Глава 34
Прошло много времени и я все-таки дописал свое первое большое произведение. На данный момент я видел слышал уже больше десятка различных рецензий. Самое интересное, что рецензии практически не повторяются, а значит, каждый тут находит (или не находит) что-то свое.
Я выложу тут несколько глав в случайном порядке. Выкладывать буду так, чтобы общий смысл написанного не был понятен. Если кому-то есть что сказать - пишите тут в комментах. Мне будет интересно почитать отзывы.
34
Рейн, ослабевая, впадал в забытье. Итак, неясные образы обстановки поплыли и пропали, превратившись в темноту. Потом наступил то ли сон, то ли бред, а может как раз весь прошедший день был сном, и наступило пробуждение ото сна. Сергей открыл глаза. Он лежал на какой-то жесткой лежанке в полутемном помещении без окон. Под потолком тускло светила желтая лампочка, висящая среди хитросплетения поржавевших труб и пучков проводов. Комната была примерно три на три метра, стены помещения были выкрашены в бурый цвет. У противоположной стены стояла кушетка, похоже, на такой же сейчас находился Рейн. Рейн лежал ногами к металлической двери с большой поворотной ручкой. Секундная паника при виде незнакомого места сменилась безразличным спокойствием: Рейн знал, что он сейчас в десяти метрах под землей, в одном из уцелевших подвалов разбитых домов, среди сотни других выживших, уже разуверившихся в своих силах и сопротивляющихся смерти по инерции людей. Для Сергея наступил новый безрадостный день борьбы за существование с непознанным, коварным, внеземным противником, который ведет войну на уничтожение, без каких-то претензий или переговоров, без правил. В бойне ежедневно гибнут десятки людей и, похоже, все уже смирились со своим поражением. Только стремление к жизни заставляет каждого снова и снова идти в бой - противник не берет пленных. Убежать и спрятаться? Можно попробовать, но, во-первых, куда бежать, если противник перерезал все возможные коммуникации, полностью контролирует небо и постепенно очищает от человечества все новые и новые территории. Во-вторых, прятаться без еды большого смысла не имеет, а вот с едой сейчас стало очень плохо. Иногда появляются какие-то люди от какого-то абстрактного «общего командования» и притаскивают консервы, патроны и боевые задания на печатных официальных бланках. Консервов мало, дают только тем, кто воюет. Впрочем, воюют сейчас все, такого понятия как мирное население не существует: или ты солдат, или ты мертв. Если хорошо порыться в развалинах, то можно найти что-то из съестного, но такая удача случается редко.
Небо затянуло сажей и копотью от повсеместных пожаров. Урожая не ожидается, да его некому и негде сеять и взращивать. Крупные животные, скорее всего, все погибли, а мелкие, чье количество сильно сократилось, так просто поймать и съесть себя не дадут. Сейчас зима, и черный снег засыпал все, что росло, отравив почву. Жизнь безрадостна, беспросветна и бессмысленна. Сосед по комнате, чья пустая койка стояла рядом, пропал неделю назад, отправившись в развалины ближайших домов. Вчера Рейн нашел его, повесившегося на длинном обрывке тонкого металлического троса, зацепленного за торчащую из стены арматуру. Сосед не стал стреляться, наверно, не хотел привлекать внимания. Заряженный автомат так и остался стоять рядом, прислоненный к стене. Когда-то давно повесившийся сосед утверждал, что самоубийца никогда не попадет в рай. Он говорил, что очень верит в Бога и не пойдет против его законов. Сосед по комнате сдался, презрев собственные взгляды. Рейн подумал, почему была выбрана такая мало приятная смерть как повешение, ведь застрелиться было бы проще и быстрее. Возможно, такой путь был выбран в надежде, что Бог, узрев каким болезненным путем ушел его раб в мир иной, простит грешника и все же пустит его в рай. Так ли это и почему не была выбрана более болезненная смерть, например, вспарывание собственного живота большим охотничьим ножом, который так и висел на поясе у трупа, узнать уже было нельзя.
