6. Духовные дети. Четыре пьесы. Магия творчества
Все началось с того, что в 13 лет дочка вступила в переходный возраст. (С тех пор самая ненавидимая для меня возрастная категория - подростки.) У разных детей он проходит с разной степенью тяжести и абсурда. Дочка оттянулась по полной.
В 13 лет возненавидела школу и стала подделывать отметки в дневнике, закурила (причем, сигаретой угостили старшие подружки из компании высокодуховных последователей Рериха), на каникулах в католическом лагере влюбилась сразу в трех монахов-вожатых. (Надо сказать, ребята и впрямь были веселые и харизматичные.)
Но настоящий кошмар начался в 14. Школу бросила, тусовки-гулянки, крышесносная влюбленность, уходы из дома на 3-5-7 дней. (До наркотиков, к счастью, не дошло - и это единственный позитив в этой истории, учитывая судьбы других ее приятелей и ровесников - двое умерли от передоза.)
Чтобы не сойти с ума и не загреметь в клинику неврозов, пришлось спасаться творчеством. (С юных лет в любой кризисной ситуации или депрессии лечусь творчеством и путешествиями.)
Написала пьесу, героев взяв с натуры: подружек и приятелей дочки, ее единокровного братца и объекта неразделенной любви.
Как обычно в таких ситуациях, хочется верить, что доченька светлая и хорошая, а с праведного пути ее сбили плохие друзья и подружки. Поэтому не упустила случая над самыми мне ненавистными поиздеваться.
Пьеса была в жанре фантасмагории и называлась "Зюйсато, или до самых кончиков". Сочинять ее было весело - и существенно отвлекало от насущных драм - и результат мне понравился. Подумав: а вдруг еще кому-то понравится? - отнесла ее в ТЮЗ. И, о чудо, ее одобрила заведующая литчастью. И уже пошли разговоры о постановке...
Но сорвалось. К тому времени я уже привыкла, что мои тексты не издаются с первого раза, этому предшествует 4-5 срывов. Но необычной была причина огтказа: один из героев имел ту же фамилию, что и директор (или еще какая-то шишка театра): Кобец. И то был молодой человек, весьма мало отличающийся от бревна. Понятно, что истинная причина отказа была другая (и мне ее не озвучили) - ведь фамилию героя нетрудно поменять. Это было так неожиданно и так забавно, что я даже не сильно расстроилась.
Было жаль расставаться с полюбившимися героями, и я написала еще три пьесы - как продолжения. В разных жанрах.
В каждой следующей герои были старше на пять лет. Вторая - музыкальная драма, третья - детектив, четвертая - мистика.
Последняя, одноактная, где действие происходило на метеостанции высоко в горах, была своеобразной иллюстрацией стихотворения Елены Шварц. Которым была зачарована, заворожена - с самого первого прочтения в 20 лет. Начиналось оно так:
ПЛАВАНЬЕ
Я, Игнаций, Джозеф, Крыся и Маня
В теплой рассохшейся лодке в слепительном плыли тумане.
Если Висла - залив, то по ней мы, наверно, и плыли,
Были наги - не наги в клубах розовой пыли.
Как виноградные косточки под виноградною кожей -
Тело внутрь ушло, а души, как озими, всхожи,
Были снаружи и спальным прозрачным мешком укрыли.
Куда же так медленно мы - как будто не плыли - а плыли?
Долго глядели мы все на скользившее мелкое дно.
- Джозеф, на лбу у тебя родимое что ли пятно?
Он ответил, и стало в глазах темно:
- Был я сторожем в церкви святой Флориана,
А на лбу у меня смертельная рана,
Выстрелил кто-то, наверное, спьяну.
Видишь - Крыся мерцает в шелке - синем, лиловом?
Она сгорела вчера дома под Ченстоховом.....
Интересно, что через десять лет после встречи и смертельной влюбленности в стихотворение я узнала, что Лена посвятила его приятелю, поэту, биологическому отцу моей дочки.
В последней пьесе герои разделились: живые отмечали очередную встречу одноклассиников в избушке метеорологов, ушедшие плыли в иссохшейся лодке. Отчего-то вторых было больше, хотя возраст ребят не достиг еще 33-х. Так уж трагично и причудливо сложились их судьбы.
..............................................................................
Пьесы тихонько обитали в сетевой библиотке, кто-то читал и даже ставил оценки. С прототипами проблем не было, поскольку они знать не знали о своих словесных запечатлениях.
Я и думать о них забыла. Пока дочка несколько лет назал вдруг не сказала: "Я ведь тебе рассказывала, что в последние годы Машка очень много времени проводит в психушке. Помнишь, в твоей пьесе, второй, все действие происходит в психушке, куда она пришла добровольно?"
