Но чтобы стоять
я должен держатся корней(С
Сидел вчера в сети и нашел совершенно потрясный рассказ про местность, где один мой дед родился. Там были крутые капиталисты- деревенские владели пароходами. Мой прадед пароходами не владел, а спокойно себе работал на своей земле и никаких колхозов ему не надо было.Лошадь в колхоз свести все-же пришлось, но дед с братьями свинтили в Архангельск и мутили там в нэпе пекарню. К сожалению по малодоглупости я ничего подробно не распросил и теперь не буду писать чего не знаю.
В советское время совхоз имел миллионные долги, работали там через пень-колоду. Я думал, что сельское хозяйство давно там померло, но как оказалось все прекрасно функционирует и ООО"Борок" несколько лет назад построило два дома. На сегодняшний момент у меня информации нет, сам там не был лет 25.
Да и я не последний человек на этой планете
Так вы по сылке скорее всего не пойдете под катом расссказ перекопирован отсюда https://vk.com/@dmitriydef-borok-memuary
Ухты а я и не знал
Человек под старость лет предаётся воспоминаниям. И эта причина через пятьдесят восемь лет повелела мне увидеть землю предков, где я родился, рос до одиннадцати лет и потом навсегда распрощался.
Доставил меня речной лайнер «Неман» на остров Роща против деревни Сельменьга. И очень хорошо получилось, на острове убирали сено местные люди, перевезли на берег под гору, на которой деревни общего названия Городок. В детстве один раз я был там, но, кроме деревянной церкви, ничего не запомнил. Поднялся на гору, церковь есть. Полуразрушенна.
Деревни очень поредели. Людей почти не видно. Внизу под горой на размятой дороге к деревне Островок стоит стальной конь, увяз до мотора и всеми своими силами не смог выбраться из трясины. Эх вы, кони стальные. Бывало сколько было настоящих коней, и всегда телегу из грязи вытаскивали. Да и обходили такие непроезжие дороги. Что же случилось с богатой ранее стороной? Родная сторона, какая буря обескровила кипучую жизнь?
Пристань Борок. Аэродром Борок. Сельсовет Борецкий. Почта почему-то Игнатьевская. Даже не почтовое отделение, а что-то другое. Кто и откуда раскопал? Никогда, ни при каком царе такого названия не было. Драчёво и Чебурино в одной линии век живут. Где почта - деревня была в древности Феофилатовская. И колхоз как-то униженно назван Боровской. От слова Боровок-Бугорок.
А какая жизнь была.
С давних времен на севере люди селились не по указке каких-то властей, а выбирали места пригодные для жизни, у рек, у лесов, от которых можно брать для жизни всё, и где бы можно расчистить для полей и скота площади. Сенокосы. Такое место и здесь нашлось. Вдоль реки Северная Двина очень большой луг для сенокоса. Острова, особенно Теличий, тянется вверх до Тоймы и Пучуги. Всё это весной заливает вешней водой и поэтому растут хорошие травы. К лесу идут поля, поднимаясь снизу вверх, свет стороной к солнцу и защищённые лесом от северных ветров.
Борецкая Волость - так общее название всех деревень Борка, а их больше полусотки. Не знали раньше недостатка в хлебе и других продуктов. Люди всегда жили в достатке. И скота держали много. Овец, коров, лошадей. В деревнях никогда не носили лаптей - у всех были сапоги. Зимой валенки. А какие строили дома! У многих двухэтажные.
И Зимняя - низ, и второй этаж - горница. Перед Летняя - куда переходили весной на лето. Тоже внизу кухня, чулан - спать, вверху горница для гостей и чулан спать. А Двери для скота. Хлев общий для коров, хлев для овец, конюшня и всё в общей постройке. Въезд наверх на поветь с возом сена или соломы.
Жили люди что надо! Если бы плохо жили, то зачем на реке Тёда длиной шестьдесят километров построили четыре водяных мельницы? Первая у деревни Клестово - Иван Клестов построил - вверху выжимали льняное и конопляное масло, внизу мололи муку. Выше у деревни Нагорье другая мельница в три постава. Всегда была занята работой в два постава. На третий воды не хватало. Очередь была на размол. Мололи и горох, и зерно на муку, и крупу ячменную и овёс. Мололи солод для пива. Всё умели. Третья мельница выше по реке под дальней деревней Пустыня - Баричева - тоже всё молола. И ещё дальше по реке в лесу четвёртая мельница Кычина: туда везли уже молоть кому ждать очереди не охото. Ни одна мельница своими плотинами не поднимала плесо воды высоко. Не затапливала никаких лугов. Всё было сделано разумно. Не то что теперь, плотинами пол России равнинной затоплено, скоро и сеять негде будет. Даже планируют реки северные повернуть на юг. Снова обводные плотины и новые потопы. Дикость какая-то.