В комнату вошел незнакомый человек, в поношенной военной форме, с погонами подполковника. Скорее всего он из тех, кто принес новую еду и новые задания. Подполковник пригласил выйти в коридор для разговора. В длинном, тускло освещенном коридоре были те, кто сейчас не в рейде и не в охране на поверхности: все двадцать с чем-то человек. Незнакомец прошелся по коридору и пристально осмотрел всех. Удивительно, но в его взгляде читалось то, чего уже лишились все - огонь. Подполковник громко заговорил:
- Перейду сразу к делу: мне будут нужны два добровольца для одного адского дела. Сразу скажу, что это будет билет в один конец. Задание смертельное, но вы можете спасти очень многих своих друзей. Обратной дороги не будет. Кто не испугался, останьтесь в коридоре, и я расскажу суть дела, кто не хочет слушать - может идти по своим делам.
Вступительная речь вряд ли кого-то могла напугать - смерти уже давно никто не боялся. Остались все. Незнакомец еще раз оглядел всех и продолжил:
- Все вы знаете, что никому еще не удалось взять в плен пришельца. Мы не знаем о противнике почти ничего. Изучение трупов алиенов и трофеев, оставшихся после боя, дали мало информации. Месяц назад опытным путем было выяснено, что пришельцы никак не реагируют на инстинктивные неосмысленные действия...
- Поясните, пожалуйста, что это значит. - Перебили говорящего.
- Все просто: пока вы осмысленно пытаетесь убить алиена или убежать от него, то он обязательно нападет на вас. Пока ваш мозг живет - он думает, пока он думает - вы мишень для противника. Когда мозг мертв, а тело совершает что-то не под действием сознания, а под действием инстинкта, то захватчики перестают воспринимать такое тело как мишень.
- И что может мертвец? - Кто-то ехидно спросил. - Из трупа плохой солдат. Я вот тоже, прострелив гаду голову и выбив из него мозги, перестаю воспринимать его как противника.
- Все так. Но у этих гадов есть какой-то изъян в восприятии - если не поднимать много шума и скрыть мозговую деятельность, то можно долгое время бить их безнаказанно. Потом, обычно, они накрывают огнем весь район, убивая, в том числе, и своих. Может, думают, что мы пустили какой-то вирус, а может и еще что-то, не понятное им.
- Я тоже, когда напьюсь, то ничего не думаю, а тело действует само по себе. Может нам бухнуть и всем в атаку? - Снова ехидно спросил какой-то весельчак, от чего другие грустно улыбались. - Немного спирта и я неуязвим!
Подполковник, улыбаясь, стал высматривать шутника:
- Спирт, думаю, не подойдет. Мозг, хоть и тупеет, но мозговая активность продолжает фиксироваться. Экранировать ее мы пока не можем, но можем обмануть противника, превратив солдата в зомби...
Тут юмор у всех пропал: ходили истории о секретных лаборатория, в которых людям вводили какие-то препараты и делали из низ бездумные биомашины. В истории мало верилось, но после слов подполковника страшная сказка обретала явную форму. Все притихли. Ненадолго притих и подполковник, потом, убедившись, что его все слушают, продолжил:
- Добровольцу мы введем сыворотку. Далее начнется необратимая реакция, похожая на смерть. Физиологические процессы сведутся к минимуму. Мозговая активность фиксироваться не будет. Вопрос что происходит с человеком в таком состоянии мало изучен - каждый из тех, кому вводился препарат, далее переставал как-то контактировать с людьми: речь и навыки письма пропадают. Такой солдат, столкнувшись с противником, будет безнаказанно для себя резать и рвать врага. Автомат и взрывчатка ему не выдается - только холодное оружие. Были случаи, когда доброволец выкосил сотни алиенов, прежде, чем был убит.
- Нападает ли он на своих? - Несмело спросил кто-то.
- Нет, людей доброволец не трогает.
- Что будет, если его не убьют?
- Со временем тело своими продуктами... Хм… Жизнедеятельности отравится и наступит полная смерть.
- Как скоро?
- Все зависит от температуры воздуха, физических данных, повреждений и еще много от чего. Обычно, полная смерть наступает за шесть-семь дней.
