Стихи неизвестного.
х х х
Если ноги растут из попы,
Значит попе куда-то надо.
Надо попе пройти по тропам,
Лезть ей надо через ограды.
Попе трудно сидеть на месте,
Хоть и это по силам, вроде.
Но с большими ногами вместе
Обретает она свободу.
Ей свобода нужна, как воздух.
Ей гулять на полях зеленых.
Попы голоса дальний отзвук
Пробуждает в стогах влюбленных.
х х х
Была весна. Была - и нет весны.
Прогрохотало электричкой лето.
Фрагментом неумелого сюжета
Мелькнула осень. Мы им не нужны,
Как не нужны зиме в ее снегах.
Песнь бытия звучит все дальше, дальше,
А мы в нее вплетаем ноты фальши
И путаем созвучия в стихах.
х х х
А снег ложился на погоны.
И было пальцам горячо.
И было сыро, и ворона
Роняла каплю на плечо.
Дрожала в пальцах сигарета.
Обидно. Золото погон -
Для солнца, для добра и света,
А не для капель из ворон.
х х х
В кроватях голые лежали.
Тускнел остывший самовар
И мы себя преумножали,
Спеша, как будто на пожар.
Как будто бы за нами следом
Летел безумный паровоз.
Мы умножались за обедом,
За ужином, почистив нос.
Нас стало много, как на свалке.
Теперь нас некуда девать.
Пора нам в грубой перепалке
Теперь себя преуменьшать.
х х х
Был одинокий день.
Счастливый одинокий день.
Когда моя изломанная тень,
Как в солнечных часах ползла,
Ни с чьей другой не смешиваясь тенью.
И было жить не лень.
Дышать, смотреть, молчать - не лень.
И думать, и любить - совсем не лень.
Не ведать ни добра, ни зла
Под солнцем вечным, на ветру завбенья.
х х х
Лапками шебурша,
Лопоча озабоченно,
В небе плывет душа.
Сроки годности тела просрочены.
(Автор Ф.)
х х х
Молодой самец гориллы
По сравнению со мной
Воплощение грубой силы.
Он отчаянно большой.
Тлю поставь со мною рядом -
Даже сравнивать смешно.
Я ее размажу взглядом.
Тут мне первенство дано.
Со слоном тягаться - глупо
Даже думать. Он силен.
Слон меня расплющит тупо,
Просто потому что слон.
Но с ружьем - другое дело.
Здесь слону не сдобровать.
Разум наш сильнее тела.
Берегись, природа-мать.
(no subject)
Ломались двойки на четверки.
Делился надвое язык,
Как у змеи. Гремели створки,
А я от грохота отвык.
Отвык от посторонних криков.
От шума людных площадей.
От ликов фриков, и от гиков,
С небрежностью пустых затей.
Из-под полы, из-под прилавка
Ползла бутылка мне в карман.
И меньше кончика булавки
Казался светлый ресторан.
С овчинку небо, по колено
Моря и реки всей Земли.
Оздол гвоздено, озгор дрвено.
Короче, кони понесли.
И мир нарядной каруселью
Кружил меня до тошноты.
В ушах свербил сверлом-свирелью
И рано разводил мосты.
Но я успел. Земля качнулась,
И звезды, весело смеясь,
Слетели вниз, и развернулась
Дорога в синий восвоясь.
х х х
Вторая ночь. Горят заводы.
Горят фабричные дома.
Текут потоками подводы
За горизонт, куда чума
Не достигает дланью черной.
Где благолепие и стыд.
Туда народ, толпой покорной,
Поджавшись, радостно бежит.
В подводах бабы и собаки.
И дети в синих ползунках.
Все розовеют в черном мраке.
Как пыль на розовых кустах.
Как приглашенный на свиданье,
С часами в трепетной руке,
Стоит сегодняшний начальник
От гибели на волоске.
За лесом гавкали тачанки,
Свинцом плевался пулемет.
Я встал зачем-то спозаранку.
Подумал: "Может, пронесет".
И пронесло. Не зацепило.
Прошло торнадо стороной.
А на серебряных стропилах
Качался мальчик золотой.
Качели медленно скрипели
На чердаке, где солнца луч
Вскрывал сопревшие постели,
Как опухоли черных туч.
Пора
Я по тебе почти скучал.
А ты по мне - почти не очень.
Пожалуй, я был слишком точен,
Когда тебя нарисовал.
И вот вдвоем мы одиноки.
И руки-ветви не унять.
Пора бы мне тебя понять.
