Бомж и море
У Бунина есть маленький, но очень сильный рассказ (забыла название) про парализованного мужика, что лежит, не вставая, на лавке в душной избе, звенящей мириадами мух. Единственное его занятие и развлечение - прихлопнуть муху, до которой смог дотянуться. Бунин размышляет: что чувствует и о чем думает этот человек? Какие ощущения, эмоции, мысли проносятся в его сознании? Может быть, неграмотный убогий мужик пребывает в состоянии чистого, ничем не замутненного бытия?
(В том состоянии - это уже не Бунин, это я от себя - которого долго и упорно, многолетними медитациями добиваются духовные практики: очищая сознание от эмоций и мыслей, наполняя его Пустотой, которая есть ничто и всё.)
Схожие мысли возникали у меня прошлым летом, когда я смотрела на бомжа, часами лежавшего на пляже, глядя на море.
Бомж был женщиной, но слово «бомжиха» к ней не подходило: молодая - около тридцати с небольшим, не пьяная, не опухшая, вполне привлекательная (если причесать и переодеть). Очень смуглая, черноволосая, нос с горбинкой. Цыганка? (Но разве бывают среди этого народа бомжи? Если только сильно провинившаяся перед своим набором.) Не худая, в теле. Как видно, еду в курортном городке с обилием кафешек и ресторанов добыть нетрудно, а малоподвижный образ жизни располагает к полноте.
У нее было четыре набитых полиэтиленовых пакета и огромная полосатая сумка - из тех, что носят челноки. Она не расставалась со своим добром ни на миг и, окунаясь в море, барахтаясь в прибое в шаге от берега, перетаскивала все сумки за собой, как видно, опасаясь, что кто-нибудь соблазнится ее имуществом.
В ней была ощутимая жизненная сила, отличное здоровье - что проявлялось хотя бы в том, что, часами лежа на солнцепеке, она не боялась солнечного удара. С таким здоровьем нетрудно найти работу на ферме, батрачить в селе. Или той же уборщицей («чистачкой» по-болгарски): в сезон на пляжах масса уборщиц, и все они смуглые и черноволосые, не болгарки.
Но ей не хотелось работать. Хотелось дремать на горячем песке или смотреть на море.
Уходила она в девятом часу, перед закатом, волоча все свои сумки к месту ночевки: в кустах, невдалеке от пляжа.
Я ни разу не видела, чтобы она читала или общалась с кем-то - разве только окликала торговцев курортным товаром, проходя мимо них вечером.
О чем она думала, часами глядя на море? Достигла ли (как тот крестьянин у Бунина) состояния чистого бытия, когда ни одна мысль не тревожит ментальное тело, ни одна эмоция не колеблет душевный покой?
Ведь и впрямь: какие у бомжа в приморском теплом городке тревоги (а следовательно, чувства и мысли)? Еда есть, на ложе в кустах никто больше не претендует, не надо вставать рано утром по звонку будильника, ругаться с начальником на работе, изводить нервы в разборках с мужем или любовником, трястись над заболевшим или неуправляемым ребенком.
Чистое, незамутненное сознание «я есмь»…