Даже если ты пять минут назад думал о самоубийстве, после такого описания своего возможного ближайшего будущего, мысли о суициде пропадают, да и класть свою жизнь на "алтарь общей победы" уже как-то не очень хочется. Одно дело погибнуть случайно в бою, другое - дать себя убить таким изощренным способом. Народ молчал. Казалось, что добровольцев не найдется и все разойдутся, но, наверно, под действием безысходности и тоски, остались все. Кому стать зомби выбирали детской считалочкой. Выбор пал на Рейна и перебивавшего подполковника весельчака. Обоих попросили надеть верхнюю одежду и утеплиться, раздать или оставить ненужные личные вещи, выложить, если есть в наличии, гранаты и патроны. В комнате-арсенале, из не сильно богатого выбора, каждый взял себе холодное оружие по душе. Далее была санчасть, где Рейна уложили на кушетку, зафиксировали и в вену на запястье вставили иглу капельницы.
Сначала прохладная жидкость, попав в кровоток, никак себя не проявляла. Потом стало тепло и приятно. Яркий теплый свет застилал глаза. Тело стало невесомым, пропали все страхи, ушла тревога и безысходность. Сознание проваливалось в небытие, где было только радость и спокойствие, где больше не было ничего плохого. Наступила смерть...
Рейн очнулся от того, что его хлопали по щекам. Зрение плохо работало и все слилось в бесформенные тусклые пятна. Сквозь туман было слышно, как подполковник говорил кому-то:
- Ничего не понимаю! Он жив! Сыворотка всегда работала стопроцентно, но этот... - Рейна снова похлопали по щекам. - Он не реагирует. В первый раз сталкиваюсь с резистентностью! Только препарат перевели! Чёрт!
Подполковник быстро перемещался по комнате, отдавал другим короткие приказы, недовольно сопел и чертыхался.
- Первого тащите наверх, он готов. А этого… - Сергея похлопали по голове. - Этого приводите в сознание. Уж не знаю выживет он или окочурится.
Рейн напряг задеревеневшие мускулы и кое-как сел на кушетке, поставив ноги на пол. Откуда-то издалека голос Дидона насмешливо изрек:
- А вы, друзья, как не садитесь, но даже в зомби не годитесь.
Я выложу тут несколько глав в случайном порядке. Выкладывать буду так, чтобы общий смысл написанного не был понятен. Если кому-то есть что сказать - пишите тут в комментах. Мне будет интересно почитать отзывы.
34
Рейн, ослабевая, впадал в забытье. Итак, неясные образы обстановки поплыли и пропали, превратившись в темноту. Потом наступил то ли сон, то ли бред, а может как раз весь прошедший день был сном, и наступило пробуждение ото сна. Сергей открыл глаза. Он лежал на какой-то жесткой лежанке в полутемном помещении без окон. Под потолком тускло светила желтая лампочка, висящая среди хитросплетения поржавевших труб и пучков проводов. Комната была примерно три на три метра, стены помещения были выкрашены в бурый цвет. У противоположной стены стояла кушетка, похоже, на такой же сейчас находился Рейн. Рейн лежал ногами к металлической двери с большой поворотной ручкой. Секундная паника при виде незнакомого места сменилась безразличным спокойствием: Рейн знал, что он сейчас в десяти метрах под землей, в одном из уцелевших подвалов разбитых домов, среди сотни других выживших, уже разуверившихся в своих силах и сопротивляющихся смерти по инерции людей. Для Сергея наступил новый безрадостный день борьбы за существование с непознанным, коварным, внеземным противником, который ведет войну на уничтожение, без каких-то претензий или переговоров, без правил. В бойне ежедневно гибнут десятки людей и, похоже, все уже смирились со своим поражением. Только стремление к жизни заставляет каждого снова и снова идти в бой - противник не берет пленных. Убежать и спрятаться? Можно попробовать, но, во-первых, куда бежать, если противник перерезал все возможные коммуникации, полностью контролирует небо и постепенно очищает от человечества все новые и новые территории. Во-вторых, прятаться без еды большого смысла не имеет, а вот с едой сейчас стало очень плохо. Иногда появляются какие-то люди от какого-то абстрактного «общего командования» и притаскивают консервы, патроны и боевые задания на печатных официальных бланках. Консервов мало, дают только тем, кто воюет. Впрочем, воюют сейчас все, такого понятия как мирное население не существует: или ты солдат, или ты мертв. Если хорошо порыться в развалинах, то можно найти что-то из съестного, но такая удача случается редко.