Пора б тебе нарушить сроки
х х х
Волнуется небо,
волнуется море.
Волнуется толстый сизарь на заборе.
Доярка волнуется,
встав по утру.
Волнуется ночью агент ЦРУ.
Волнуются дяди,
волнуются тети.
Волнуется летчик, летя в самолете.
Волнуется сварщик,
волнуется мент.
Волнуется, сидя в Кремле, президент.
Волнуется старый
усталый учитель.
Волнуется выпивший лишку водитель.
Волнуются цены
на нефть и на газ.
Волнуется уполномоченный ТАСС.
Волнуется кровь
в напряженной аорте.
Гомункул волнуется в пыльной реторте.
Волнением смутным
объят целый свет.
Лишь я не волнуюсь - желания нет.
х х х
Греки, греки,
Свободные греки.
Вы по морю летите, как по небу птицы.
Я смыкаю горячие веки,
Чтоб яснее увидеть ваши точные лица.
Море, море,
Безмерно и ровно.
Никуда не течешь в неподвижности синей.
Корабли, оседлавшие волны,
Вечно греков несут. Уплыву вместе с ними.
Пустой город
Я пройду по городу моему.
Я вдохну чем дышит он. А чего ж?
Буду в городе я один. Не пойму,
Чем вам город мой не хорош.
Что ж вас нету в нем? Никогда.
Разных-то полно. Снов и слов.
Тянутся, как швы, провода,
Стягивают раны домов.
х х х
Надо рвать серебряные струны.
Надо улетать под облака.
Вырезать загадочные руны,
Чтоб была дорога далека,
Чтоб она была легка. Порою
Труден путь, дорога не легка.
Труден путь звериною тропою,
Если ты летишь под облака.
Если ты спешить дорогой светлой
В край, где ждут тебя твои друзья.
Где всегда тепло и вечно лето.
Где охотой дикие князья
Мчатся по полям, добычи полным,
Рассекая травяные волны
Мощным бегом вороных коней.
Сферы неба песней переполнив,
Ты войдешь в чертог твоих друзей.
х х х
Руки измененные летят,
Устремляясь к солнцу, словно птицы.
И глаза напуганных лисят
Смотрят с замусоленной страницы.
Гордый вечер, синий пароход.
Речка в небо медленно втекает.
Кто-то что-то как-то подает.
Кто-то где-то с кем-то улетает.
Это сон, всего лишь тихий сон.
Бредом наполняются страницы.
Вот уже глядят со всех сторон
Взрослые угрюмые лисицы.
х х х
Трудно отказаться от любви,
Но порой и это делать надо.
Если рвешь, то не стесняйся, рви.
Выметай обрывки за ограду.
х х х
Вы навсегда во тьме остались,
Пока брели мы к небесам.
Пророки возвещали жалость,
Но жалость непонятна вам.
Вы свет во тьме веков искали,
Но света не было во тьме.
Ваш нимб из вороненой стали
Был черен даже при луне.
Но и во тьме, топчась на месте,
Вы не оставили пути.
И жениху теперь к невесте
Придется с факелом идти.
По вере каждому воздастся.
Спасенья вам не миновать.
А мы у врат святого Царства
Вас будем радостно встречать.
Деквадратизация
Раскрой углы, квадрат унылый.
Трапецией взлети скорей.
Пора, дремали долго силы
В прямоугольности твоей.
Острей углы! Свободней грани!
Земля, прощай! Свобода ждет!
Квадрату тесно мирозданье!
Он изменился. Он не тот.
Не тот, что был совсем недавно.
Теперь он полностью другой.
Он улетает на свиданье
Под гордой радугой-дугой.
Потерянная
Открыта дверь. Один лишь шаг.
Но срок для шага не назначен.
За дверью все совсем иначе,
Совсем не так как здесь. Не так.
Вот ножик Атропос взяла...
Но Лахесис теряет нитку,
Чтобы Клото, вздохнув с улыбкой,
Взамен другую начала.
И будет новый день весны,
И в новом мире ты проснешься.
Но в старом что-то остается,
Что помнить мы обречены.
Женская песня
Одинокая женщина выйдет на крышу,
Полетит над гнездом и замашет крылом.
Ее песню ликующую ты услышишь,
Проходя под зонтом под весенним дождем.
Ярко крыши железные блещут на солнце.
Жарко светят железного света лучи.
Мир-наперсток наполнился светом до донца,
В небе женская песня напалмом звучит.
Подвал
Стало душно, стало тихо.
