9. Духовные дети. "Последнее и единственное". О себе - прошлой и будущей
Самый старший ребенок. И одновременно один из младшеньких.
Почему так получилось?
Самая первая проза (до этого были одни стихи), к которой возвращалась на протяжении множества лет, что-то дописывая или переписывая.
Помню день, когда это началась. Конец июня, каникулы, мы с мужем собираемся в интересную тусовку на природе. Но ссоримся, в итоге он уезжает один, а я спустя несколько дней нахожу свою самую первую геологическую экспедицию. Самая первая оказалась и самой трудной: Таймыр, сотни км на двух резиновых лодках, перекаты (как у Городницкого). Группа из трех человек: начальник, студент и я, и со своим несносным характером умудряюсь испортить отношения с обоими.
До отъезда писала целыми днями, не отрываясь. И на Таймыре умудрялась писать: когда ребята уходили в трудные маршруты на несколько дней, оставляя одну в палатке или охотничьей избушке. Днем гуляла, а вечерами писала при свече на клочках бумаги, прислушиваясь к шумам снаружи: кто-то ходит, кажется? песец? олень? волк?..
Написав примерно две трети, напечатала и показала мужу, уже бывшему (мы расстались, но продолжали дружить, и его слова для меня были очень вески). Ему не понравилось - при том, что стихи мои любил и ценил - и я забросила рукопись в стол, не закончив.
И так она там валялась года три-четыре, периодически всплывая в памяти и словно укоряя за незавершенность, недопроявленность в мир. Чтобы избавиться от укоров, решила, что допишу, закончу, но только для себя. Завершила быстро, за несколько дней. Помню, как оставалась последняя глава, и я легла спать, обдумывая ее, чтобы завтра, наконец, поставить точку. И вдруг осознала, каким именно будет финал: не просто страшным, а предельно страшным. И ничего изменить нельзя: я ведь не сочиняю текст - он рождается, независимо от меня, я только орудие его материализации. От ужаса не могла заснуть до утра. Утром быстренько дописала и опять положила в стол, стараясь забыть, не думать.
Но долго не выдержала: показала друзьям. Оба пишущие, оба очень тепло относились к моим стихам. И, о радость, повесть им понравилась. Настолько, что рекомендовали ее в самиздатский журнал «Часы». И ее напечатал один из двух редакторов - Боря Останин. (Писала о нем в сентябре, когда этот замечательный во многих отношениях человек ушел от онкологии.)
Повесть должна была выйти в конце лета, текст нужно было вычитать, и я взяла его с собой в Москву, где поступала во ВГТК, на сценарный. В комнате общежития со мной жила латышка, поступавшая не режиссуру. Тогда на режиссерский брали максимум одну девушку на группу. Уна Целма затмила всех рафинированных москвичек, с придыханием рассуждавших о Хенеке и Сартре - крупная, румяная, золотоволосая, в ярком сарафане, самодельно окрашенном и самодельных же тапочках из лыка. Похожей на нее не было и быть не могло. Она победила. ) Между делом Уна прочла мою повесть и заявила, что обязательно снимет по ней фильм. Как ни парадоксально, но она сдержала слово, ровно через шесть лет.
Как она этого добилась, не представляю. Текст официально не напечатан, автор - ненавистный оккупант. Первый вариант экранизации Уна потеряла. До съемок оставалась неделя, за которую меня заставили написать второй. Уна не выпускала меня из своей квартиры, давая передышку лишь перед сном - показывая кино по видику и обильно и вкусно питая.
Повесть поначалу называлась «Остров», и съемки проводились на эстонском острове Сааремаа. Где я провела десять чудесных дней.
Атмосферу не портила даже русофобия: из всей съемочной группы со мной общались только два человека. (И сама Уна была ярой русофобкой: во время учебы во ВГИКе общалась только с прибалтами и студентами из Индии и Средней Азии, со мной разговаривала исключительно по делу.) Из более-менее знакомых актеров снималась Ольга Машная и известный латышский плейбой (именно он общался со мной, подолгу гуляя по острову).
И еще был гонорар. Большой. Собиралась прожить на него лет 5-6, занимаясь исключительно любимым, на тот момент, делом: созданием эко-общины. Но через год случился дефолт...
Но главной неприятной неожиданностью было то, что самого фильма я не увидела. Через год Уна сухо сообщила мне, что бизнесмен, на чьи деньги был снят фильм, показывает его только узкому кругу своих друзей. Даже актеры не видели. Куда уж мне, какому-то сценаристу.
Спустя годы периодически стала искать в сети. Название, год, фамилии создателей (мою переврали), и всё. Ни трейлера, ни даже парочки кадров.
..................................................................
Несмотря на наличие фильма, текст так и остался в самиздате и в сетевых библиотеках. Боря Останин написал отзыв, посылая в знакомые издательства. Но - глухо.
Хочу рекомендовать для издания повесть Александры Созоновой - умное, проникновенное, поучительное, захватывающее, страшное чтение для всех, независимо от образовательного статуса и жизненного опыта.
Первый вариант повести был написан, когда автору был всего 21 год, а в 1984 году она была опубликована под названием «Купол» в самиздатском журнале «Часы» - я, собственно, ее рекомендовал и «редактировал» (хотя, редактировать, собственно, было нечего - зрелое сочинение не нуждается в помощи со стороны). В 1991 году повесть (под названием «Остров») была экранизирована на Рижской киностудии, но в российском прокате не шла.
Действие повести проходит в недалеком будущем на некоем острове в Атлантическом океане - изолированной тюрьме, месте пожизненного заключения для убийц. Первые месяцы на острове-тюрьме живут пять специалистов, призванных обустроить хозяйственный и бытовой цикл, а главное - поставить над заключенными предводителя из их же числа. Вскоре с ними начинают происходить серьезные неприятности: отказывает защита, обеспечивающая физическую неприкосновенность, одного из них находят в лесу убитым, выводится из строя вертолет, лишая их возможности покинуть остров. Начинается поиск убийцы среди убийц, борьба за свою жизнь, нагнетание детектива и триллера в ограниченном пространстве (ср. «Мышеловку» А. Кристи, «Левиафан» Б. Акунина) с подробным и точным описанием психологических типов заключенных и свободных - всего 12 человек, по числу зодиакальных знаков и, возможно, в соответствии с ними.
С какого-то момента текст из психологического романа превращается в страшный триллер, сохранивший связь с вопросом Достоевского (убить смею или тварь дрожащая? Главное - доказать свою идею, пусть и несущую гибель).
Повесть построена как психологический, метафизический и религиозный текст, заново поднимающий знакомые русскому читателю проблемы: убийство и самоубийство, смысл жизни и его отсутствие, насилие и многое другое. Он написан сразу на нескольких уровнях (чем напоминает «Имя Розы» У. Эко) и предназначен как широкой публике, так и очень умному и искушенному читателю.
Лет 25-30 я периодически возвращалась к тексту, что-то меняя. Поскольку никак не могла до конца понять. Героев 12, хотя в момент написания от астрологии была предельно далека. (Одна из читательниц, известный астролог тут же разложила всех по знакам Зодиака.) С натуры написаны только двое: одну девушку срисовала с себя, одного колоритного мужичка - со своего первого мужчины. Остальные выдуманы. Ни одного биографического эпизода. Один герой совершенно непонятный, выламывающийся изо всех рамок, больше всех понравился дочке, прочитавшей повесть лет в десять. Почему? И отчего такой страшный финал?..
В конце концов, стало ясно, что текст обо мне. О моем прошлом (прошлой жизни, но не в сюжете и деталях, а по сути) и о моем будущем. Страшный финал немного смягчила.