Небо затянуло сажей и копотью от повсеместных пожаров. Урожая не ожидается, да его некому и негде сеять и взращивать. Крупные животные, скорее всего, все погибли, а мелкие, чье количество сильно сократилось, так просто поймать и съесть себя не дадут. Сейчас зима, и черный снег засыпал все, что росло, отравив почву. Жизнь безрадостна, беспросветна и бессмысленна. Сосед по комнате, чья пустая койка стояла рядом, пропал неделю назад, отправившись в развалины ближайших домов. Вчера Рейн нашел его, повесившегося на длинном обрывке тонкого металлического троса, зацепленного за торчащую из стены арматуру. Сосед не стал стреляться, наверно, не хотел привлекать внимания. Заряженный автомат так и остался стоять рядом, прислоненный к стене. Когда-то давно повесившийся сосед утверждал, что самоубийца никогда не попадет в рай. Он говорил, что очень верит в Бога и не пойдет против его законов. Сосед по комнате сдался, презрев собственные взгляды. Рейн подумал, почему была выбрана такая мало приятная смерть как повешение, ведь застрелиться было бы проще и быстрее. Возможно, такой путь был выбран в надежде, что Бог, узрев каким болезненным путем ушел его раб в мир иной, простит грешника и все же пустит его в рай. Так ли это и почему не была выбрана более болезненная смерть, например, вспарывание собственного живота большим охотничьим ножом, который так и висел на поясе у трупа, узнать уже было нельзя.
В комнату вошел незнакомый человек, в поношенной военной форме, с погонами подполковника. Скорее всего он из тех, кто принес новую еду и новые задания. Подполковник пригласил выйти в коридор для разговора. В длинном, тускло освещенном коридоре были те, кто сейчас не в рейде и не в охране на поверхности: все двадцать с чем-то человек. Незнакомец прошелся по коридору и пристально осмотрел всех. Удивительно, но в его взгляде читалось то, чего уже лишились все - огонь. Подполковник громко заговорил:
- Перейду сразу к делу: мне будут нужны два добровольца для одного адского дела. Сразу скажу, что это будет билет в один конец. Задание смертельное, но вы можете спасти очень многих своих друзей. Обратной дороги не будет. Кто не испугался, останьтесь в коридоре, и я расскажу суть дела, кто не хочет слушать - может идти по своим делам.
Вступительная речь вряд ли кого-то могла напугать - смерти уже давно никто не боялся. Остались все. Незнакомец еще раз оглядел всех и продолжил:
- Все вы знаете, что никому еще не удалось взять в плен пришельца. Мы не знаем о противнике почти ничего. Изучение трупов алиенов и трофеев, оставшихся после боя, дали мало информации. Месяц назад опытным путем было выяснено, что пришельцы никак не реагируют на инстинктивные неосмысленные действия...
- Поясните, пожалуйста, что это значит. - Перебили говорящего.
- Все просто: пока вы осмысленно пытаетесь убить алиена или убежать от него, то он обязательно нападет на вас. Пока ваш мозг живет - он думает, пока он думает - вы мишень для противника. Когда мозг мертв, а тело совершает что-то не под действием сознания, а под действием инстинкта, то захватчики перестают воспринимать такое тело как мишень.
- И что может мертвец? - Кто-то ехидно спросил. - Из трупа плохой солдат. Я вот тоже, прострелив гаду голову и выбив из него мозги, перестаю воспринимать его как противника.
- Все так. Но у этих гадов есть какой-то изъян в восприятии - если не поднимать много шума и скрыть мозговую деятельность, то можно долгое время бить их безнаказанно. Потом, обычно, они накрывают огнем весь район, убивая, в том числе, и своих. Может, думают, что мы пустили какой-то вирус, а может и еще что-то, не понятное им.