А в поднятых плесах этих мельниц сколько рыбы было: щуки, окуни, налимы… И неводом, и на удочку ловили. И ночью осенью на плотах острожили. С факелом плот, смотришь перед огнём в воду, то щука, то налим попадается. Всем хватало.
Увидел я родные края. Река не та. Даже течёт в другую сторону. В тридцатых годах сократили путь для сплава леса: взорвали перемычки где можно, прокопали новое русло под деревней Городок. Мельницы ни одной нет. Остались одни свинки или быки - деревянные срубы наполненные камнями. По ним сделаны переходы через реку, мосты. Содрогнулось моё сердце - опустели деревни. Домов многих нет. Деревня Клестово сгорела.
А какой толковый мужик был Иван Клестов. Когда-то учился на Соловках. На чердаке его дома бывало мы пацаны нашли альбомы с акварелями: зверобой, ненцы, рыбаки и другие хорошие рисунки. Мечтал наверно в доме сделать все удобства. Ванна лежала, для туалета раковина и другое. Дом построил одноэтажный со многими комнатами, типа гордена. Завёл пчёл. Бывало у их мельницы ужалят нас пчёлы, бежим с жалобой к ним, а жена его Анастасия Яковлевна даст стакан мёду. Насадил крыжовника - для нас незнакомые ягоды. Под окном росли вишни. Много бы он наверно сделал, но в двадцать седьмом году жизнь круто повернулась иначе.
Всё в Борке было. И кожевенный завод. Там и овчины делали для шуб, и для сапогов подошвы… Замечательный мастер руководил всем хозяйством Бердников Леонтий Яковлевич. Завод отобрали. Потом он был мастером на кожевенном заводе Маяк в Архангельске. Все дети пошли в него. Павел Леонтьевич Бердников окончил в Архангельске строительный техникум и всю жизнь строил Архангельск и Новодвинск. Он почётный строитель и гражданин Архангельска и Новодвинска.
Сколько было кузнецов. Братья Драчёвы замечательные мастера своего дела. Осенью - перед зимой - сколько надо лошадей подковать. Сделать подковы, гвозди для подков. Сколько вил, лопат, багров. И косы ковали. Капканы для зайцев и для волков с зубьями. Драчёв Николай Иванович очень умел делать капканы. Где только не добывали для дела железо. После гражданской войны на севере под Двинским Березником на мелях были баржи от боев с интервентами и другие суда. Вот и ездили они с ребятами, срубали листы железа на плоты, а потом тянули бечевой плоты в реку. И целое лето, в промежутках между полевыми и сенокосом, рубили железо на пластины. Потом ковали, что надо, обручи на колёса и всё другое.
Много было смолокуров. Смола шла смолить лодки, карбасья, баржи. Гнали попутно скипидар, варили из берестовой коры дёготь. Дёготь тоже всем надо. Смазывать сапоги, сбрую для повозки. Варили вар сапожникам. Уголь покупали кузнецы. Всё было взаимосвязано.
Кто-то шил сапоги. Из деревень Задориха и Ермолино мастера под весну ходили по деревням и в семьях иногда жили неделей, чтобы сшить обновки на всех.
Была чесальная машина для шерсти в деревне Колодкино. И все успевали к зиме приготовить шерсть. Валенки катали во многих деревнях. Славились мастера в деревне Щипуново Голиковы. Так скатают, любо носить. На всю зиму хватало.
Всё делали. И туеса, и корзины из бересты, и прялки. Прялки очень хорошо расписывал в деревне Ермолино Амосов: таких коней и польников нарисует, и сейчас знатоки любуются в музеях. Он и красить умел, и штукатурить. Умел и олифу варить. В тридцатых годах Амосов тоже был в числе раскулаченных людей. В 1932-34 годы был в Умбе и Кандалакше. Чтобы на что-то жить, делал из консервных банок ведёрышки и расписывал их. Люди покупали для детей. Там и кончилась жизнь хорошего мастера.