Конечно, я тут же вспомнила. Машка, одна из трех подруг дочки. В отличие от двух других была мне симпатична: красивая, стильная, умная, честолюбивая, добивающаяся всех поставленных целей. Мне даже хотелось, чтобы дочка что-то переняла от нее, скажем, чувство собственного достоинства.
Сделала ее главной героиней. Почему психушка? Меньше всего она напоминала человека, которого могла бы сломать несчастная любовь или иная драма. Тем не менее, сломала. В пьесе была жесткая сцена с убийством возлюбленного. И в жизни - в жизни была попытка убийства и смерть возлюбленного от передозы.
Сказать, что меня это шокировало или расстроило, почти ничего не сказать. Перечитала все четыре истории, отмечая моменты сходства с реальностью. Вторая подружка (которая мне резко не нравилась) вышла замуж, родила троих детей и постоянно балансирует на грани развода, по причине бытовых скандалов. Именно такой она предстает в пьесе-детективе (самой длинной и иронической), в возрасте 27-ми лет. Братец дочки по отцу в пьесах одинокий и неприкаянный. И в жизни тоже. Единственный брак не продлился и двух лет, никакой нормальной профессии, детей нет, а мужику уже пошел пятый десяток.
Больше всего, конечно, легла камнем на душу рассохшаяся лодка, плывущая то ли в снегах, то ли в облаках. Слишком уж много народу собралось в ней. ("Я, Игнаций, Джозеф, Крыся и Маня...") Целых пятеро.
..................................
То, что написанное сбывается, общее место. Плодовитая писательница Татьяна Устинова на каждой встрече с читателями твердит: "Девочки, мечтаете о большой любви? Так напишите повесть или роман об этом - и все будет!" (О том, что, как минимум, к этому должен прилагаться литературный дар плюс сильнейшая мотивация, она почему-то умалчивает.)
В этой истине меня убедил мой самый первый текст, который заканчивался не просто плохо, а очень плохо. Правда, сбылось это плохое не сразу, а спустя несколько десятилетий.
Когда мы с дочкой писали роман о юных самоубийцах, я очень просила ее закончить хеппи-эндом. Да, это банально. Да, это противоречит правде жизни. (Правда в том, что мальчики и девочки живут в аду, порывают с жизнью на пике отчаянья, и в посмертии их тоже ждет мало хорошего.) Но когда ты - главная героиня...
Она послушалась. В финале ее героиню спасли.
Через два месяца после поставленной в тексте последней точки то же случилось и в реальности. Причем, ее спаситель, вытащивший из черного омута сильнейшей привязанности, даже внешне оказался таким, как в тексте: "Светленький, глаза серые"...
В 13 лет возненавидела школу и стала подделывать отметки в дневнике, закурила (причем, сигаретой угостили старшие подружки из компании высокодуховных последователей Рериха), на каникулах в католическом лагере влюбилась сразу в трех монахов-вожатых. (Надо сказать, ребята и впрямь были веселые и харизматичные.)
Но настоящий кошмар начался в 14. Школу бросила, тусовки-гулянки, крышесносная влюбленность, уходы из дома на 3-5-7 дней. (До наркотиков, к счастью, не дошло - и это единственный позитив в этой истории, учитывая судьбы других ее приятелей и ровесников - двое умерли от передоза.)
Чтобы не сойти с ума и не загреметь в клинику неврозов, пришлось спасаться творчеством. (С юных лет в любой кризисной ситуации или депрессии лечусь творчеством и путешествиями.)
Написала пьесу, героев взяв с натуры: подружек и приятелей дочки, ее единокровного братца и объекта неразделенной любви.
Как обычно в таких ситуациях, хочется верить, что доченька светлая и хорошая, а с праведного пути ее сбили плохие друзья и подружки. Поэтому не упустила случая над самыми мне ненавистными поиздеваться.
Пьеса была в жанре фантасмагории и называлась "Зюйсато, или до самых кончиков". Сочинять ее было весело - и существенно отвлекало от насущных драм - и результат мне понравился. Подумав: а вдруг еще кому-то понравится? - отнесла ее в ТЮЗ. И, о чудо, ее одобрила заведующая литчастью. И уже пошли разговоры о постановке...
Но сорвалось. К тому времени я уже привыкла, что мои тексты не издаются с первого раза, этому предшествует 4-5 срывов. Но необычной была причина огтказа: один из героев имел ту же фамилию, что и директор (или еще какая-то шишка театра): Кобец. И то был молодой человек, весьма мало отличающийся от бревна. Понятно, что истинная причина отказа была другая (и мне ее не озвучили) - ведь фамилию героя нетрудно поменять. Это было так неожиданно и так забавно, что я даже не сильно расстроилась.
Было жаль расставаться с полюбившимися героями, и я написала еще три пьесы - как продолжения. В разных жанрах.
В каждой следующей герои были старше на пять лет. Вторая - музыкальная драма, третья - детектив, четвертая - мистика.