Стало думать тяжело.
По стране гуляет лихо,
Многоразовое зло.
Краткий век сердец унылых.
Сине-розовый закат.
Покажи собаке силу,
Чтобы был покоен зад.
Кровь синеет на ладони.
Стало векам тяжело.
Стонут души по вагонам.
Ходит-бродит помело.
Грянет гром, ударит светом
Небо в землю. Дождь пойдет.
Птички защебечут летом.
Громко свистнет пароход.
Каблуки на фоне неба.
Пыль дороги и бензин.
Нет воды, не будет хлеба
В полусумраке гардин.
Станешь ты стучать в ворота,
Бить пустые чучела.
Где-то кто-то у кого-то
Перекусит удила.
х х х
Надлунный мир открыт мигрантам.
На стыке полых гемисфер
Сидят и курят два гиганта,
А с ними - старый Агасфер.
У Агасфера есть махорка
А у гигантов - огонек.
А где-то, в крошечной каморке,
Сидит носатый паренек.
Он носом проколол холстину
И обнаружил тайный ход.
Ему, единственному сыну
Тот ход в наследство перейдет.
И через этот ход заветный
Уйдет носатый паренек
Туда, где брезжит свет рассветный,
Сосна до неба достает.
И по сосне, воздетой в небо,
(Уж не на герму ли намек?)
Навстречу вечно юной Гебе
Пойдет носатый паренек.
А та его уж поджидает.
Гиганты с ней и Вечный жид.
Цигарка, как звезда, мерцает,
Гармония небес звучит.
х х х х х х х
Нет успехов у котенка.
Он устал, мяучет звонко.
Я котенка пожалею,
Лапки котику согрею.
Я ему поглажу спинку.
Дам попробовать ветчинку.
Будет он успешный кот,
Если песик не порвет.
х х х
Элегия XXI века
Белая береза
За окном моим
Принакрылась тазом,
Обратилась в дым.
Горные вершины
Более не спят.
Горы и долины
Провалились в ад.
Не пылят дороги,
Не шумят листы.
Ноют за порогом
Ноты пустоты.
Малых птах не сыщешь,
Нету малых птах.
Только ветер свищет
И разносит прах.
х х х
Лиричное, сентиментальное
Жизнь ты моя белоглазая.
Серое солнце мое.
Глупая и черномазая.
Топчешь босыми жнивьё.
Колют тебе черны ноженьки
Иглы белесой стерни.
Просишь у доброго Боженьки:
"Только спаси! Сохрани!"
Рощам седым улыбаешься.
Ветру ласкаться даёшь.
Белой росой умываешься.
Сыщешь родник - и попьешь.
Небо как синяя чашка.
Накипь густых облаков.
Жизнь моя, глупая пташка
Детства зеленых лесов.
Субъективно-идеалистическое
Зачем ты думал о метле,
Когда она была?
Зачем тебе в твоем селе
Еще одна метла?
Помыслив новую метлу,
Ты старой пренебрег.
И по селу метлу в пылу
Отчаянья волок.
Пора бы думать лишь о том,
Чего покуда нет.
Так можно умственным трудом
Улучшить этот свет.
Весеннее
Звенящей весны голоса молодые
Поют заклинанье целебной капели.
И звонко сияют лучи золотые
На льдистых листах молодого апреля.
Вода заливает звенящие уши,
Кричит тебе: "Песню бессмертья послушай!"
И звуки небесного хора нисходят
В долины юдоли Адамова рода.
Столбами бесплотными свет подпирает
Небесного купола твердь голубую,
Лонгиновым острым копьем прободает
Души человеческой массу живую.
х х х
В воздухе пыль.
В воздухе сухость.
Это не стиль.
Это разруха.
Значит, пора.
Значит, не долго
Нам торговать
Честью и долгом.
Скоро на суд,
Скоро на плаху
Нас поведут,
Мертвых от страха.
Молнии плеть.
Ангелов трубы.
Лишь бы успеть
Снять для Ютуба.
Слоновое падение
Когда синеет белой страстью
Одноголовый бабуин,
На мир спускается ненастье,
И ты становишься один.
Когда Москва лоснится тушей
Под солнцем сумрачных небес,
Ты узнаешь чужие уши
В столпотворении повес.
На ребрах одиноких клеток
Висят и сушатся штаны.
А между поседевших деток
Гуляют тощие слоны.
И в сером топоте безногом
Лакаешь ты из грязных луж.
Ты, кто считался полубогом
В собраньи мертвых полудуш.