Был в деревне Торушниково Никита Торушников. В молодости где-то работал по росписям. Он картины писал и иконы. Катал шерстяные шляпки. И растил огурцы - в нашей местности это всё новинка. У нас ещё морковь не сеяли. В огороде на грядках лук хорошо рос, репа, редька, капуста, брюква. Репа сеялась целыми грядами. Зимой в глиняных корчагах парили. И сладкие посушенные парницы хорошо ели все и лакомство детям. Горох тоже сеяли полоски. Хорошо полакомиться зелёным горохом. Сеяли лён и коноплю. Конопля шла на дратву чинить валенки. Лён на верёвки. Созреет, выдёргивали, потом отрывали в специальной гребенке головки семян. Замачивали снопы в реке или в озере. После сушили, расстилая на лугу. Осенью уже сушили дома. Мяли на мялках, чесали. Зимой из льняной кудели пряли нити. К весне мотали на моталах, готовили основу для ткания полотен. Ткали и после полотна расстилали на снегу отбеливать.
Лён мочили в озёрах, расстилали на лугу, потом сушили в овинах или дома на печи. Мяли специальными мялками. А уж расчёсывать женщины и девки собирались у кого-либо в сарае. Все вечером соберутся со своими куделями и расчёсывают пока чистый лён не будет. Тут и песни, и шутки.
Кострику от льна по тихим вечерам ребята жгли где-либо на лугу от жилья подальше. Разгорится костёр, поднимут кольями вверх. В ночной темноте огромное количество искр - очень красивое зрелище.
Зимой в избах девчата собирались с прялками и пряли льняные нитки. К весне уже начинали разматывать с веретён на моталах основу. Потом наматывали на валик ткацкого станка. И в светлое время у многих шла работа. Ткали полотно. Иные красили нитки и ткали скатерти с узорами.
В солнечные дни апреля, мая у многих на снегу расстилались длинные льняные полотна для отбеливания на солнце.
У Михаила Никитина в деревне Драчёво было устройство для набивки узоров на полотна. Плашки деревянные с разными рисунками намазывали специальными красками и печатали на полотна. Сколько было сшито из полотна разной красивой одежды у женщин, полотенца с вышивками. Всё умели в деревне делать.
На урожай хлеба и картофеля жалоб мало было. Скот у всех был. Поля с осени на первом снегу удобряли. Пары земли повсеместно делали. Рожь сеяли вовремя, полей не всем хватало. Семьи росли, многие расчищали пригодные места далеко в лесу - навинья. Так образовывались и все поля. Между деревней Печенкино и Ропотихой есть два высоких холма. Называли их Майдан. Раньше лес был тут, где поля, и здесь смолу гнали. Наверно много лет гнали - холмы из шлака. И сейчас ещё в глубине срубы смоляных колодцев. Раньше там ребятишки топили котят и щенков. Печей уже нет. А дальше за полем далеко в лесу и сейчас есть старые печи смолокуров, теперь никому не надо, да и смолокуров нет.
Много было речных ремёсел в деревнях. И лодки, и карбасы шили и не на гвоздях, а вицами кручёными. Шили баржи. Ещё зимой за рекой в деревне Горка Истомины завозили кокоры, брёвна. Пилили продольной пилой стопками доски и начинали делать основу баржи, потом шили из досок. Всё крепилось деревянными коксами. Конопатилось. Смолилось горячей смолой. Собирали мужиков и под «Дубинушку» стаскивали на воду. После грузили скот и уплывали в Архангельск.
Делали и корзины из дранки. Плели морды и верши из ивовых веток. Каких лещей мужики ловили в деревнях у Двины: Скобели, Орапики, Заборье - это уже против Пучуги и деревни Липовда. Делали деревянные ушаты, корыта - стирать бельё, бочки для пива с обручами.
Были и мастера варить пиво. У меня отец часто для молодёжи варил пиво. Варил он олифу для крашенья из льняного масла. Знал что добавить и когда она готова.
Были и портные. В деревне у церкви в Конеево хороший портной Чупров шил шубы, пиджаки, штаны. Разорили семью. Ни за что выслали на Печегу.
Жизнь текла своим вековым укладом. После посевной лошадей отпускали на волю. До подъёма паров и сенокоса они месяц паслись у рек и где можно, ведь поля и луга были отгорожены. Иногда уйдут далеко и приходиться искать одичалых. Откормятся. Начинается сенокос. Сначала по реке в лесу, потом на лугах.