Последняя, одноактная, где действие происходило на метеостанции высоко в горах, была своеобразной иллюстрацией стихотворения Елены Шварц. Которым была зачарована, заворожена - с самого первого прочтения в 20 лет. Начиналось оно так:
ПЛАВАНЬЕ
Я, Игнаций, Джозеф, Крыся и Маня
В теплой рассохшейся лодке в слепительном плыли тумане.
Если Висла - залив, то по ней мы, наверно, и плыли,
Были наги - не наги в клубах розовой пыли.
Как виноградные косточки под виноградною кожей -
Тело внутрь ушло, а души, как озими, всхожи,
Были снаружи и спальным прозрачным мешком укрыли.
Куда же так медленно мы - как будто не плыли - а плыли?
Долго глядели мы все на скользившее мелкое дно.
- Джозеф, на лбу у тебя родимое что ли пятно?
Он ответил, и стало в глазах темно:
- Был я сторожем в церкви святой Флориана,
А на лбу у меня смертельная рана,
Выстрелил кто-то, наверное, спьяну.
Видишь - Крыся мерцает в шелке - синем, лиловом?
Она сгорела вчера дома под Ченстоховом.....
Интересно, что через десять лет после встречи и смертельной влюбленности в стихотворение я узнала, что Лена посвятила его приятелю, поэту, биологическому отцу моей дочки.
В последней пьесе герои разделились: живые отмечали очередную встречу одноклассиников в избушке метеорологов, ушедшие плыли в иссохшейся лодке. Отчего-то вторых было больше, хотя возраст ребят не достиг еще 33-х. Так уж трагично и причудливо сложились их судьбы.
..............................................................................
Пьесы тихонько обитали в сетевой библиотке, кто-то читал и даже ставил оценки. С прототипами проблем не было, поскольку они знать не знали о своих словесных запечатлениях.
Я и думать о них забыла. Пока дочка несколько лет назал вдруг не сказала: "Я ведь тебе рассказывала, что в последние годы Машка очень много времени проводит в психушке. Помнишь, в твоей пьесе, второй, все действие происходит в психушке, куда она пришла добровольно?"
Конечно, я тут же вспомнила. Машка, одна из трех подруг дочки. В отличие от двух других была мне симпатична: красивая, стильная, умная, честолюбивая, добивающаяся всех поставленных целей. Мне даже хотелось, чтобы дочка что-то переняла от нее, скажем, чувство собственного достоинства.
Сделала ее главной героиней. Почему психушка? Меньше всего она напоминала человека, которого могла бы сломать несчастная любовь или иная драма. Тем не менее, сломала. В пьесе была жесткая сцена с убийством возлюбленного. И в жизни - в жизни была попытка убийства и смерть возлюбленного от передозы.
Сказать, что меня это шокировало или расстроило, почти ничего не сказать. Перечитала все четыре истории, отмечая моменты сходства с реальностью. Вторая подружка (которая мне резко не нравилась) вышла замуж, родила троих детей и постоянно балансирует на грани развода, по причине бытовых скандалов. Именно такой она предстает в пьесе-детективе (самой длинной и иронической), в возрасте 27-ми лет. Братец дочки по отцу в пьесах одинокий и неприкаянный. И в жизни тоже. Единственный брак не продлился и двух лет, никакой нормальной профессии, детей нет, а мужику уже пошел пятый десяток.
Больше всего, конечно, легла камнем на душу рассохшаяся лодка, плывущая то ли в снегах, то ли в облаках. Слишком уж много народу собралось в ней. ("Я, Игнаций, Джозеф, Крыся и Маня...") Целых пятеро.
..................................
То, что написанное сбывается, общее место. Плодовитая писательница Татьяна Устинова на каждой встрече с читателями твердит: "Девочки, мечтаете о большой любви? Так напишите повесть или роман об этом - и все будет!" (О том, что, как минимум, к этому должен прилагаться литературный дар плюс сильнейшая мотивация, она почему-то умалчивает.)
В этой истине меня убедил мой самый первый текст, который заканчивался не просто плохо, а очень плохо. Правда, сбылось это плохое не сразу, а спустя несколько десятилетий.
Когда мы с дочкой писали роман о юных самоубийцах, я очень просила ее закончить хеппи-эндом. Да, это банально. Да, это противоречит правде жизни. (Правда в том, что мальчики и девочки живут в аду, порывают с жизнью на пике отчаянья, и в посмертии их тоже ждет мало хорошего.) Но когда ты - главная героиня...
Она послушалась. В финале ее героиню спасли.
Через два месяца после поставленной в тексте последней точки то же случилось и в реальности. Причем, ее спаситель, вытащивший из черного омута сильнейшей привязанности, даже внешне оказался таким, как в тексте: "Светленький, глаза серые"...