываясь от окна, - кажется я ее вижу. Он тянется к рации: «326, вираж в районе третьего». «Это зачем?», - удивляется руководитель полетов. «Нашел, кажется», - отзывается инструктор, перехватывая у меня управление и посылая самолет в глубокий вираж. Теперь и я в его окно вижу белую точку на поле с внешней стороны круга. «126, с двумя окошками, снизу бежевая, - не ваша?», - спрашивает инструктор. «Да!!! Наша!, - отзывается пилотесса, - я говорила ветер был 240, надо было в другой стороне искать». «Ну тогда - наливайте», - отзывается довольный инструктор. Нас просили пометить точку на GPS-ке, но этого мы сделать не смогли, - навигатор не был включен, а грузится он долго. Нам же уже было пора садиться. На стоянке к нам подбежал соседский летчик: «далеко она? На УАЗике подъехать можно?». Дверь лежит посреди поля недалеко от третьего разворота примерно в трех километрах от полосы. Потеряли ее тоже примерно в трех километрах, но недалеко от первого разворота. Обсудили аэродинамическое качество двери. Качество больше 6, без учета ветра. Вспомнил, как мой первый инструктор по парашютным прыжкам в Подольске рассказывал про особенности зимних прыжков и, в частности, про аэродинамику валенков. В валенках прыгать настоятельно не рекомендуется, но когда кто-то настаивает, посмотреть собирается весь аэродром. В момент раскрытия парашюта, парашютиста дергает за шкирку, и валенки обычно слетают. Летят валенки, вращаясь, как семена клена, и могут улететь довольно далеко. «Сейчас еще раз слетаю, помечу точку», - сказал Инструктор. «Давай лучше я слетаю, - вступил в разговор, соскучившийся по небу хозяин Джабиры, и сам себя одернул: - а ладно, я ж даже не знаю, где это».
ПС. Не знаю, насколько эти дни были полезны в плане обучения, но ощущение от них совершенно другие. Раньше после полета, отлепляя мокрую майку от спины, я чувствовал себя так, как будто ворочал мешки с цементом. Сегодня, несмотря на прежние ошибки, было ощущение легкости и вообще какой-то несерьезности, развлекухи. С инструкторов во время полета трепемся, байки травим. С дверью вообще цирк, - пол аэродрома воодушевилось, когда представилась возможность слетать не просто так, а типа по делу.