Каждой группе деревень на общем собрании выделяли места покоса. Вот и выйдут утром в четыре часа на рассвете. Размерят, поделят по семьям. Каждый поставит у своей пожни шест с флагом. Утром по росе мужики скосят. Косили горбушами. Горбушей можно вправо и влево, покос широкий. Коса точится на точиле, остра как сабля. Из обломков сапожные ножи хорошие. К двенадцати часам трава уже подсыхает. Приходят женщины, дети. Ворочают граблями, подгребают. Потом в валки, в кучи. Мужчины уже ставят стожары. Вот и пошло дело. Быстро метать на телегу или лёгкие сани. Подвозят к месту стога. Начинают метать стог. Ребятишки на стог, утаптывать вокруг стожара. За час управятся и весело на перегонки домой. В реке вода тёплая. Молодёжь купаться. Вечером веселье. А завтра новая работа на другом лугу.
Только с сенокосом управятся, пахать под озимь. А тут и хлеб поспеет. Жать рожь жито. Ставят в суслоны и отвозят на гумна. У кого рубленое гумно и хлеб сухой снопы в пристенки. А если сырое - в стога для просушки. Потом ещё сушить в овине или ригах перед молотьбой.
Молотили и цепями, и катком. В 1924-ом году в деревне появилась ручная молотилка. Стали брать молотилку семьями по очереди. В других местностях по Двине появились конные, а тут надо крутить вчетвером. Появились и веялки. Тоже брали семьями. Сегодня одни веют, и им помогают. Завтра другие.
Зимой жизнь текла своим тихим укладом. Заготовка дров в лесу. Привезти с лугов сено. Уход за скотом. Праздники Рождество, Святки, Сретение, Масленица. Девчата и ребята делали на берегу реки горки. На козлах устраивали площадку, огораживали насыпь из снега. Скат огораживали досками или жердью, обливали водой. На реке расчищали снег на длину чуть не с километр. Тоже обливали водой. Вот и катались целую неделю.
Горки строили молодёжь и других деревень. Санки были специальные для горок. Деревянные с … расписанные, как прялки Амосова. Под деревянный полоз крепился железный тонкий полоз. На таких санках с горки скатишься с ветерком. И катишься до конца расчищенной дороги.
Ещё у девчат были правила. Это выточенные фигурные раскрашенные палочки с гвоздём на конце. Ими если держать руками позади себя, можно управлять санками на льду.
Весной ледоход на Двине часто совпадает с праздником Пасха. Но были праздники и в морозные дни. У церкви собиралась молодёжь. Под церковный звон ребята искали себе будущих невест. Девчата приходили с туясками или … колобками, калачиками. Угощали ребят. Была мода щёлкать варёные яйца. У кого крепче. У кого разбилось, тот отдавал победителю. Хитрые ребята из сырых яиц высасывали содержимое, во внутрь заливали расплавленную серу (сосновую живицу), заделывали дырку чтобы незаметно было, и таким твёрдым яйцом некоторые собирали целый туясок. Всё это потом шло на товарищеское застолье, где было пиво и веселье.
В ледоход хорошо ловилась с берега рыба. Под шум льда она прижималась к берегу. И сачком на длинном шесте закинешь … и вытаскиваешь. Обязательно две-три рыбинки есть. За час или два насачивали по ведру. Попадались и крупные щуки.
Кончится половодье, подсыхают поля. Начинается весенняя пахота. А там и лето со всеми заботами о жизни насущной. Какая жизнь была. Одно воспоминание. И тех людей уже нет. Одни внуки непомнящие.
Во имя чего разрушили сложившуюся жизнь людей? Можно по каждой группе деревень описать историю. По правой стороне начиная от Верхней и Нижней Тоймы, Сельменьге, Топсе, Рочегде, Конецгория. По левой стороне Двины от Пучуги, где жили владельцы пароходов Русиновы, деревни Липовец, Сельцо, Заостровье, Тулгас. Во всех нарушилась веками устроенная взаимосвязанная жизнь. У всех теперь нет многих домов - истопили на дрова. Ушли из жизни хозяева. Кого выселили. Кто сам уехал в другие края и города. Много лет надо, чтобы снова жизнь возвратилась в эти места. Дай то Бог помощи. Я не религиозен. Хотя и крещён в 1918 году в церкви Борецкой.