- Я тоже, когда напьюсь, то ничего не думаю, а тело действует само по себе. Может нам бухнуть и всем в атаку? - Снова ехидно спросил какой-то весельчак, от чего другие грустно улыбались. - Немного спирта и я неуязвим!
Подполковник, улыбаясь, стал высматривать шутника:
- Спирт, думаю, не подойдет. Мозг, хоть и тупеет, но мозговая активность продолжает фиксироваться. Экранировать ее мы пока не можем, но можем обмануть противника, превратив солдата в зомби...
Тут юмор у всех пропал: ходили истории о секретных лаборатория, в которых людям вводили какие-то препараты и делали из низ бездумные биомашины. В истории мало верилось, но после слов подполковника страшная сказка обретала явную форму. Все притихли. Ненадолго притих и подполковник, потом, убедившись, что его все слушают, продолжил:
- Добровольцу мы введем сыворотку. Далее начнется необратимая реакция, похожая на смерть. Физиологические процессы сведутся к минимуму. Мозговая активность фиксироваться не будет. Вопрос что происходит с человеком в таком состоянии мало изучен - каждый из тех, кому вводился препарат, далее переставал как-то контактировать с людьми: речь и навыки письма пропадают. Такой солдат, столкнувшись с противником, будет безнаказанно для себя резать и рвать врага. Автомат и взрывчатка ему не выдается - только холодное оружие. Были случаи, когда доброволец выкосил сотни алиенов, прежде, чем был убит.
- Нападает ли он на своих? - Несмело спросил кто-то.
- Нет, людей доброволец не трогает.
- Что будет, если его не убьют?
- Со временем тело своими продуктами... Хм… Жизнедеятельности отравится и наступит полная смерть.
- Как скоро?
- Все зависит от температуры воздуха, физических данных, повреждений и еще много от чего. Обычно, полная смерть наступает за шесть-семь дней.
Даже если ты пять минут назад думал о самоубийстве, после такого описания своего возможного ближайшего будущего, мысли о суициде пропадают, да и класть свою жизнь на "алтарь общей победы" уже как-то не очень хочется. Одно дело погибнуть случайно в бою, другое - дать себя убить таким изощренным способом. Народ молчал. Казалось, что добровольцев не найдется и все разойдутся, но, наверно, под действием безысходности и тоски, остались все. Кому стать зомби выбирали детской считалочкой. Выбор пал на Рейна и перебивавшего подполковника весельчака. Обоих попросили надеть верхнюю одежду и утеплиться, раздать или оставить ненужные личные вещи, выложить, если есть в наличии, гранаты и патроны. В комнате-арсенале, из не сильно богатого выбора, каждый взял себе холодное оружие по душе. Далее была санчасть, где Рейна уложили на кушетку, зафиксировали и в вену на запястье вставили иглу капельницы.
Сначала прохладная жидкость, попав в кровоток, никак себя не проявляла. Потом стало тепло и приятно. Яркий теплый свет застилал глаза. Тело стало невесомым, пропали все страхи, ушла тревога и безысходность. Сознание проваливалось в небытие, где было только радость и спокойствие, где больше не было ничего плохого. Наступила смерть...
Рейн очнулся от того, что его хлопали по щекам. Зрение плохо работало и все слилось в бесформенные тусклые пятна. Сквозь туман было слышно, как подполковник говорил кому-то:
- Ничего не понимаю! Он жив! Сыворотка всегда работала стопроцентно, но этот... - Рейна снова похлопали по щекам. - Он не реагирует. В первый раз сталкиваюсь с резистентностью! Только препарат перевели! Чёрт!
Подполковник быстро перемещался по комнате, отдавал другим короткие приказы, недовольно сопел и чертыхался.
- Первого тащите наверх, он готов. А этого… - Сергея похлопали по голове. - Этого приводите в сознание. Уж не знаю выживет он или окочурится.
Рейн напряг задеревеневшие мускулы и кое-как сел на кушетке, поставив ноги на пол. Откуда-то издалека голос Дидона насмешливо изрек:
- А вы, друзья, как не садитесь, но даже в зомби не годитесь.