Драчёв Фёдор Иванович
Сидел вчера в сети и нашел совершенно потрясный рассказ про местность, где один мой дед родился. Там были крутые капиталисты- деревенские владели пароходами. Мой прадед пароходами не владел, а спокойно себе работал на своей земле и никаких колхозов ему не надо было.Лошадь в колхоз свести все-же пришлось, но дед с братьями свинтили в Архангельск и мутили там в нэпе пекарню. К сожалению по малодоглупости я ничего подробно не распросил и теперь не буду писать чего не знаю.
В советское время совхоз имел миллионные долги, работали там через пень-колоду. Я думал, что сельское хозяйство давно там померло, но как оказалось все прекрасно функционирует и ООО"Борок" несколько лет назад построило два дома. На сегодняшний момент у меня информации нет, сам там не был лет 25.
Да и я не последний человек на этой планете
Так вы по сылке скорее всего не пойдете под катом расссказ перекопирован отсюда https://vk.com/@dmitriydef-borok-memuary
Ухты а я и не знал
Человек под старость лет предаётся воспоминаниям. И эта причина через пятьдесят восемь лет повелела мне увидеть землю предков, где я родился, рос до одиннадцати лет и потом навсегда распрощался.
Доставил меня речной лайнер «Неман» на остров Роща против деревни Сельменьга. И очень хорошо получилось, на острове убирали сено местные люди, перевезли на берег под гору, на которой деревни общего названия Городок. В детстве один раз я был там, но, кроме деревянной церкви, ничего не запомнил. Поднялся на гору, церковь есть. Полуразрушенна.
Деревни очень поредели. Людей почти не видно. Внизу под горой на размятой дороге к деревне Островок стоит стальной конь, увяз до мотора и всеми своими силами не смог выбраться из трясины. Эх вы, кони стальные. Бывало сколько было настоящих коней, и всегда телегу из грязи вытаскивали. Да и обходили такие непроезжие дороги. Что же случилось с богатой ранее стороной? Родная сторона, какая буря обескровила кипучую жизнь?
Пристань Борок. Аэродром Борок. Сельсовет Борецкий. Почта почему-то Игнатьевская. Даже не почтовое отделение, а что-то другое. Кто и откуда раскопал? Никогда, ни при каком царе такого названия не было. Драчёво и Чебурино в одной линии век живут. Где почта - деревня была в древности Феофилатовская. И колхоз как-то униженно назван Боровской. От слова Боровок-Бугорок.
А какая жизнь была.
С давних времен на севере люди селились не по указке каких-то властей, а выбирали места пригодные для жизни, у рек, у лесов, от которых можно брать для жизни всё, и где бы можно расчистить для полей и скота площади. Сенокосы. Такое место и здесь нашлось. Вдоль реки Северная Двина очень большой луг для сенокоса. Острова, особенно Теличий, тянется вверх до Тоймы и Пучуги. Всё это весной заливает вешней водой и поэтому растут хорошие травы. К лесу идут поля, поднимаясь снизу вверх, свет стороной к солнцу и защищённые лесом от северных ветров.
Борецкая Волость - так общее название всех деревень Борка, а их больше полусотки. Не знали раньше недостатка в хлебе и других продуктов. Люди всегда жили в достатке. И скота держали много. Овец, коров, лошадей. В деревнях никогда не носили лаптей - у всех были сапоги. Зимой валенки. А какие строили дома! У многих двухэтажные.
И Зимняя - низ, и второй этаж - горница. Перед Летняя - куда переходили весной на лето. Тоже внизу кухня, чулан - спать, вверху горница для гостей и чулан спать. А Двери для скота. Хлев общий для коров, хлев для овец, конюшня и всё в общей постройке. Въезд наверх на поветь с возом сена или соломы.
Жили люди что надо! Если бы плохо жили, то зачем на реке Тёда длиной шестьдесят километров построили четыре водяных мельницы? Первая у деревни Клестово - Иван Клестов построил - вверху выжимали льняное и конопляное масло, внизу мололи муку. Выше у деревни Нагорье другая мельница в три постава. Всегда была занята работой в два постава. На третий воды не хватало. Очередь была на размол. Мололи и горох, и зерно на муку, и крупу ячменную и овёс. Мололи солод для пива. Всё умели. Третья мельница выше по реке под дальней деревней Пустыня - Баричева - тоже всё молола. И ещё дальше по реке в лесу четвёртая мельница Кычина: туда везли уже молоть кому ждать очереди не охото. Ни одна мельница своими плотинами не поднимала плесо воды высоко. Не затапливала никаких лугов. Всё было сделано разумно. Не то что теперь, плотинами пол России равнинной затоплено, скоро и сеять негде будет. Даже планируют реки северные повернуть на юг. Снова обводные плотины и новые потопы. Дикость какая-то.
А в поднятых плесах этих мельниц сколько рыбы было: щуки, окуни, налимы… И неводом, и на удочку ловили. И ночью осенью на плотах острожили. С факелом плот, смотришь перед огнём в воду, то щука, то налим попадается. Всем хватало.
Увидел я родные края. Река не та. Даже течёт в другую сторону. В тридцатых годах сократили путь для сплава леса: взорвали перемычки где можно, прокопали новое русло под деревней Городок. Мельницы ни одной нет. Остались одни свинки или быки - деревянные срубы наполненные камнями. По ним сделаны переходы через реку, мосты. Содрогнулось моё сердце - опустели деревни. Домов многих нет. Деревня Клестово сгорела.
А какой толковый мужик был Иван Клестов. Когда-то учился на Соловках. На чердаке его дома бывало мы пацаны нашли альбомы с акварелями: зверобой, ненцы, рыбаки и другие хорошие рисунки. Мечтал наверно в доме сделать все удобства. Ванна лежала, для туалета раковина и другое. Дом построил одноэтажный со многими комнатами, типа гордена. Завёл пчёл. Бывало у их мельницы ужалят нас пчёлы, бежим с жалобой к ним, а жена его Анастасия Яковлевна даст стакан мёду. Насадил крыжовника - для нас незнакомые ягоды. Под окном росли вишни. Много бы он наверно сделал, но в двадцать седьмом году жизнь круто повернулась иначе.
Всё в Борке было. И кожевенный завод. Там и овчины делали для шуб, и для сапогов подошвы… Замечательный мастер руководил всем хозяйством Бердников Леонтий Яковлевич. Завод отобрали. Потом он был мастером на кожевенном заводе Маяк в Архангельске. Все дети пошли в него. Павел Леонтьевич Бердников окончил в Архангельске строительный техникум и всю жизнь строил Архангельск и Новодвинск. Он почётный строитель и гражданин Архангельска и Новодвинска.
Сколько было кузнецов. Братья Драчёвы замечательные мастера своего дела. Осенью - перед зимой - сколько надо лошадей подковать. Сделать подковы, гвозди для подков. Сколько вил, лопат, багров. И косы ковали. Капканы для зайцев и для волков с зубьями. Драчёв Николай Иванович очень умел делать капканы. Где только не добывали для дела железо. После гражданской войны на севере под Двинским Березником на мелях были баржи от боев с интервентами и другие суда. Вот и ездили они с ребятами, срубали листы железа на плоты, а потом тянули бечевой плоты в реку. И целое лето, в промежутках между полевыми и сенокосом, рубили железо на пластины. Потом ковали, что надо, обручи на колёса и всё другое.
Много было смолокуров. Смола шла смолить лодки, карбасья, баржи. Гнали попутно скипидар, варили из берестовой коры дёготь. Дёготь тоже всем надо. Смазывать сапоги, сбрую для повозки. Варили вар сапожникам. Уголь покупали кузнецы. Всё было взаимосвязано.
Кто-то шил сапоги. Из деревень Задориха и Ермолино мастера под весну ходили по деревням и в семьях иногда жили неделей, чтобы сшить обновки на всех.
Была чесальная машина для шерсти в деревне Колодкино. И все успевали к зиме приготовить шерсть. Валенки катали во многих деревнях. Славились мастера в деревне Щипуново Голиковы. Так скатают, любо носить. На всю зиму хватало.
Всё делали. И туеса, и корзины из бересты, и прялки. Прялки очень хорошо расписывал в деревне Ермолино Амосов: таких коней и польников нарисует, и сейчас знатоки любуются в музеях. Он и красить умел, и штукатурить. Умел и олифу варить. В тридцатых годах Амосов тоже был в числе раскулаченных людей. В 1932-34 годы был в Умбе и Кандалакше. Чтобы на что-то жить, делал из консервных банок ведёрышки и расписывал их. Люди покупали для детей. Там и кончилась жизнь хорошего мастера.
Был в деревне Торушниково Никита Торушников. В молодости где-то работал по росписям. Он картины писал и иконы. Катал шерстяные шляпки. И растил огурцы - в нашей местности это всё новинка. У нас ещё морковь не сеяли. В огороде на грядках лук хорошо рос, репа, редька, капуста, брюква. Репа сеялась целыми грядами. Зимой в глиняных корчагах парили. И сладкие посушенные парницы хорошо ели все и лакомство детям. Горох тоже сеяли полоски. Хорошо полакомиться зелёным горохом. Сеяли лён и коноплю. Конопля шла на дратву чинить валенки. Лён на верёвки. Созреет, выдёргивали, потом отрывали в специальной гребенке головки семян. Замачивали снопы в реке или в озере. После сушили, расстилая на лугу. Осенью уже сушили дома. Мяли на мялках, чесали. Зимой из льняной кудели пряли нити. К весне мотали на моталах, готовили основу для ткания полотен. Ткали и после полотна расстилали на снегу отбеливать.
Лён мочили в озёрах, расстилали на лугу, потом сушили в овинах или дома на печи. Мяли специальными мялками. А уж расчёсывать женщины и девки собирались у кого-либо в сарае. Все вечером соберутся со своими куделями и расчёсывают пока чистый лён не будет. Тут и песни, и шутки.
Кострику от льна по тихим вечерам ребята жгли где-либо на лугу от жилья подальше. Разгорится костёр, поднимут кольями вверх. В ночной темноте огромное количество искр - очень красивое зрелище.
Зимой в избах девчата собирались с прялками и пряли льняные нитки. К весне уже начинали разматывать с веретён на моталах основу. Потом наматывали на валик ткацкого станка. И в светлое время у многих шла работа. Ткали полотно. Иные красили нитки и ткали скатерти с узорами.
В солнечные дни апреля, мая у многих на снегу расстилались длинные льняные полотна для отбеливания на солнце.
У Михаила Никитина в деревне Драчёво было устройство для набивки узоров на полотна. Плашки деревянные с разными рисунками намазывали специальными красками и печатали на полотна. Сколько было сшито из полотна разной красивой одежды у женщин, полотенца с вышивками. Всё умели в деревне делать.
На урожай хлеба и картофеля жалоб мало было. Скот у всех был. Поля с осени на первом снегу удобряли. Пары земли повсеместно делали. Рожь сеяли вовремя, полей не всем хватало. Семьи росли, многие расчищали пригодные места далеко в лесу - навинья. Так образовывались и все поля. Между деревней Печенкино и Ропотихой есть два высоких холма. Называли их Майдан. Раньше лес был тут, где поля, и здесь смолу гнали. Наверно много лет гнали - холмы из шлака. И сейчас ещё в глубине срубы смоляных колодцев. Раньше там ребятишки топили котят и щенков. Печей уже нет. А дальше за полем далеко в лесу и сейчас есть старые печи смолокуров, теперь никому не надо, да и смолокуров нет.
Много было речных ремёсел в деревнях. И лодки, и карбасы шили и не на гвоздях, а вицами кручёными. Шили баржи. Ещё зимой за рекой в деревне Горка Истомины завозили кокоры, брёвна. Пилили продольной пилой стопками доски и начинали делать основу баржи, потом шили из досок. Всё крепилось деревянными коксами. Конопатилось. Смолилось горячей смолой. Собирали мужиков и под «Дубинушку» стаскивали на воду. После грузили скот и уплывали в Архангельск.
Делали и корзины из дранки. Плели морды и верши из ивовых веток. Каких лещей мужики ловили в деревнях у Двины: Скобели, Орапики, Заборье - это уже против Пучуги и деревни Липовда. Делали деревянные ушаты, корыта - стирать бельё, бочки для пива с обручами.
Были и мастера варить пиво. У меня отец часто для молодёжи варил пиво. Варил он олифу для крашенья из льняного масла. Знал что добавить и когда она готова.
Были и портные. В деревне у церкви в Конеево хороший портной Чупров шил шубы, пиджаки, штаны. Разорили семью. Ни за что выслали на Печегу.
Жизнь текла своим вековым укладом. После посевной лошадей отпускали на волю. До подъёма паров и сенокоса они месяц паслись у рек и где можно, ведь поля и луга были отгорожены. Иногда уйдут далеко и приходиться искать одичалых. Откормятся. Начинается сенокос. Сначала по реке в лесу, потом на лугах.
Каждой группе деревень на общем собрании выделяли места покоса. Вот и выйдут утром в четыре часа на рассвете. Размерят, поделят по семьям. Каждый поставит у своей пожни шест с флагом. Утром по росе мужики скосят. Косили горбушами. Горбушей можно вправо и влево, покос широкий. Коса точится на точиле, остра как сабля. Из обломков сапожные ножи хорошие. К двенадцати часам трава уже подсыхает. Приходят женщины, дети. Ворочают граблями, подгребают. Потом в валки, в кучи. Мужчины уже ставят стожары. Вот и пошло дело. Быстро метать на телегу или лёгкие сани. Подвозят к месту стога. Начинают метать стог. Ребятишки на стог, утаптывать вокруг стожара. За час управятся и весело на перегонки домой. В реке вода тёплая. Молодёжь купаться. Вечером веселье. А завтра новая работа на другом лугу.
Только с сенокосом управятся, пахать под озимь. А тут и хлеб поспеет. Жать рожь жито. Ставят в суслоны и отвозят на гумна. У кого рубленое гумно и хлеб сухой снопы в пристенки. А если сырое - в стога для просушки. Потом ещё сушить в овине или ригах перед молотьбой.
Молотили и цепями, и катком. В 1924-ом году в деревне появилась ручная молотилка. Стали брать молотилку семьями по очереди. В других местностях по Двине появились конные, а тут надо крутить вчетвером. Появились и веялки. Тоже брали семьями. Сегодня одни веют, и им помогают. Завтра другие.
Зимой жизнь текла своим тихим укладом. Заготовка дров в лесу. Привезти с лугов сено. Уход за скотом. Праздники Рождество, Святки, Сретение, Масленица. Девчата и ребята делали на берегу реки горки. На козлах устраивали площадку, огораживали насыпь из снега. Скат огораживали досками или жердью, обливали водой. На реке расчищали снег на длину чуть не с километр. Тоже обливали водой. Вот и катались целую неделю.
Горки строили молодёжь и других деревень. Санки были специальные для горок. Деревянные с … расписанные, как прялки Амосова. Под деревянный полоз крепился железный тонкий полоз. На таких санках с горки скатишься с ветерком. И катишься до конца расчищенной дороги.
Ещё у девчат были правила. Это выточенные фигурные раскрашенные палочки с гвоздём на конце. Ими если держать руками позади себя, можно управлять санками на льду.
Весной ледоход на Двине часто совпадает с праздником Пасха. Но были праздники и в морозные дни. У церкви собиралась молодёжь. Под церковный звон ребята искали себе будущих невест. Девчата приходили с туясками или … колобками, калачиками. Угощали ребят. Была мода щёлкать варёные яйца. У кого крепче. У кого разбилось, тот отдавал победителю. Хитрые ребята из сырых яиц высасывали содержимое, во внутрь заливали расплавленную серу (сосновую живицу), заделывали дырку чтобы незаметно было, и таким твёрдым яйцом некоторые собирали целый туясок. Всё это потом шло на товарищеское застолье, где было пиво и веселье.
В ледоход хорошо ловилась с берега рыба. Под шум льда она прижималась к берегу. И сачком на длинном шесте закинешь … и вытаскиваешь. Обязательно две-три рыбинки есть. За час или два насачивали по ведру. Попадались и крупные щуки.
Кончится половодье, подсыхают поля. Начинается весенняя пахота. А там и лето со всеми заботами о жизни насущной. Какая жизнь была. Одно воспоминание. И тех людей уже нет. Одни внуки непомнящие.
Во имя чего разрушили сложившуюся жизнь людей? Можно по каждой группе деревень описать историю. По правой стороне начиная от Верхней и Нижней Тоймы, Сельменьге, Топсе, Рочегде, Конецгория. По левой стороне Двины от Пучуги, где жили владельцы пароходов Русиновы, деревни Липовец, Сельцо, Заостровье, Тулгас. Во всех нарушилась веками устроенная взаимосвязанная жизнь. У всех теперь нет многих домов - истопили на дрова. Ушли из жизни хозяева. Кого выселили. Кто сам уехал в другие края и города. Много лет надо, чтобы снова жизнь возвратилась в эти места. Дай то Бог помощи. Я не религиозен. Хотя и крещён в 1918 году в церкви Борецкой.
Драчёв Фёдор Иванович